Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова
Исайчев не стал загонять машину во двор, припарковал её на обочине по другую сторону дороги. Хозяин суматошно схватил обеими ладонями протянутую для приветствия руку гостя и легонько её пожав, спросил:
— Как ваше здоровье?
Михаил, старался не выказать любопытства, посему не смотрел по сторонам и на вопрос хозяина пожал плечами:
— Да вроде здоров, слава богу…
Хозяин ещё больше растянул губы по лицу, распластал в стороны руки и не удержался:
— Полюбуйтесь какой у меня сад. Яблочки наливные! Самые лючьшии. Во всём районе не найдёщь-щь… Обязательно угощу.!
— У вас красиво… — по-прежнему холодно заметил Исайчев и, поспешно пошёл по мощёной красно — жёлтым камнем дорожке с характерным узбекским рисунком. Галиулин старался успевать за широким шагом Михаила, он почти бежал, не переставая задавать вопросы: Хорошо ли у вас всё? Как дела? Всё ли нормально в вашей семье? Как растут дети?
Исайчев неизменно кивал и отвечал на вопросы одинаково: «Спасибо! Мы в порядке.»
Дом Арслона Фатхуллаховича был архитектурным образцом строения богатого узбекского сословия — белой кости. Оно пестрило громоздкими куполами, коваными металлическими вставками и непременными в наше время пластиковыми стеклопакетами, но не простыми прямоугольными, а витиеватыми с витражными стёклами.
У самого дома Галиулин всё же вырвался вперёд и, указывая ленинским жестом дорогу, привёл гостя во внутренний дворик с газоном, елями и бассейном. Рядом с бассейном под кроной обширного каштана расположилась группа низких диванов и такой же столик, который заранее приготовили: заставили разнообразными сладкими кушаньями, фруктами и группками ютившимися друг к другу маленьких чайников и горками вычищенных до блеска пиал.
Галиулин пригласил Михаила присесть.
— Нет, нет — энергично замахал рукой Исайчев. — Мне чай ни в коем случае нельзя!
У Арслона Фатхуллаховича округлились глаза. Они стали огромными, будто он индус, ну если не индус, то по меньшей мере еврей:
— Чай не пьёшь, откуда силы возьмёшь? — изумлённо спросил хозяин.
Готовясь к поездке в усадьбу чиновника, Исайчев дал себе слово ничего в его доме не есть и не пить. Михаил знал о восточном коварстве, и хотел исключить появление в интернете снимков, изобличающих его с хозяином в близком застольном знакомстве. Поэтому сейчас, скривив в жалобной улыбке рот, Михаил произнёс:
— Рад бы да нельзя. Подагра у меня. А чай самый пуриносодержащий напиток.
— Пур… пур… — попробовал произнести Галиулин, но не смог, — это ещё что за зверь?
— Соли такие противные, — держа физиономию кислой, пояснил Михаил, — суставы болят, сил нет!
— Чая не хочешь, сладостей попробуй. Восточные сладости халва, нишолда, урама, парварда — пальчики оближешь! Идём, дарагой, к достархану, покушаем немного. Не обижай!
— Не могу, дорогой, диабет у меня. Ничего с сахаром не ем…
Арслон Фатхуллахович печально покачал головой:
— Диабет — это плохо. У моей бабушки диабет. Болеет очень. Тоже сладостей не ест. Что же ты ешь, дарагой?
— Огурцы!
— ?
— Малосольные.
— Ах, ах! У меня нет малосольных огурцов? Ми их не солим. Ми их маринуем… Маринованные будешь?
— Да вы что? — махнул рукой Исайчев, изображая ужас, — маринованные для меня смерть!
Галиулин склонил голову набок и вкрадчиво спросил: — Ты не журналист нечаянно?
— Я сыщик, — серьёзно произнёс Исайчев, — давайте-ка найдём укромный уголок и побеседуем, как сказал мой коллега Константин Константинович Феофанов без восточных угощений и хитростей.
Уголок, который предложил для беседы хозяин, был представлен им, как кабинет. Стены небольшой комнаты украшали тканевые обои, в них особо выделялись ниши с тонкой, требующей специальных навыков и искусства штукатуркой и резьбой по алебастру. Везде, как показалось Исайчеву даже чересчур навязчиво выпячивались узбекские национальные мотивы. Мебель имелась европейская — премиум-класса.
Приложив правую руку к сердцу, хозяин прожурчал вибрируя голосом:
— Располагайтесь здесь. Нам никто не помешает. Слушаю вас внимательно!
Исайчев выбрал место ближе к окну. Сел к нему спиной, тем самым затруднив Галиулину возможность в деталях рассматривать выражения его лица. Расслабившись в мягком велюровом кресле, Михаил задал свой первый вопрос:
— Арслон Фатхуллахович, я знаю, вы большой любитель русской бани. Знаю, что париться вы предпочитаете в тесной дружеской компании. Это так?
Галиулин вынужден был сесть к окну лицом и лёгкую набежавшую на него тень Исайчев заметил сразу. Михаил глубоко вздохнул, задержав в носу воздух, как его учила Ольга. Она и здесь была права, утверждая, будто нос всё знает ещё задолго до того, как глаза увидели. Повеяло старым ржавым мокрым железом. «О, дружок, — пронеслось в голове Исайчева, — под смешливым лицом доброго дедушки ты скрываешь ярость. Именно ярость, не злость…»
— Да, у нас многолетняя, причём одна и та же банная компания. Люди все в городе уважаемые, проверенные и неболтливые. Если вы намерены расспрашивать о ком-либо из них, то я не принесу пользы… Может, кофе? Фарид! — слишком поспешно закричал Галиулин.
Губы Исайчева тронула лёгкая ирония, он поднял руку, останавливая хозяина:
— Однако вы настойчивы, но, к сожалению, забывчивы. Мне кофе нельзя — подагра. Воды, пожалуйста, холодной без газа в прозрачном бокале — люблю манерничать.
Галиулин щёлкнул пальцами и повторил просьбу гостя, бесшумно возникшему в проёме двери молодому узбеку. Михаил оценил колоритность Фарида и, особенно, его чёрные одежды с болтающимся на поясе кинжалом в кожаных ножнах. Когда юноша исчез, произнёс:
— Ну и? Меня интересует не постоянный член вашей банной компании, а иногда приходящий — Ельник Сергей Миронович. О нём мы можем поговорить? Его персона сильно интересует Константина Константиновича.
Галиулин улыбнулся одними губами:
— Ельник?!Ельник. Это кто? Не припомню.
Исайчев, копируя хозяина, прищурил глаза:
— Вы не можете не помнить неприятный случай: кто-то из вашей компании выкинул его голым зимой в сугроб. Давайте всё же напряжём память…
Галиулин рассмеялся, хлопнул обеими ладонями по коленям и вытирая выступившие слёзы, спросил:
— Артист, что ли? Шут? Фигляр? Это было два или три года назад, я уж забыл. Зачем вам это?
— Интересны именно подробности происшествия.
— Подробности…? — призадумался Галиулин, — а подробности таковы: шута горохового в компанию притащил кто-то из наших, рекомендовал как отличного рассказчика анекдотов. Он раза два пришёл, повеселил, а в третий раз припёр с собой девицу. Девицы к нам и раньше приходили. Особые, отобранные, а эта вроде его студентка. Решил фигляр дать девочке подзаработать. Она вошла, губки бантиком, ножки от ушей, волосы до пят. Оглядела всех и как заорёт лютым голосом: «Папа, я не знала куда иду!». Как потом оказалось эта
