Последний ребенок - Джон Харт
— Хаш арбор? Как то место на карте.
Джонни кивнул.
— Они не строили церкви — знали, что их кто-нибудь найдет. А лес — это просто лес, болото — просто грязь, вода, змеи и дерьмо. Поэтому они собирались в тех тайных местах. Пели свои песни, обращенные к Богу, танцевали и являли свою новую веру.
— Это всё в книге?
Джонни отвел глаза.
— Что-то есть. Но не всё.
— А что еще?
— Был один раб по имени Айзек. Типа проповедник. Учил тех, кто не мог читать. Распространял знание, хотя и знал, как это опасно. — Джонни смахнул с шеи москита и раздавил двумя пальцами. — В конце концов их накрыли; трех рабов линчевали на месте — повесили на деревьях, которые и были их церковью. Собирались повесить и Айзека, но вмешался его хозяин. Он усмирил толпу, держа в одной руке револьвер, а в другой — Библию. В книге написано, что он призвал Бога спуститься с небес и пригрозил застрелить каждого, кто сделает шаг вперед. Рискнуть никто не пожелал — смелости не хватило. И он спас раба от смерти.
Джека рассказ явно захватил.
— И что было дальше?
— Хозяин забрал Айзека домой и спрятал на три недели. Ждал, пока толпа остынет и в ком-то, может быть, проснется стыд. Потом отпустил того раба и даже дал ему землю. Ту, где люди Айзека поклонялись Богу.
— Где их линчевали.
— И это тоже.
— Значит, ты хочешь найти того парня там?
— Айзек Фримантл прожил на той земле всю свою жизнь. Может быть, Фримантлы живут там до сих пор. Тропа прямо туда и ведет. Может, они ходят по ней в город и обратно.
Джек нахмурился.
— Как ты это узнал? Сам же говоришь, что в книге этого нет.
— Моего прапрадедушку звали Джон Пендлтон Мерримон. Как и меня.
— Ну и что?
— Это он был там с револьвером и Библией. — Джонни бросил прутик в огонь. — И освободил Айзека.
— Отпустил.
— Точно.
— То есть ты хочешь пойти на болото, найти того правнука или как его там, убийцу, и спросить насчет Алиссы?
Джонни не задумываясь кивнул, а Джек покачал головой.
— Думаешь, он тебе обязан?
— Вряд ли он знает, кто я такой.
— Тогда ты точно дурак. В смысле, из гребаной резервации вырвался.
— Из резервации. — Джонни покачал головой. — Забавно.
— Я не шучу. Это же глупо. Полное безумие.
— Отступать поздно. Ты сам сказал.
Джек поднялся, и костер выстрелил искрами.
— Господи, Джонни, он уже убил двоих. И нас убьет. Как пить дать.
Джонни тоже встал.
— Я потому вот это и взял. — Он вынул из кобуры револьвер Стива, и на стальном корпусе завертелись огненные дьяволы.
— У тебя с головой не в порядке.
— И ты пойдешь со мной.
Джек огляделся по сторонам, словно надеялся на чью-то помощь, но никого не увидел. Свет отодвигал тьму, и небо давило сверху. Он сложил руки в просительном жесте и жалобно посмотрел на друга.
— Ведь прошел уже год.
— Не говори так!
Джек сглотнул и бросил отчаянный взгляд на кусты за костром, а потом произнес:
— Да мертва она, чтоб тебя.
Джонни вложил в удар всю силу. Кулак угодил Джеку в скулу, и тот свалился на землю. Джонни стоял над ним, и дыхание резало горло, как стекло, а револьвер оттягивал руку мертвым грузом. На какое-то мгновение его самый давний друг перестал быть другом и сделался врагом, и Джонни спрашивал себя, почему он вообще думал, что этот парень может быть чем-то бо́льшим. Но потом увидел в лице поверженного страх.
Жар схлынул, и Джонни увидел небо, внезапно потемневшее и огромное. Он увидел себя глазами Джека и понял, что и в самом деле безумен. Но это ничего не меняло.
— Мне надо идти.
Кулак разжался. Джек подался назад.
— Пожалуйста, не заставляй меня идти в одиночку.
Глава 33
Хант отвез Кэтрин Мерримон в домик на краю города. По дороге детектив пытался завести разговор, но женщина отмалчивалась. Остановившись на подъездной дорожке, он посмотрел в окно и, нахмурившись, спросил:
— Когда вы прошлым вечером видели ту незнакомую машину, где именно она стояла?
Кэтрин показала, и Хант окинул взглядом темную улицу.
— Она просто стояла там. С работающим двигателем. Раньше я никогда ее не видела.
— Что это была за машина?
— Мне показалось, что полицейская.
— Полицейская? Почему вы так подумали?
— Ну она так выглядела. Большой седан. Обычно такими бывают полицейские машины.
— Мигалка на крыше?
— Нет. Просто она была такая… — Кэтрин показала руками. — Как вот эта, в которой мы сидим.
— «Краун Виктория»?[28]
— Похожая. Большая. Американская. Не знаю. Темная. Я не интересуюсь машинами и ничего о них не знаю.
— И когда она уехала?
— Как только я к ней направилась.
— В каком направлении?
Кэтрин показала, и Хант снова нахмурился.
— Думаю, после всего случившегося вам здесь оставаться не стоит.
— И куда же мне идти? — Она подождала ответа. — К вам?
— Я не такой.
— Все мужчины одинаковы, — с нескрываемой горечью заметила Кэтрин. Их глаза встретились, и детектива поразила пронзительность ее взгляда, выдававшего крайнюю усталость и обреченность.
Будь ты проклят, Кен Холлоуэй. Будь ты проклят за то, что сделал с ней.
— Я имел в виду отель. Что-нибудь неприметное.
Она, должно быть, поняла, что сделала ему больно.
— Извините. Я несправедлива к вам. Вы всегда были честны и откровенны.
— Так что, поедете в отель?
— Джонни может вернуться домой. Мне нужно быть здесь.
— Кэтрин…
— Нет.
— Тогда я пришлю сюда патрульную машину.
— Нет, не нужно.
— Здесь небезопасно. Что-то происходит, но мы не вполне понимаем, что именно.
— Полицейская машина только отпугнет Джонни. Если он убежал, то пусть знает, что может вернуться. А как он может это знать, если перед домом будет стоять патрульная машина? — Она открыла дверь. — Спасибо, что подвезли. Дальше справлюсь сама.
Хант вышел, положил руки на крышу и огляделся.
— Я хотел бы проверить дом.
— Мне нужно побыть одной.
Детектив еще скользнул взглядом по улице. Его убивала ее боль. Он знал, какой смелой может быть Кэтрин, и знал, что смелость ей не помогла. Тяжело видеть, как падает красное дерево или высыхает река. Хант повернулся к темному дому.
— Пожалуйста.
— Раз уж вы настаиваете…
Через три секунды он уже нашел разбитое окно.
— Вернитесь в машину. — Хант достал служебный револьвер. — И закройте дверцы.
Она метнулась к двери.
— Кэтрин!
— Я сменила замки. Не понимаете?
