Рафаэль Кардетти - Парадокс Вазалиса
— Так точно. Я прибыл на место минуты через две после трагедии. Кабинет был пуст. Выйдя в коридор, я проверил остальные двери на этаже. Все они оказались запертыми на ключ. Затем я спустился на пост охраны за фотоаппаратом, но мои люди кабинет не покидали. Заявляю со всей категоричностью: вынести оттуда что-либо в этот промежуток времени не мог никто. На снимках кабинет Када выглядит точно так же, как и момент смерти профессора.
— Металлический шкаф был открыт, когда вы вошли? — спросил декан.
Моро утвердительно кивнул.
— Вы его сфотографировали?
— Да, но издалека. Не думаю, что на снимке будут видны книги.
— Тем не менее покажите нам его, если не трудно.
Моро дважды щелкнул мышкой по вышеупомянутому файлу.
Снимок был сделан примерно с метрового расстояния, поэтому внутренняя часть шкафа, погруженная в полумрак и наполовину скрытая дверными створками, просматривалась плохо.
— Ничего не видно… — посетовал Давид.
— То пустое место, о котором вы говорили, где оно? — спросил Моро.
— Скорее всего вверху, прямо посередине.
— Тогда проблема решаема.
Моро увеличил центральную часть фотографии и подрегулировал освещенность. Получилось если не хорошо, то вполне удовлетворительно. Прочесть названия произведений, написанные на корешках книг, было по-прежнему сложно, но форму того или иного тома различить было можно. Пустота между книгами, которую Давид обнаружил во время своего визита в кабинет Када, существовала там и в момент самоубийства профессора.
Давид ткнул в экран пальцем.
— Миниатюра была здесь, видите? Кто-то выкрал ее еще до прихода Када. Из-за этого тот и выбросился в окно. Не смог пережить потерю своей находки.
Моро вдруг глухо вскрикнул.
— Секунду! В чем находилась эта ваша миниатюра?
— Не знаю, — сказал Давид. — Я ее никогда не видел. Судя по тому, сколько места она занимала в шкафу, полагаю, Када держал ее в каком-нибудь картонном футляре или в чем-то вроде этого.
— Погодите-ка…
Закрыв файл, содержавший фотографию, Моро произвел серию манипуляций на пульте управления, и на экране возник кадр, который он отображал для Жозефа Фарга.
Начальник службы безопасности указал на картонную коробочку, которую держал под рукой Миллер.
— В ней миниатюра могла поместиться?
— Возможно, — ответил Давид. — Кто этот человек?
— Он у нас не работает. Какая-то иностранная фамилия. Подождите… Она у меня где-то была записана.
Моро взял в руки тетрадь, в которую вносились входные данные тех посетителей, которые не имели отношения к университету.
— Вот, нашел… Его зовут Миллер. Саймон Миллер.
— Где вы сделали этот снимок? — продолжал Давид.
— Миллера сняла камера, установленная на лестничной площадке последнего этажа, где, как вам известно, находится кабинет Када. Он покинул Сорбонну за час до самоубийства профессора. Пришел с пустыми руками, вышел — с несколькими книгами и этой картонной коробкой.
— Но если он взял их не в кабинете Када, то где же? — спросил декан.
— Вот и Фарг, увидев эти снимки, задался таким же вопросом.
— Фарг? Вы показывали ему эту запись?
Осознав, что совершил ошибку, упомянув при декане о приходе Фарга — все-таки кто попало записи камер наблюдений просматривать не имеет права, — Моро попытался оправдаться:
— Он настаивал и…
— Когда это было? — сухо оборвал его декан.
— В день его смерти. Незадолго до падения с лестницы. Когда он увидел этого человека с книгами, то просто обезумел. Пулей отсюда вылетел.
— Что такого особенного в этих книгах? — спросил Давид.
Устало опустившись на стул, декан закрыл лицо ладонями, словно предчувствуя, какую бурю вызовет то, что он собирался сказать.
— Эти книги являются доказательством того, что падение Жозефа не было несчастным случаем. В нашем университете завелся убийца.
По его глазам Давид прочитал, что декан все бы отдал за то, чтобы оказаться в эту самую минуту за тысячи километров от Сорбонны.
45
Сидевший в холле реанимационного отделения больницы Кошен Элиас Штерн выглядел поникшим. Опустив обе руки на набалдашник трости, он смотрел прямо перед собой на пустую стену. Впервые с момента их знакомства он действительно походил на старика; даже его безупречный прежде костюм сейчас напоминал обычную мешковину.
Валентина бросилась к нему.
— Что случилось?
— Произошел взрыв.
— Хьюго… Он не…
Штерн покачал головой.
— Он тяжело ранен. Сейчас его оперируют.
— Что говорят врачи?
— Прогнозы не самые оптимистические.
Валентина моргнула, почувствовав, как из глаз хлынули слезы. Она обняла Штерна, но почти тотчас же отстранилась и вытерла слезы рукавом свитера.
— А Нора?
— Почти не пострадала. Когда «мерседес» взорвался, Вермеер находился между ней и машиной — на него-то и пришелся основной удар. У Норы контузия, но через пару дней будет на ногах. Франку повезло меньше. Шансов выжить у него не было.
— Но как это могло произойти?
— Полиция полагает, что это было покушение. Все говорит в пользу того, что бомбу, к счастью, не очень мощную, прикрепили к стартеру. Салон автомобиля прилично искорежен, но боковые повреждение незначительны, иначе Норы с Вермеером в живых бы уже не было.
Валентина вдруг осознала неуместность одновременного присутствия Вермеера и ассистентки Штерна в одном и том же месте.
— Как получилось, что они оба оказались там? Вермеер не говорил мне, что должен встретиться с Норой.
— Это я попросил Нору с ним повидаться. Хотел, чтобы она ввела его в курс кое-каких дел Фонда. Когда все случилось, они находились возле башни Монпарнас.
— Но почему там? Хьюго ненавидит этот квартал.
— Тем не менее именно он выбрал для встречи это место. Судя по всему, у него было там какое-то важное дело.
— Зерка… — прошептала Валентина.
Штерн резко выпрямился.
— Какое имя вы только что произнесли?
— Вчера вечером мы с Хьюго кое с кем встречались. С одним полицейским. Он рассказал нам про одного коллекционера, его звали Зерка.
— Как раз в башне Монпарнас и находится офис Зерка, — подтвердил Штерн. — Когда Нора придет в себя, а это, надеюсь, случится уже скоро, мы получим больше подробностей.
Зазвонил мобильный, и Штерн вытащил трубку из внутреннего кармана пиджака.
— Вероятно, это Сорель. Я оставил на его автоответчике несколько сообщений. Да?
— Говорит комиссар Лопез. Мы не знакомы.
— Я знаю, кто вы, комиссар. Сорель рассказывал мне о ваших подвигах. Похоже, он не очень-то вас жалует.
— У вас найдется немного свободного времени, мсье Штерн?
— Когда?
— Скажем, в течение ближайшего получаса.
— Я занят, комиссар. Мы не могли бы встретиться чуть позднее? Я уже имел беседу с вашими коллегами.
— Я должен показать вам кое-что интересное. Полагаю, это как-то связано со взрывом. Мне бы хотелось знать ваше мнение.
— Подождите секундочку… — уступил Штерн.
Он вопросительно взглянул на Валентину.
— Идите, — прошептала она. — Я побуду здесь.
— Хорошо, комиссар, — произнес Штерн в трубку. — Я приеду. Где вы находитесь?
— Вам доводилось когда-нибудь бывать в Судебно-медицинском институте, мсье Штерн? Это несколько в стороне от туристических маршрутов, но, как вы убедитесь, данное заведение тоже обладает определенным шармом.
46
Судебно-медицинский институт располагался у самой Сены, напротив вокзала Аустерлиц. Пройдя через массивную входную дверь выложенного красным кирпичом здания, Штерн направился к стоявшему у кофейного автомата мужчине, который, несмотря на вывешенные в холле многочисленные запрещающие таблички, вовсю дымил сигаретой. Завидев Штерна, курящий — одет он был в давно вышедший из моды костюм — поднес к губам пластиковый стаканчик, который держал в руке.
— Комиссар Лопез, полагаю.
— Мсье Штерн… Только что узнал о вашей ассистентке и Вермеере… Весьма сожалею.
Глаза Лопеза говорили прямо противоположное, по крайней мере, в том, что касалось голландца.
— Благодарю, комиссар. Чем могу служить? Надеюсь, вы понимаете, что, учитывая обстоятельства, времени у меня не так уж и много. Мне бы хотелось как можно скорее вернуться в больницу.
— Перейдем тогда прямо к делу. Вам известно, где сейчас Сорель?
— Последний раз мы с ним общались вчера вечером. Сорель остановился в «Георге V». Вы без труда узнаете номер его комнаты, если захотите с ним побеседовать. Он уже большой мальчик. Я не хожу за ним по пятам.
— А не мешало бы. Пройдемте со мной.
Лопез опустил окурок в стаканчик и выбросил все в мусорное ведро. Даже не взглянув, следует ли за ним Штерн, он зашагал по длинному коридору, приведшему их к двойной автоматически закрывающейся двери. «Вход только для персонала», гласила имевшаяся на ней табличка.
