Александр Чернов - И ты, Брут...
— Извините, Иван Сергеевич, так вышло, — произнес я абсолютно серьезно. — И в понедельник не попал я на работу… — Я сделал паузу. — У меня возникли большие неприятности.
Трагический тон, каким я произнес последнюю фразу, заставил завуча забыть о возникшей между нами в последнее время вражде.
— Что у тебя там стряслось, Игорь? — спросил он, смягчаясь.
— Беда! — я взял с журнального столика пистолет, повертел его в руках. — Не могли бы вы сейчас подъехать к моему дому, Иван Сергеевич? Очень нужно. Дорогу на такси сюда и обратно я вам оплачу.
Я не сказал ничего курьезного, однако Колесников издал короткий смешок.
— Ты шутишь, парень? — спросил он со старческой одышкой. — Ты на часы-то смотрел?
— Смотрел, — признался я подавленно. — Половина двенадцатого. Но от того, приедете вы или нет, зависит моя жизнь…
Я выжидающе замолчал. В трубке некоторое время раздавалось сопение, кряхтение, легкое покашливание, потом завуч, явно колеблясь, проговорил:
— Это так серьезно?
— Серьезней не бывает.
Целую минуту Колесников молчал, наконец, ворчливо пожаловался:
— Совести у тебя нет, Гладышев! Заставляешь среди ночи старика тащится в такую даль. Ладно, говори адрес!
Иного решения я от старика и не ожидал.
— Вы хороший мужик, Иван Сергеевич! — воскликнул я с душевной теплотой. — Приезжайте на конечную остановку пятнадцатого автобуса. Музыкальное училище знаете?.. Я буду вас там ждать. И еще… — заторопился я, опасаясь как бы Колесников раньше времени не дал отбой. — Прихватите с собой лист белой плотной бумаги размером с конверт.
Очевидно, Колесников окончательно проснулся, потому что пустячная просьба привезти лист бумаги удивила его больше, чем просьба приехать ко мне среди ночи.
— А это еще зачем?
— При встрече все объясню, — пообещал я и положил трубку.
Итак, половина дела сделана. Я встал подошел к письменному столу и, покопавшись в ящике, достал конверт и чистый лист бумаги. Писать ничего не стал. Сложил лист так, словно это было письмо, сунул его в конверт и запечатал. На лицевой стороне конверта крупными печатными буквами вывел: ЛИЧНО В РУКИ КОСТЕ. ВСКРЫТЬ В СЛУЧАЕ МОЕЙ СМЕРТИ. Потом вставил в магнитофон чистую кассету, снял его с полки и, подключив к сети, спрятал за спинку дивана. Послонявшись по комнате минут десять, сунул конверт во внутренний карман пиджака, пистолет — за пояс брюк и направился в прихожую. Перед тем как покинуть квартиру, заглянул в ванную комнату и сказал парню:
— Я скоро вернусь. Не балуй здесь без меня.
Я спустился на лифте на первый этаж и смело вышел из подъезда. Двор был пустынным, однако, приглядевшись внимательно, я заметил в глубине его под деревом парочку, которая душила друг друга в объятиях и страстно целовалась. "Где же Настя с Чумой сейчас обретаются?" — подумал я невесело и зашагал по тротуару. Оставив позади дом, я спустился с горочки к дороге.
Дорога — местная достопримечательность — заменяла жителям нашего района парк культуры и отдыха. Она оканчивалась тупиком, машин по ней ездило мало, и вечерами по обочинам прогуливались толпы людей, а на широченной, засаженной молодыми деревцами разделительной полосе собачники выгуливали своих питомцев. Однако время массовых гуляний уже прошло, и дорога в этот час была почти безлюдной. Несколько минут я стоял на обочине, вглядываясь в проезжавшие мимо редкие машины — Колесников все не ехал и не ехал, наконец, обогнув оконечность разделительной полосы, синий "жигуленок" затормозил рядом со мной и из него, кряхтя и отдуваясь, стал выбираться завуч.
— Еще раз большое спасибо, Иван Сергеевич, за то, что приехали! — Я придержал дверцу машины и, наклонившись, сказал водителю: — Подожди минут десять, потом отвезешь клиента домой.
— Ну что у тебя случилось, говори! — мясистое обвислое бульдожье лицо Колесникова ничего не выражало. Завуч понятия не имел для чего я его вызвал и пока на всякий случай никак не выказывал своего отношения к происходившему.
— Отойдем немного, — я взял старика под руку, мы перешагнули водосток и остановились на газоне под ярко горевшим фонарем. — В общем, меня заманили в ловушку, Иван Сергеевич, — сказал я, — а потом путем шантажа заставили влезть в один дом. Тут все и завертелось. А дело было так… — и я в общих чертах рассказал старику о том, что произошло со мной за последние дни, начиная от момента столкновения с бугаем в метро и заканчивая настоящим минутой, опустив, разумеется, в своем рассказе имя человека, которого я подозревал в совершенных преступлениях и то, как я собирался разоблачить вора и убийцу.
Завуч слушал меня так, будто я пересказывал ему захватывающий детектив, а когда я закончил повествование, он долго молчал, выпятив нижнюю челюсть и покачивая головой, выражая таким образом сочувствие. Наконец спросил:
— Чем я могу помочь?
— Вы уже помогли тем, что приехали, — я подарил завучу благодарную улыбку. — Если со мной произойдет несчастье, сообщите обо всем, что я вам рассказал, в милицию. Еще раз спасибо за все! А сейчас дайте мне лист бумаги, который я просил вас привезти, и можете ехать домой.
— Зачем тебе бумага? — недоуменно пробормотал Колесников, однако полез в карман.
Он вытащил лист белой плотной бумаги, издали похожий на конверт, и протянул мне. Я взял его с почтением, словно святыню, повертел в руках и сунул во внутренний карман пиджака. Потом усадил Колесникова в такси, расплатился с водителем и долго стоял на дороге, глядя вслед удаляющимся "жигулям". Теперь я стал живцом, на которого должна клюнуть крупная рыба.
Домой я возвращался медленно, исподтишка наблюдая за местностью и местными предметами, особенно за теми, за которыми можно спрятаться. Ничего подозрительного не заметил. В глубине двора все так же, обнимаясь, стояла парочка. С предосторожностями я вошел в подъезд, потом в лифт. В кабине лифта на всякий случай снял пистолет с предохранителя и переложил его в боковой карман пиджака. На площадке восьмого этажа и лестнице было пустынно, однако когда я вставлял ключ в замок, у меня возникло чувство, что на меня сейчас сзади кто-то набросится, и я крепче сжал в руке пистолет. Преодолевая желание обернуться, я внешне спокойно открыл дверь, вошел в квартиру и глянул в ванную комнату. Красавчик в зверином обличии сидел на краешке ванной с постной физиономией и прикованной рукой держался за полотенцесушилку так, будто это был поручень в общественном транспорте.
— Сейчас начнется самое интересное! — сказал я парню и осторожно прикрыл дверь.
Входную дверь я оставил приоткрытой. Неожиданно включился лифт и его кабина медленно и плавно поползла вверх по шахте. Пора! Я быстро вошел в зал, нажал на спрятанном за спинкой дивана магнитофоне кнопку записи, и едва успел достать из кармана приготовленный мной заранее конверт, как за моей спиной скрипнула дверь. Как я не ждал появления человека, я вздрогнул, и резко обернулся. На пороге моей квартиры стоял улыбающийся… Рыков Сергей… Я расслабился и сплюнул.
— Ты-то что здесь делаешь, Серега? — воскликнул я в сердцах. — Заикой сделаешь!..
— Испугался?! — хохотнул мой приятель и оперся обеими руками о стенки коридора. — Сам виноват. Двери нужно закрывать. А вообще-то я к тебе на минутку заскочил. Меня на улице в машине Нина ждет. Теперь крутой тачки нет, приходится на своем "Москвиче" кататься. Мы с ней собрались на дачу сгонять, развлечься. Если ключи тебе не нужны, верни, пожалуйста.
— Ой, извини, Серега! — стушевался я. — Я совсем забыл про ключи. Нужно было тебе сегодня вечером их вернуть.
Вокруг глаз Рыкова собрались морщинки. Его лицо излучало добродушие.
— Да все нормально, не переживай. Мне не к спеху. Кстати, сегодня вечером я тебе звонил домой, но никто трубку не брал.
Я смутился еще больше.
— Нехорошо получилось. Мне право, Серега, неудобно. Тебе ключ понадобился, а ты меня разыскать не можешь. И номер телефона своей сотки я тебе не дал.
— Да не причитай ты! — неожиданно рассердился Рыков. — Я же тебе сказал, мне не к спеху. — Заметив нераспечатанный конверт в моих руках, он спросил: — Что это у тебя?
— Да так, товарищ послание прислал, — сказал я о предмете в моих руках как о пустяке, не заслуживающем внимания, и бросил его на журнальный столик. Ключ я тебе конечно верну, — я направился к письменному столу за лежавшим на нем ключом. — Только на даче не прибрано…
Дойдя до стола, я резко обернулся и как раз вовремя. Серега стоял посреди комнаты. В одной руке он держал письмо, в другой длинный острый нож. В следующее мгновение с перекошенным от злобы лицом Рыков бросился ко мне и тут же остановился, увидев в моей руке пистолет.
— Ну что, иуда, попался? — спросил я насмешливо, целясь в широкий покрытый розовыми веснушками лоб бывшего одноклассника.
