Эдуард Хруцкий - Поединок. Выпуск 7

— Что у него было при себе? — спросил Денисов.

— У Павла? Что вы имеете в виду?

— Ценности, например. — Следовало осторожно, не вызывая ни малейших подозрений, расспросить обо всем, что касается пропавшего Иванова.

— Совсем без денег. Только ключи от машины, ножик.

— У вас машина?

— «Жигули» последнего выпуска.

— Конечно же ваш муж мог где–то застрять… — Денисов кивнул. — У товарища, например. Не отпустили, или что–то помешало…

— Вы не знаете Павла! — Тулянинова переставила чемоданчик, теперь Денисов мог занять место рядом.

— Спасибо.

— С Павлом что–то случилось! Без меня он никуда не ушел бы. — Туляниновой было жарко, она расстегнула пальто, под ним оказалась темная, с глухим воротом кофточка, желтый янтарный кулон.

— Сильное чувство? — спросил Денисов.

Она покраснела:

— Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда! Это сказал Жан де Лабрюйер, — фамилия далась Люде с запинкой. — Французский писатель конца семнадцатого века.

— Не читал, — сказал Денисов.

— Я тоже. Все Павел!

— Начитан?

— Работник Министерства иностранных дел! Поэтому я и не хотела, чтоб через милицию, а потом по радио…

— Сколько времени вы вместе?

— Неделя.

— Поздравляю, — Денисов неловко поклонился.

— Это такое счастье… — Она покраснела. — Я говорю вам, как постороннему, с которым больше не встретишься. Этот приезд, Москва, этот прекрасный вокзал — все Павел!

— Куда вы пошли сначала?

— С поезда? В камеру хранения, сдали вещи, потом — в город. Павел смеялся: «Домой поведешь ты!» А я и Москвы еще не видела… Такой теплый сегодня день! Заметили? И солнце. У метро торговали мимозами…

Денисов взглянул на букет.

— Круглая полная женщина. — Он знал всех вокзальных цветочниц. — Седая… — Он видел ее у поезда.

— Павел сказал: «Цветы для новобрачной, мадам!»

— И она пожелала вам долгих безоблачных лет…

— Я вела Павла какими–то улицами.

— К центру?

— Разве я знаю?! Павел шел радостный, светлый…

«Восемьдесят четвертое отделение, — подумал Денисов, — даст ориентировку, когда поступят подробности из Института Склифосовского. То есть примерно через полчаса…»

У него еще оставалось время.

— Молодой семье… — начала Тулянинова.

Это была идея фикс не одной только Туляниновой — с чего и как длжно начинать молодоженам.

Из крошечного манипулятора под курткой Денисова неслись негромкие ввиду расстояния позывные: преступника в бархатном коричневом костюме теперь уже искал весь железнодорожный узел.

— Свадьба, по–видимому, будет здесь, в Москве? — поинтересовался Денисов.

— В «Праге».

— Вы и ресторан знаете?

— Двадцать восьмого, в четырнадцать… Павел уже заказал банкетный зал и музыку. Вообще–то он звонил из Красного Лимана не в ресторан, а сослуживцу. Тот и заказал.

— Понимаю.

— Развил бурную деятельность… — Впервые с начала их знакомства Люда улыбнулась. — Последний холостяк на курсе. Чуть ли не весь выпуск собирает… Конечно, без тех, кто за рубежом.

— Ему дали отпуск?

— Сначала для вступления в права наследства: у него умер родственник в Красном Лимане. А с сегодняшнего дня — очередной. В отделе Павел общий любимец…

Она о чем–то вспомнила, лицо ее потускнело.

— Вы не все рассказываете. — Денисов внимательно наблюдал за ней. — Разминулись с мужем, так бывает. Встретитесь. А что еще вас беспокоит?

Тулянинова совсем сникла.

Высоко, под рифлеными сводами крыши, висели мощные светильники, однако внизу было неярко, скорее пасмурно. Какие–то военные с каплями растаявшего снега на фуражках разговаривали по другую сторону двери.

— Ему грозили!

— Грозили?!

— Я нашла письмо, — голос ее дрогнул. — «Мы рассчитаемся, Паша! От меня не уйдешь!»

— Как же все–таки вы потеряли друг друга? Только подробно… — помолчав, спросил Денисов.

Она беззвучно всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.

— По дороге к МИДу Павел завез меня в такси на телеграф. Все так глупо… Договорились: если он не появится через час, значит, уехал к шефу. В этом случае мне следует спуститься в метро, ехать до платформы Коломенская и там ждать.

— Почему Коломенская?

— Там живет шеф.

Денисов искал ясности.

— А зачем на телеграф?

— Я же сказала: пригласили много гостей. Надо было дозвониться до Ельца, потом в Сыктывкар…

— Дозвонились?

— Сыктывкар не отвечал. С Ельцом не было связи до семнадцати.

— Номера телефонов сохранились?

— Порвала. — Она махнула рукой.

— Дальше.

— Мне объяснили: нужно доехать до «Варшавской», перейти на железнодорожную платформу Коломенское…

— Вы так и сделали?

— Да.

Она не видела разницы в терминах «платформа» и «станция» в том смысле, в каком их употребляют москвичи: для поезда пригородного сообщения — платформа, в метро — станция.

«Возможно, он ждал ее в метро, на станции «Коломенская», а она — на одноименной платформе Московской железной дороги. — Денисов вынул блокнот. Посмотрел схему. — Затонная улица, откуда пострадавшего доставили в Институт Склифосовского, и метро «Коломенская»… Один район!»

— Вы говорили об этой записке с угрозой. — Он снова положил блокнот в карман. — Вы ее сами читали?

— Конечно.

— И помните содержание?

— Я могу ее показать.

— Записка с вами?

Она поставила чемоданчик себе на колени, щелкнула запором.

— Да вот! Пожалуйста.

Денисов взял конверт осторожно, хотя отпечатки пальцев автора, скорее всего, были уничтожены.

«Донецк, Главпочтамт, до востребования.

Иванову Павлу».

Почерк был средней выработанности. Судя по штемпелю, письмо отправлено из почтового отделения здесь же, на вокзале, пятого апреля, десять дней назад. Вместо почтовой бумаги автор использовал стандартный телеграфный бланк с тем же фиолетово–жирным индексом.

«До Красного Лимана, — подумал Денисов, разглядывая конверт, — муж Туляниновой заезжал в Донецк. Писавший анонимку знал это. Знал и то, что Иванов будет получать корреспонденцию на Донецком главпочтамте до востребования. Это сужает круг подозреваемых…»

«Мы рассчитаемся депломат от меня не уйдеш».

Тулянинова ошиблась: Иванова называли в письме не «Пашей», а «депломатом».

«Извечная история, — подумал Денисов. — Анонимщик старается скрыть грамотность: вместо безударного «и» ставит «е», знаки препинания отсутствуют… Но он не в состоянии показаться грамотнее, чем есть на самом деле! — Ошибка в слове «уйдеш» показалась Денисову не запланированной. Письмо писалось на вокзале и, по всей вероятности, в ночное время. Денисов снова положил письмо в конверт. — Днем, когда вокруг суета, люди смотрят — не освободилась ли ручка, стул, — такое на телеграфном бланке не напишешь!»

Тулянинова молча следила за ним.

— Я очень волнуюсь, — она сплела руки в замок. — С ним обязательно что–то случилось!

— Он не упоминал о Затонной улице?

— О Затонной? Не помню. Вы что–то узнали?

— Есть платформа Коломенское, и есть одноименная станция метро, — Денисову не хотелось огорчать ее еще больше. — Там парк рядом, река. Вы плохо договорились.

Она была готова заплакать:

— Думаете, он еще у метро?

— Вряд ли… Больше не заметили ничего подозрительного? — Денисов показал на конверт.

— Нет…

— Ни в Москве, ни в пути?

— Ни разу.

— А если б на него напали?

— Даст отпор! Не сомневайтесь: он каратист. И ножик с ним!

— Большой?

— Сувенир. На ручке маленькое копытце.

— Охотничий… А как с вещами? — Денисов постарался ничего не упустить. — Их много?

— Чемодан, сумка.

— Все в автоматической камере хранения?

— Да.

— А шифр?

— Мы записали. Я еще хотела подсказать ему, чтобы был осторожнее. Понимаете? Вокруг люди, все видят… Записку с шифром Павел сунул в верхний карман. Вытащат, потеряет!

Денисов задумался.

— Шифр помните?

— Только номер ячейки: 5103.

— Если бы у вас был паспорт, — сказал Денисов. — Боюсь, что у дежурного по камере хранения будут вопросы.

— Как же теперь быть? — она подняла голову.

— Я поговорю. Напишите заявление, перечислите вещи…

— Все?

— Хотя бы то, что сверху.

Тулянинова задумалась.

— У Павла кофта на четырех пуговицах. В сумке халат, бигуди. Бутылка шампанского.

— Я узнаю и вернусь, — Денисов поднялся.

Она остановила его:

— Я хочу, чтобы вы приехали в «Прагу» двадцать восьмого… — теперь Тулянинова выглядела побледневшей, глаза блестели.

— На вашу свадьбу?