Чарлз Тодд - Свидетели Времени
Ратлидж посмотрел вниз. Лодыжка Присциллы распухла, вокруг нее болтался грязный, рваный чулок. И застежки на туфле были оторваны.
— Вы не могли бы дать нам чаю? — попросил Ратлидж, чтобы занять миссис Даннинг. — Мисс Коннот это поможет, да я и сам бы не отказался.
— Не займет и минуты. Чайник все еще горячий.
Хозяйка занялась приготовлениями, а он снова сел и, дотронувшись до плеча Присциллы Коннот, сказал:
— Все в порядке. Вы в безопасности. Ничего страшного не произошло. Ну же, посмотрите на меня.
Он достал свой платок и всунул ей в руку, она вцепилась в платок, как в спасительную соломинку, не делая попыток вытереть лицо. И плакала, не могла остановиться, плечи сотрясались от сдерживаемых рыданий.
Если бы она была мужчиной или не была ранена, он бы дал ей легкую пощечину, чтобы прекратить истерику. Вместо этого он сказал тихо и властно:
— Довольно!
Она судорожно вздохнула, кажется, его строгий тон подействовал, потом с удивлением на него взглянула. Он взял у нее платок и начал вытирать мокрые щеки.
И вдруг из нее полились бессвязные, лихорадочные слова, как будто вытащили пробку из бутылки:
— Я хотела убить его. Я увидела его в темноте, как он скакал, пригнувшись, хотела догнать и убить. Но вместо этого сама съехала в канаву, потому что не могла убить лошадь…
Он ждал и слушал.
— Я кричала, сигналила, лошадь испугалась и сбросила его, и я хотела на него наехать, но вдруг вместо него захотела себя убить. Сначала направила машину на дерево, но колеса заскользили по траве, и я съехала в канаву. Испугалась, а потом стало темно, я потеряла сознание. — Она снова заплакала. — Я все еще жива! — Ее глаза умоляли. — Мне так хотелось, чтобы все кончилось мгновенно и безболезненно.
Миссис Даннинг застыла около стола, чайник в одной руке, крышка — в другой, глядя с ужасом во все глаза на свою неожиданную гостью. Раньше она думала, что произошел только несчастный случай с этой женщиной.
— Разве кто-то погиб? Майкл ничего не говорил об этом! — воскликнула она, не совсем поняв бессвязный рассказ Присциллы.
Ратлидж быстро обдумывал услышанное.
Хэмиш сказал: «Это был не Уолш…»
— Откуда вы знаете, что он мертв, мисс Коннот? Вы его видели после того, как сбили?
Хэмиш снова сказал: «Надо там поискать».
Присцилла нахмурилась.
— Я на него наехала. Он должен быть мертв! — Она отбросила волосы и взглянула на кровь на своих пальцах. — Это его кровь? — спросила она растерянно, взяла платок и стерла пятно. — Я ничего не… Больше ничего не помню. Только понимаю, что все кончено. — Она сделала слабый неопределенный жест, как будто удивляясь. — Оказывается, легче говорить, чем совершить. Трудно убить себя… — Она посмотрела на Ратлиджа широко открытыми глазами, как будто сделала открытие. И снова начала плакать.
Миссис Даннинг поставила заварочный чайник на стол, сняла с плиты большой и налила кипятку.
— Пусть немного постоит, — сказала она.
— Как лучше убить себя? — продолжала тихо Присцилла. — Я часто думала об этом. Перерезать вены на запястьях, но не было достаточно острого предмета. А мне хотелось умереть!
Хэмиш заметил: «Ей нужна помощь доктора. Ее нельзя оставлять одну».
Это было правдой. Ратлидж набрал в грудь побольше воздуха и строго сказал:
— Здесь не место и не время говорить о смерти. Вы не должны так расстраивать миссис Даннинг!
Присцилла взглянула на приземистую сильную жену фермера:
— Простите меня. — Но ему показалось, что она откликнулась на его тон, а не хотела извиниться.
Он заставил ее выпить горячего и сладкого чая, это ее согрело, но не вывело из состояния глубокой депрессии и полного изнеможения. Вместо этого она погрузилась в молчание, как будто отключилась от реальности.
— Позвольте мне отвезти вас в Остерли, — предложил он. — Мой автомобиль около дома. Мы потом заберем ваш, когда вы отдохнете. А пока за ним присмотрит миссис Даннинг. Он будет здесь в целости и сохранности.
Присцилла с видимым усилием вышла из оцепенения.
— Да, да. Я не могу здесь оставаться. Я уже и так доставила столько хлопот этим добрым людям. Но не знаю, смогу ли я идти. Нога очень болит.
— Я вам помогу…
Ее глаза были красными, и в них была боль.
— Я хочу домой. Вы отвезете меня домой? Прошу вас.
— Конечно. Если вы этого хотите. — Он подумал, что, наверное, будет лучше вызвать к ней домой доктора, а не тащить ее в приемную, где полно любопытных глаз.
С помощью миссис Даннинг он кое-как довел, почти отнес ее в машину. Миссис Даннинг принесла подушку, чтобы подложить под больную ногу. Она не скрывала своего облегчения, что беспокойная гостья, наконец, покинет ее дом.
Ратлидж пообещал ей, что вернет подушку и шаль и заберет автомобиль. Потом вернулся с хозяйкой в дом.
Она начала собирать со стола посуду, ее лицо выражало крайнюю тревогу.
— Но кто погиб? Я не расслышала как следует, что она рассказала. Может, надо вызвать полицию? Мы не знаем, был ли кто-то еще в машине. И она не просила вызвать ей доктора.
— Я сам пока не знаю, что произошло, — ответил Ратлидж. — Доктор Стивенсон даст ей успокоительное, пусть она сначала отдохнет, а потом разберемся.
Лицо миссис Даннинг немного прояснилось.
— Я слышала, что он хороший человек, доктор. Он за ней присмотрит. Когда мой муж вытащил ее из машины, она умоляла его найти какую-то лошадь. Кажется, она считала, что сбила ее. Но там не было никакой лошади! Муж все обыскал вокруг, чтобы ее успокоить, но не увидел следов лошади!
— Норфолкская серая кобыла была украдена из стойла в окрестностях Остерли прошлой ночью. Если вы ее найдете, сообщите сразу мне, — сказал Ратлидж, хотя сам уже видел эту лошадь. И на ней не было ран от столкновения с автомобилем.
Ратлидж завел мотор и сел в машину. Мисс Коннот продолжала кутаться в шаль, пока он выезжал со двора и по длинной подъездной колее выбирался на главную дорогу.
— Извините, стараюсь, чтобы поменьше трясло, но такая дорога.
— Это не важно, — сказала она бесцветным голосом, ее профиль был почти закрыт краем шали.
Они долго ехали в полном молчании. Она не смотрела по сторонам. И даже не взглянула на свою машину, когда они проехали мимо, хотя Ратлидж помахал рукой фермеру и его людям, вытаскивавшим автомобиль мисс Коннот из канавы.
Спустя некоторое время она все-таки очнулась от летаргии — может быть, чай, наконец, возымел свое действие.
Он понадеялся, что она сможет реагировать на окружающее, и улыбнулся ободряюще, когда она повернулась в его сторону. Но она, казалось, не заметила его улыбки и вдруг с горячностью заговорила:
— Вы были на войне! Вы видели смерть, скажите, как мне умереть!
Он видел множество смертей. Но сейчас не хотел вспоминать об этом, потому что память атаковала бы его собственное сознание.
— Нет легкого пути, — сказал он с горечью. — Поверьте мне. Я знаю.
Достигнув края болот, они повернули к Остерли, и он спросил безразличным тоном, как о чем-то обыденном:
— Что случилось с той лошадью?
Она взглянула на него с удивлением:
— Какой лошадью? — И озабоченно нахмурилась. — Я не помню никакой лошади…
Доктор Стивенсон немедленно явился на вызов. Перед тем как осмотреть больную, он внимательно выслушал Ратлиджа, потом поднялся к ней в спальню. Там было темно, шторы задернуты, она лежала на кровати лицом к стене.
Доктор через полчаса спустился вниз, вытирая руки о светло-желтое полотенце, расшитое по краю незабудками, прошел в светлую большую гостиную и сел у окна в кресло. Это была уютная, хорошо обставленная комната, с кремовыми обоями, которые прекрасно гармонировали с синим цветом мебельной обивки, ковром такого же оттенка и голубыми занавесками с рисунком из вьющихся веток цветущих роз.
Женская комната, но лишенная тех милых сердцу безделушек, которые обычно украшают каминную полку или полированные поверхности столов, что подчеркивало пустоту жизни Присциллы Коннот. У нее ничего не прибывало с годами, кроме несчастья.
— На голове плохая рана, — начал доктор, — не удивлюсь, если она была без сознания какое-то время. Ушибы, синяки, ссадины. Добавочные кровоподтеки проявятся позже. Пока явные — на бедре и плече. На лодыжке растяжение связок, я забинтовал, чтобы уменьшить боль.
— Значит, ушиб головы. Достаточно серьезный, чтобы она потеряла частично память?
— Трудно сказать. Она страдает не только от физической боли и от того, что попала в аварию, она потрясена и сильно возбуждена. И это стоит во главе списка повреждений. Успокоительное несколько часов будет действовать, потом посмотрим, что делать дальше. — Доктор помолчал, потом продолжил: — Правый глаз уже заплыл, и ей лучше какое-то время не смотреться в зеркало, отражение не понравится. Пришлось наложить небольшой шов на голове, там, где стеклом срезало кожу. Головная боль продлится еще несколько дней. Я найду кого-нибудь побыть с ней. Пожалуй, Эллен Бейкер, она добрая и сумеет найти к ней подход. Нервные, легко возбудимые женщины обычно трудные пациенты.
