Ключи покойника - Михаил Александрович Кудрявцев

– Я не фанат Туманного Альбиона вообще, и Лондона в частности, – сказал я, улыбаясь.

– Интересно, что тебе в нем не нравится?

– Хорошо, попробую объяснить. Во-первых, неадекватная качеству дороговизна. Приезжая в Англию, любой человек сталкивается с продажей ему переоцененных товаров и услуг на уровне даже большем, чем во Франции. В этих когда-то раньше враждовавших друг с другом странах, если ты хочешь более-менее прилично жить и питаться, ты будешь вынужден существенно переплачивать за так называемый Goodwill[5]. Ярким примером этому служит Cab taxi, любимый символ Лондона, который представляет собой старую, грязную развалюху на колесах, что предлагается пассажиру в качестве эксклюзива, а не реального позора города, коим он на самом деле является. Таких примеров можно привести множество. Я сказал только о том, что сразу пришло в голову. Во-вторых, в Англии нет нормальной кухни. Ты говорил о прекрасных ресторанах. Однако это заведения для богатой публики. Просто поесть что-то приемлемое на углу невозможно. Это будет опять же переоцененный Fish and chips либо китайский фастфуд. В-третьих, в Лондоне огромное количество районов, где я категорически не хочу гулять в одиночку. В них невозможно встретить ни одного нормального представителя белой расы. Я приверженец мультикультурализма, но не в том случае, когда необходимо постоянно держать руки в карманах, чтобы не пропустить момент кражи кошелька или телефона. Ты мне на это скажешь, что не надо ходить в такие места, и я, возможно, соглашусь. Но здесь, в Вене, нет ни одного такого места. Ты мне скажешь, что Вена – маленький город по сравнению с Лондоном, и я опять соглашусь. Однако в Москве тоже нет таких районов, а Москва больше Лондона. Можно еще долго говорить о том, что мне чуждо как в Лондоне в частности, так и вообще в английской культуре. Наверное, поэтому я продолжаю жить в Москве.

– Москву я люблю, как и ты.

– Вот, к примеру, в русле этой темы. Прошлой зимой я полетел на выходные в Бордо, погулять немного и попить вина. Так в самом центре, практически на главной улице этого поганого города, какой-то звереныш неожиданно преградил мне путь. Я сначала ничего не понял. Через секунду одновременно с двух сторон пробежали мимо два других арапчонка, задев меня по касательной. Я машинально потрогал карман брюк, где лежал мой телефон. Он оказался пуст.

– Мне страшно спросить, что после этого стало с этими бедными мусульманами? – засмеялся Дмитрий.

– Да ничего особенного. Получилось, что я, очень быстро развернувшись, заметил убегающего от меня парнишку и догнал беглеца. Остановил его за плечо, а тот, недолго думая, молча протянул мой телефон. Я взял и продолжил гулять дальше.

– Да уж, кто бы сомневался, что на улице провинциального французского города профессиональные воры из какого-нибудь Алжира, которые уже убежали прочь, не вернули бы тебе украденный из твоего драгоценного кармана телефон, – ехидно улыбаясь, сказал Дмитрий. – Куда мы пойдем обедать?

– Ты хочешь что-то эксклюзивное или простое и непереоцененное, как в твоей Англии?

– Мы уже эксклюзивно вчера поужинали в нашем отеле. Хочу попробовать простую австрийскую еду.

– Отлично. Тогда мы идем на Judenplatz, и там в старом австрийском пивном ресторане поедим говядину с жареным луком, запивая ее темным пивом. Будет очень душевно, я тебе обещаю.

Мы уселись за высокий стол около окна, заказали каждый по большой кружке пива, и Дмитрий спросил:

– Мы завтра выезжаем из отеля?

– Думаю, да. Я сегодня встретился с моим товарищем. Он обещал помочь с организацией физической защиты от наших друзей с французской бензоколонки. Он еще будет звонить сегодня вечером.

– Ты заказал бронированную машину?

– Нет, это привлечет внимание шефа Галины и может усложнить подготовку нашей провокации, чтобы заманить человека, который убил твоего отца. Я попросил обеспечить неявную охрану и только от чеченцев. Про господина из отеля Hyatt я вообще не упоминал. Мы должны быть для него нарочито легкой мишенью, чтобы спровоцировать нападение на нас. Иначе эта история может длиться еще очень долго. Таким образом, завтра, по всей видимости, мы переедем в мою квартиру и начнем пользоваться моей машиной.

– А какая у тебя машина?

– В Вене я купил Audi А7. Я очень люблю эту марку и езжу на ее машинах уже более двадцати лет. Тут я долго выбирал из двух моделей: А7 или А8. В итоге остановился на той, которая изначально создавалась под водителя, а не пассажира, так как здесь я всегда сам езжу за рулем.

– Понятно. Я вот люблю Bentley. У меня и в Москве, и в Лондоне Bentley GT, а в Ницце прикольный оранжевый кабриолет MINI Cooper, а если надо кому-нибудь сильно пустить пыль в глаза, я беру у отца его Rolls-Royce с водителем. Чем длиннее лимузин, тем короче переговоры!

– Однако я, по всей вероятности, даже после недавних событий, существенно изменивших мое материальное положение, так и останусь приверженцем марки Horch, которая впоследствии и стала одной из четырех компаний-основателей концерна Audi, заслуженно получив в свое распоряжение на эмблеме автомобиля свое кольцо. Ты же знаешь, что логотипом Audi являются четыре переплетенные кольца, олицетворяющие союз четырех фирм: собственно Audi, Horch, Wanderer и DKW, – сказал я. – Кстати, предлагаю после обеда сходить в собор Святого Петра. Ты был в нем?

– Это тот, который совершенно непривычно для католической церкви имеет очень красивое и богатое внутреннее убранство?

– Точно. Ты прав. Он тут совсем близко. В нем почти каждый день в три часа дня проходит органный концерт или очень красиво поет церковный хор.

Закончив обедать, мы неспешным шагом прошли маленькими переулками к церкви, зашли внутрь и, с трудом найдя два свободных места рядом, сели.

– Сегодня должна звучать органная музыка, – сказал я, посмотрев в программку, лежащую рядом с моим креслом.

– Ты веришь в Бога? – шепотом спросил меня Дмитрий.

– Да, – односложно ответил я.

– Так убежденно! А вот я – агностик. Возможно, существует что-то наподобие высшего разума, но люди не могут этого познать в принципе. Наши органы чувств и наш мозг не предназначены для этого.

– Быть агностиком вполне достаточно для человеческой жизни. В большинстве своем верующие по факту – такие же, как и ты. Просто они соблюдают некие нормы, обряды, привычки, социальные устои и именно поэтому иногда ходят в церковь, мечеть или синагогу. В данном случае название конфессии не имеет никакого значения, тем более