Золотая устрица - Анна Васильевна Дубчак
— Утка! Кстати, я запекла утку с яблоками, как ты любишь!
— Я хотел сказать, что с тебя как с гуся вода, — устало проговорил он, взял ее, как куклу, за талию, и отставил в сторону, прошел в дом, сразу на кухню, там достал из холодильника бутылку водки.
Тамара, семенящая за ним следом, услужливо поставила перед ним рюмку.
— Да что случилось-то? Что? — Она, хлопая огромными наращенными ресницами, вдруг вспомнила о том, что не успела накрасить губы помадой. Вот все вроде бы предусмотрела и успела, даже постельное белье переменила, а губы забыла накрасить.
Вот теперь, когда он был здесь, она была по-настоящему счастлива.
Константин разделся, повесив куртку на спинку стула, выпил залпом водку. Посидел, помолчал, затем как-то странно взглянул на Тамару.
— У меня был следователь.
Она пожала плечами.
«Подумаешь»
— Подумаешь, — озвучила она свою мысль. — Ты-то здесь при чем? Она жила у меня, а не у тебя.
— Вот и я им то же самое сказал. Но у них на этот счет свое мнение. Тома, уж не знаю, как это случилось, но они меня отпустили… Типа, под подписку о невыезде, но вид у этого Журавлева был такой, словно он меня уже не то что подозревает, а уже готов отправить на плаху.
— Плаху? Что это?
— Ты дура?
И она моментально вспомнила, что значит это слово.
— Костик… Успокойся. У них просто работа такая, понимаешь? Он только и делает, что задает вопросы. Мы-то с тобой знаем, кто ее убил. Соседка и убила. Я же рассказывала тебе все в подробностях.
— Тома, ты со мной-то не играй в такие игры. Сама придумала этого Грапиновича, вот сама и расхлебывай, а меня в это дело не впутывай… Хотя ты и так уже впутала. Слушай, я думаю, что мне надо уехать. Как можно дальше. Деньги у отца попросить не могу, он всегда спрашивает, на что, зачем… Но что-то мне как-то не по себе… Ты дашь мне денег?
— Да, без проблем. А что случилось-то?
Она похолодела. Он хочет уехать. Куда? Зачем? Как она без него? Потеряется всякий смысл…
В голове сразу стало как-то пусто, разве что не было слышно завывания ветра… И холодно, очень холодно. Только рядом с ним Тамара чувствовала себя в безопасности и была по-настоящему счастлива.
— Мы же с тобой знаем, зачем она приехала сюда. Я имею в виду не то, что ты придумала с Грапиновичем и их романом, а реально.
— Костя, да при чем здесь это?
— Ты ничего не понимаешь… Она приехала сюда для того, чтобы писать роман. Ей надо было находиться здесь, в этом доме, чтобы было удобнее описывать его, расположение комнат, разные детали, она как бы работала в декорациях своего будущего романа, так?
— Ну так, — вяло отреагировала она, думая только об одном: «Он уедет! Куда?»
И когда до нее дошел смысл сказанного Костей, она почувствовала, как в ней поднимается волна ненависти, даже не волна, а словно глыба льда с острыми краями царапает душу. Гадина. Приехала, типа, писать роман, а сама…
Тамара зажмурилась, чтобы не видеть убийственную картинку, которую ей подсунула услужливая и подлая память: в контуре замочной скважины два извивающихся голых тела на постели…
Знала, что Тамара любит его без памяти, выслушивала долгими вечерами Тамарины откровения о Костике, о том, как он хорош в постели, и вот решила попробовать его на вкус… Гадина.
И как она тогда сдержалась, чтобы не распахнуть дверь и не наброситься на нее прямо там, в спальне? Сдержалась, чтобы не потерять его окончательно. Боялась, что он уйдет и заберет ее с собой, эту ненавистную ей Нину.
— Тамара, расскажи мне, когда ты последний раз видела ее?
— В тот день, когда ее убили, я видела, — сказала она. — Я же тебе рассказывала. Ей кто-то позвонил, и она пошла. Сказала, что скоро вернется, что ей позвонил ее друг из Ярославля. Она же оттуда ко мне приехала. И чего ей там не писалось?
— И больше ты ее не видела, так?
— Да.
— Так, может, этот друг ее и убил?
— А то кто же?
— Тамара, ты читала этот роман? — вдруг спросил он, и Тамара с облегчением вздохнула.
— Какой еще роман? Ты же знаешь, я не люблю читать.
— Тот роман, который она писала.
— Откуда? Нет, конечно…
Она лгала. Кое-что она, конечно, читала. Вернее, слышала. Отрывок, где Нина описывала дом, еду… Буквально несколько предложений. Нина словно проверяла на ней свою писанину. Читала ей вслух, как будто бы Тамаре это было интересно. Но из вежливости пришлось послушать. Недолго. Тамара сослалась тогда на какие-то неотложные хозяйственные дела и ушла. Вот и все.
— Думаю, тебе все же придется почитать. — С этими словами Константин вдруг вскочил, бросился к куртке и достал из внутреннего кармана свернутую пачку офисной бумаги с отпечатанным на ней текстом. Швырнул на стол. — Читай!
— Да не буду! — заартачилась она. — Не хочу и не буду.
Она не понимала, что с Костиком, почему он такой нервный, резкий. Подумаешь, поговорил со следователем. Уж кому-кому, а ему-то точно нечего волноваться. Надо было что-то предпринять, чтобы он успокоился. Она ждала его совершенно для другого. Готовилась к его приезду, мечтала, как они вместе проведут целый день, а если удастся, то и ночь.
— Ладно, давай почитаю.
…Она провалилась в роман. Не особенно-то искушенная в чтении, однако наделенная природным воображением и фантазией, она настолько хорошо представляла себе все то, о чем написала Нина, что и сама готова была поверить в правдивость этих дневниковых записок.
Роман… Именно что не роман. Или сейчас принято писать романы в форме дневника?
Кто-то другой уж точно поверит, подумала Тамара, но только не она сама. Ну ничего себе! Это же надо было так все извратить, нафантазировать, придумать какое-то дурацкое шоу, каких-то хозяев, киношников… Но самым смешным для нее оказался список деликатесов.
Помнится, однажды Нина, заглянув к ней на кухню, попросила ее составить список деликатесов, которые ей приходилось заказывать для своих настоящих хозяев. Тамара нашла в своем компьютере специальную папку, в которой хранились все скриншоты заказов и списков продуктов, которые она заказывала, и отправила некоторые из них (два из них были точно новогодние) Тамаре на почту. «Чилийский сибас, икра улиток, трюфели, фуа-гра, королевский камчатский краб, мраморная говядина вогю, морской гребешок, марципаны…».
Она с интересом, хотя и удивляясь, и злясь на то, что ее, Тамару, выставили в романе гротескной
