Испанский сапог. Нам есть чем удивить друг друга - Александр Григорьевич Звягинцев
— Понятно. А что же ты не спрашиваешь, откуда он у меня?
— Жду, когда ты сам расскажешь.
Прядко выдержал многозначительную паузу, а потом сказал:
— Мы нашли его у Даши Трубич.
— У кого? — невольно переспросил Ледников.
— У Даши Трубич.
Вот оно, значит, как обернулось. У обычной студентки обнаружили самую знаменитую монету России. Этого просто не могло быть. Ни при каких обстоятельствах.
— Интересно, откуда он у нее?
— А черт его знает! — выругался Прядко. — Рубли, которые хранятся в наших и американских музеях, — на месте. Частные коллекционеры о пропажах тоже не заявляли…
— Ну, это ничего не значит. Коллекционеры часто не хотят поднимать шум, чтобы не вызывать ненужных вопросов. Так откуда же он взялся?
— Вот это и надо бы выяснить, — многозначительно посмотрел на Ледникова Прядко.
— Выяснить, — покачал головой Ледников. — Такие вещи случайно не появляются.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что такие штуки доставляют, — объяснил Ледников. — Причем с какой-то вполне определенной целью. Для какого-то вполне конкретного человека.
— Для продажи?
— Вряд ли. Продавать их — морока, шум, выяснение, откуда ноги растут… Здесь все может быть гораздо запутаннее.
Звонок телефона прервал разговор. Прядко схватил трубку, и буквально переменился в лице.
— Сейчас буду! Поехали, Валь!
Выскочив из машины, они бегом поднялись в знакомую уже Ледникову квартиру отца Даши Трубич. Дверь была распахнута, перед ней толклись полицейские и какие-то непонятные люди. Квартира была разгромлена, на полу лежало связанное тело дяди Коли, над которым колдовал судмедэксперт. Молоденький оперативник, заметив Прядко, торопливо доложил:
— Судя по всему, они забрались в квартиру, когда его не было.
— Он на кладбище ездил сегодня, на могилу дочери, — глухо сказал Прядко. — Продолжайте.
— Ну, он приехал, вошел, а они тут…
— Эх, дядя Коля! — пробормотал Прядко.
— Зря он один на них полез, — благоразумно сказал оперативник. — Не надо было в квартиру входить.
Прядко тяжело уставился на опера:
— Не надо было! Он боевой офицер, хоть и в отставке. И пришел он в свой собственный дом.
Опер, виновато помолчав, продолжил:
— Их было несколько, может, трое…
— Его пытали, — вмешался эксперт. — Связали и пытали. Но, думаю, умер он не от ран, просто не выдержало сердце.
— Что-то они тут искали, — сказал Ледников. — Причем комнату дочери потрошили особо тщательно. Там все перетрясли, вывернули наизнанку.
В машине Прядко угрюмо молчал. Потом повернулся к сидевшему на заднем сиденье Ледникову:
— Мы должны их установить, Валь. Должны.
— А знаешь, что они искали? — задумчиво сказал Ледников. — Скорее всего, искали этот самый Константиновский рубль. Они подозревали, что он может быть у Даши, но не знали, что он был у нее с собой. Поэтому решили поискать дома.
— Выходит, рубль этот кому-то очень нужен.
— Ты что-то говорил про клуб, где была Даша незадолго до гибели? Этот рубль может быть оттуда — там публика специфическая собирается. Надо поинтересоваться, что за гости были в тот вечер. Рубль мог быть у кого-то из них.
— Думаешь — кто-то Даше его подарил?
— Ну это вряд ли. Такие вещи просто так не дарят.
Глава 17
«Запах женщины в твоей постели»
Запах женщины… Он ощущал его и во сне, и теперь, лежа с закрытыми глазами. Он не вспоминал бурно прошедшую ночь, а думал о том, что давно уже не просыпался в собственной постели рядом с женщиной. Пожалуй, с тех пор, как не стало Разумовской. Конечно, после ее убийства он не жил монахом, были разные встречи, но все налету, набегу, второпях, в каких-то чужих квартирах, частной гостинице, принадлежавшей однокласснику, где он всегда мог рассчитывать на номер.
И вот теперь женщина в его постели…
Ледников прислушался — из ванной доносился шум душа. На стуле была аккуратно сложена ее одежда. И смятая подушка рядом.
Он варил кофе, когда дверь ванной распахнулась и показалась Апраксина в его махровом белом халате.
— Привет, — буднично, так, словно это была вовсе не первая их ночь, и он уже давно привык к ее утреннему пребыванию в его квартире, сказал он.
— Доброе утро, — так же ровно ответила она.
И никакой несколько тревожной утренней неловкости, которая бывает после первой ночи вдвоем.
— Ничего, что я взяла твой халат?
— Мне нравится.
— Что?
— Все. И как ты выглядишь в нем, и то, что его взяла… Мне все в тебе нравится.
— Это потому, что ты не все обо мне знаешь, — сказала она.
В ее голосе слышалась какая-то неясная горечь, и Ледников успокаивающе улыбнулся.
Какое-то время они молча пили кофе. Потом говорили еще о чем-то необязательном.
Апраксина невесело улыбалась и было видно, что что-то ее заботит.
Ледников взял ее прохладную узкую руку, легко прикоснулся губами к тонким пальцам и тихо сказал:
— Ну, давай рассказывай, что душу тревожит и мучит…
Апраксина чуть помедлила, словно не зная, с чего начать:
— Знаешь, никак не могу прийти в себя, примириться с тем, что случилось… У меня была одна очень близкая школьная подруга Соня Верхоянцева. И вчера ее нашли повесившейся.
Она замолчала, словно засомневавшись, стоит ли продолжать дальше. — Где? — пришел ей на помощь Ледников.
В таких случаях следователь должен брать инициативу в свои руки.
— Что где?
— Где нашли повесившейся?
— Дома.
— Понятно. Это что — было на нее похоже?
— Честно говоря, многие даже не очень даже удивились.
— Почему?
— У Сони была незадавшаяся, нескладная жизнь. Семьи своей не было, она жила со стариком отцом, часто впадала в депрессии, в тоску…
— А чем она занималась?
— Делала каких-то эксклюзивных кукол, которые никто не покупал. Ее мастерская не так давно вдруг сгорела. Приобрести новую не было денег…
— Но что-то тебя в ее смерти настораживает?
— Как что? Для меня это был очень близкий человек. А теперь его нет. Ты это понимаешь. И еще ее отец, Павел Лукич… Он говорит, что ее убили.
— А что следователи?
— Сказали, типичное самоубийство, никаких следов насилия или присутствия посторонних не установлено.
— Ну да, не криминальный труп — подарок для следователя.
Апраксина удивленно взглянула на него.
— Что за выражения…
— Не обращай внимания, — прищурился Ледников. — Это так — отголоски прошлой жизни. Иных времен. Совсем иных.
— Хорошая мы пара — ты ничего не знаешь обо мне, я о тебе.
— Зато нам есть чем удивить друг друга…
Глава 18
«Черная меланхолия»
Встречу мистер Милнер, неожиданно прибывший в Москву, назначил на каком-то незначительном аукционе русской живописи в Москве. Идти туда Нагорный не собирался, ибо ничего серьезного
