Пуговицы - Ида Мартин
– Прости, что так нагрянул. – Он, как и дома, собрал тарелки и отнес в их раковину. – Следующие три дня занят, после школы встретиться не получится.
– Понятно. А я завтра на уроки вообще не пойду.
Слава нахмурился, хотел сказать что-то, но мы только помирились, поэтому он промолчал и вернулся за стол.
– В одно место нужно съездить, – объяснила я, продолжая следить за его реакцией.
– Что за место? – Он насторожился.
– Мне кажется или ты пытаешься меня контролировать?
– Я хочу тебе помочь. Думаешь, я не понимаю, как это – быть одному? – приглаживая мои волосы, с чувством произнес он. – Когда так запутался, что уже не можешь разобрать, что правильно, а что нет. Когда паникуешь и не знаешь, как поступить. Ты устала, и тебе нужны порядок и определенность, а значит, и помощь.
Слава словно читал мои мысли. Возможно, я была бы и рада, если бы кто-то уже взял под контроль мою дурацкую бестолковую жизнь и навел в ней порядок. Проблема заключалась лишь в том, что Томашу я не доверяла. Я никому не доверяла. Никогда. А сейчас особенно.
Я перебралась к нему на колени:
– И как же ты мне поможешь?
– Да как угодно.
– Это очень заманчивое предложение. Не боишься, что я им реально воспользуюсь?
– Воспользуйся. – Откинувшись назад, он прикрыл глаза.
И куда я лезла со своими бедами? Ему было намного сложнее, чем мне. Это я должна была предложить свою поддержку, но я не могла, потому что сама не справлялась.
Я расстегнула две верхние пуговицы на его рубашке и остановилась.
– Расскажи мне про пуговицы.
– Дом престарелых?
– Вообще про пуговицы. В чем их смысл? Даша мне пришила одну…
– Серьезно? – Слава встрепенулся. – Она правда сделала это? Вот дурья голова. Покажи.
Я встала, сняла со стула толстовку и кинула ему.
– Что в них такого? Можешь объяснить?
Подцепив двумя пальцами пуговицу, он, не задумываясь, оторвал ее, подошел к окну, раскрыл и, размахнувшись, выкинул.
– Не нужна она тебе. Глупости, которыми Надя ее задурила. Типа пуговичная магия. В доме престарелых набралась от бабок сумасшедших.
– И что это значит? То, что она ее мне пришила?
Он снова сел и усадил меня к себе.
– Это только Даша знает. Я в это не верю и считаю полной ерундой, но против того, чтобы и ты была с этим как-то связана.
– Я видела ее у тебя на пиджаке и на рубашке тоже.
– Это для Даши. Мне не жалко.
– Или для Нади?
– Или для Нади.
– Она так пришивала себя к тебе?
– Я не знаю.
– Знаешь. – Я ухватила его за подбородок и пристально посмотрела в глаза. – Я завтра поеду в «Пуговицы».
– Зачем?
– У меня свидание.
– С кем?
– С одним дедком. Он с моей Ягой подружился, когда она там была. И я ему свой телефон оставила, если он что узнает или вспомнит. Он сегодня позвонил.
– Для чего тебе это надо? – Томаш негодующе выдохнул.
– Даже не вздумай отговаривать, я все равно поеду.
– Они там все очень странные. Ты знаешь об этом? Это, Микки, отдельный мир, и всему, что они рассказывают, верить не стоит. Они общаются на другом языке.
– Вот поэтому мне нужен переводчик! – Я прижалась к его плечу. – Ты же мне поможешь?
– После дедушкиной смерти я там не был.
Дыхание у него было тяжелым и недовольным, я незаметно скрестила пальцы.
– Это да или нет?
– Это да, если мне не придется ни с кем из них разговаривать. Я просто привезу тебя туда, а потом увезу, чтобы убедиться, что ты там не осталась.
– Думаешь, мне так понравится, что я захочу остаться?
– Вряд ли захочешь, но всякое бывает.
– Я тебя не понимаю.
– И не нужно.
Обрадовавшись его согласию и опасаясь все испортить, больше докапываться я не стала.
Через два часа он ушел, и я, закинув голые ноги на спинку дивана, устроилась, чтобы пересмотреть отснятые с Надиного компа фотки. Сообщение в «Ватсап» выскочило и легло поверх фотографии, где маленькая Надя с братом и родителями позируют на песчаном берегу.
«Еще одно резкое движение, и никто не вспомнит, как тебя звали». Я чуть с дивана не упала. Только угроз мне не хватало. Быстро написала: «Кто это?» Сообщение прочли, однако ответа не последовало. Номер был незнакомый, но я тут же перезвонила Бэзилу.
– Вась, имей совесть! Это уже подло.
– Чего? – пробубнил Бэзил, что-то жуя.
– Умоляю, давай опустим все эти игры в «кто?», «что?» и «это не я». Ты можешь сколько угодно злиться на меня, обижаться, ругаться, в конце концов, но запугивать – это ни в какие ворота не лезет.
– Я теперь у тебя по всем вопросам крайний?
– Значит, будешь отпираться?
– Конечно, буду, потому что вообще не понимаю, что за кипиш.
– Мне кто-то прислал сообщение в «Ватсап» с угрозой: «Еще одно резкое движение, и никто не вспомнит, как тебя звали». Звучит очень похоже на тебя.
– Не. Я бы писал не так. Тут никакой конкретики. Что за резкое движение? Непонятно. Дебил какой-то писал. Ты знаешь, о чем это?
– Мне кажется, о Наде. Чтобы я прекратила выяснять насчет нее, поэтому и подумала на тебя.
– А ты продолжаешь выяснять? Я думал, уже накатала на меня заяву в полицию и дело с концом.
– Если бы ты мне сразу все честно рассказал, у тебя не было бы причин так думать.
– Если бы ты не связалась со своим красавцем, я бы, может, и рассказал.
– Нет. Ты мне сразу не рассказал. И обманывал еще потом. А мы с тобой были друзьями.
– Знаешь, как на меня сейчас в школе все смотрят? Как на чудака, которого баба бортанула. А мы с тобой были друзьями…
– Можешь говорить всем, что это ты меня бросил. Мне без разницы.
– Спасибо за совет. Я уже.
– Не сомневалась, что сам справишься… Так что насчет угрозы?
– Клянусь, это не я. Но что-то мне подсказывает, что ты уже всех допекла. Тебе скоро сама Надя из могилы будет строчить сообщения, чтобы ты отвалила, – проворчал он. – Надумаешь помириться – заходи. Сестра новое барахло притащила. Кучу свитеров с оленями и ботинки зимние. Тебе вроде нужны были.
– Нужны.
– Завтра после школы?
– Завтра не получится.
– Все с тобой ясно. Предательница!
Я и не подозревала, что Бэзил примет мои отношения с Томашем настолько близко к сердцу, хотя стоило предположить. Бэзил
