Рождественские преступления в книжном магазинчике - Коллектив авторов
– Вот и объяснение. Коллинз испугался собственной выдуманной мелодрамы.
– Но почему тогда он так остро реагировал на нее? Я никак не мог этого понять. А вот Робби заявил, что у него имелась возможная разгадка. Спустя шесть месяцев после покупки рукописей и заметок Коллинза он также приобрел на аукционе груду материалов, связанных с Дороти Ли Сэйерс.
– Да?
– Она была ревностной почитательницей Уилки и провела много лет, пытаясь написать биографию, однако сделала только часть.
– Еще одна незаконченная книга, – утомленно протянула Кейти. – Какой автор вообще бросает работу, не завершив ее?
– Некоторые из рукописей, присланных в агентство, следовало бы бросить сразу после первой главы, – со скептическим смешком заметил Грей.
Предназначалась ли эта шпилька мне? Он уже ясно дал понять, что идея моей последней книги вряд ли стоила дальнейшей разработки и почти наверняка не продалась бы. Как ни удивительно, но меня практически перестало волновать мнение агента.
– Робби поведал мне, что, по словам Сэйерс, та видела концовку рукописи Уилки Коллинза с завершением «Эдвина Друда», которая так и не попала к редактору.
– Но как? – спросил Грей.
– К тому времени – в конце тридцатых годов – рукопись Коллинза и корреспонденция насчет нее очутились в библиотеке лондонского коллекционера. Тот оказался горячим поклонником творчества Сэйерс и, зная о ее интересе к Уилки, пригласил взглянуть на приобретенные материалы при условии соблюдения строжайшей секретности. И при личной встрече полюбопытствовал, не хочет ли писательница предпринять попытку самой завершить «Эдвина Друда», используя заметки Коллинза в качестве отправной точки, а также осуществив его идею насчет развязки под Рождество. Сэйерс была амбициозной особой и не сумела устоять перед искушением последовать по стопам двух любимых авторов. Поэтому она согласилась.
– Я никогда не слышал ни о чем подобном, – с подозрением уставился на меня Грей.
– В издательские круги информация так и не просочилась. Коллекционеры вроде Робби Ричардсона не склонны хвастаться всем и каждому насчет самых ценных экспонатов. И не пишут о них в научных журналах.
– Допустим. Но ведь Сэйерс пользовалась популярностью в те дни и была широко известной личностью. Слухи бы всё равно просочились.
– Робби показал свидетельства, подтверждающие согласие. В длинном и очень многословном письме Дороти сообщила о своем намерении принять вызов и взяться за дело.
– Серьезно? Значит, ты заявляешь, что существует давно потерянная рукопись «Тайны Эдвина Друда», завершенная Сэйерс?
– Боюсь, что нет, – вздохнул я. – Робби также приобрел второе письмо, полученное три недели спустя после первого. И его содержание сильно отличалось от предыдущего.
– И что же там говорилось?
– Что Дороти передумала и решила бросить работу над проектом?
– Так же, как сделал Коллинз? – нахмурился Грей.
– Да. В этом случае предварительный аванс не выплачивался, но в остальном ситуация сильно напоминала то, что произошло более чем полвека назад. Сэйерс была образцовой христианкой, однако тогда тон ее писем сменился на близкий к истерическому. Создавалось впечатление, что она испытывала что-то наподобие кризиса веры.
– Проблемы с психическим здоровьем свойственны многим писателям, – небрежно пожал плечами Грей.
Меня охватило искушение спросить, что же вызвало эти проблемы, но я прикусил язык.
– Вообще-то, Сэйерс славилась отличным здоровьем. Я как-то читал монографию с ее опубликованными письмами. И то, что показал мне Робби, сильно отличалось от остальных. Мы с ним согласились, что тон сообщения производил впечатление наполненного паникой. Однако у моего одноклассника это ничуть не отбило желания последовать по стопам Дороти.
– В каком смысле?
– Он обожает изображать голос доктора Ватсона при написании историй о Шерлоке Холмсе. И решил, что будет весело попробовать свои силы и завершить «Тайну Эдвина Друда».
– Попытка любителя заменить самого Чарльза Диккенса? – с презрением протянул Грей. – Даже боюсь представить, какая чушь получилась.
– Еще по стаканчику – и спать? – докурив сигару, предложил я.
Кейти зевнула и ответила:
– Мне уже достаточно, но вы двое не стесняйтесь.
Я открыл дверцы бара, взял бутылки с коньяком и виски, щедро плеснул в стаканы каждому свой напиток. Грей всегда предпочитал виски, тогда как я любил коньяк.
Мы чокнулись.
– К сожалению, Робби не сумел справиться с концовкой «Тайны Эдвина Друда». Каждый раз при попытке начать писать его мучили ужасные головные боли. А ночью одолевали кошмары, которые пугали до смерти и не позволяли как следует отдохнуть.
– Что за кошмары?
– Робби отказался их обсуждать. Только упомянул, что никогда в жизни еще так не боялся.
– Значит, он тоже бросил проект? Ну и к лучшему. Миру ни к чему еще одна бездарная попытка имитировать стиль гениального писателя.
– Робби никогда не производил впечатление человека с богатым воображением. Должен признаться, я был заинтригован и принялся гадать, что могло произойти, если последовать его примеру и попробовать тоже дописать концовку.
– Пожалуйста, только не говори, что тратил свои усилия на попытки придумать развязку для не имеющей себе равных классики викторианской литературы, – поморщился Грей.
– Какое-то время спустя мы с Робби встретились, чтобы вместе выпить. Когда я признался, что тоже хочу попробовать завершить книгу, он пришел в ужас и умолял меня отказаться от этой затеи, сожалея, что вообще показал мне письма Коллинза и Сэйерс.
– И хвала небесам. Фил, тебе нужно сосредоточиться на работе, если ты…
– Помнишь наш обед этим летом? – перебил я. – Ты тогда заявил, что мой литературный стиль лишен свежести и энергии? Изменения могли пойти мне на пользу.
– Нет, нет, попытки превратить себя в нового Диккенса – последнее, что я бы тебе порекомендовал. – Грей схватился за голову.
– Чем больше я думал об этом, тем отчетливее осознавал, что ты был прав насчет качества «Тайны Эдвина Друда», – заметил я. – И циничный финал, придуманный Диккенсом, казался идеальным. Моя собственная работа застопорилась. Я страдал от запущенного случая писательского кризиса.
– Такой вещи не существует, – отрезал Грей. – Все всегда сводится к попытке автора оправдать собственную лень или снижающееся мастерство.
– Я думал, что работа над «Эдвином Друдом» поможет подстегнуть мою карьеру, – мечтательно протянул я. – Мы с Робби долго и напряженно спорили, но он так и не сумел меня отговорить. Я выпросил у него обещание одолжить на время рукопись Уилки Коллинза, хотя согласился одноклассник очень неохотно. Итак, я приступил к работе.
– И далеко ты продвинулся? – уточнил Грей, допивая виски.
– Робби оказался прав. Как он сам, как Сэйерс и как Коллинз до меня, я обнаружил, что задача мне не по силам. Писать почти не получалось, а когда я наконец сумел добраться до постели, то увидел свой самый страшный кошмар: вокруг царила тьма и дымная атмосфера притона, поэтому посетители были едва видны. Повсюду
