Хеннинг Манкелль - Перед заморозками
Он поймал в бинокль лицо Тургейра Лангооса. Тот стоял у информационного щита. Без него ничего бы не получилось, подумал Эрик. Если бы он буквально не споткнулся об него на загаженной улице в Кливленде, если бы ему не удалось возродить в нем давно погасший огонь и превратить опустившегося, умирающего наркомана и алкоголика в преданного и беспощадного апостола, ничего бы не получилось. Его воинство не было бы тогда готово выступить в поход. Этим утром Тургейр позвонил и сказал, что последние приготовления закончены. Теперь можно поднять наконец невидимый пограничный шлагбаум и ринуться в первую из многих предстоящих битв.
Тургейр Лангоос повернулся и, как они и договорились, дважды провел указательным пальцем по носу. Все было готово. Эрик убрал бинокль и пошел на стоянку. От холма шла небольшая ложбинка, по ней он мог пройти незамеченным до самой дороги. Он должен был появиться словно бы ниоткуда. Они замерли, увидев его. Но никто не сказал ни слова, так и было задумано.
Тургейр Лангоос приехал на грузовике с закрытым брезентовым кузовом. Они погрузили туда велосипеды и мотоцикл и залезли в кузов сами, оставив автомобили на стоянке. Эрик сел за руль, Тургейр был рядом. Они свернули направо, к Мосбю. Спустились на берег. Тургейр вытащил две большие корзины с едой. Они уселись на песчаной дюне, тесно прижавшись друг к другу, словно группа туристов, спасающихся от холода.
Прежде чем приступить к еде, Эрик произнес заветные слова:
— Бог требует нашего присутствия. Бог требует битвы.
Они поели. После еды Эрик приказал всем отдыхать. Они с Тургейром подошли к воде. Последний раз они уточнили все детали. Солнце скрылось за большим темным облаком. Стало сумрачно.
— Ночь угря, — сказал Тургейр. — Как нам и нужно.
— Нам дается то, что нам нужно, — сказал Эрик, — ибо мы правы.
Они дождались вечера и снова забрались в кузов грузовика. В половине восьмого Эрик свернул на Истад. Не доезжая Сварте он снова повернул, на этот раз на север, пересек шоссе Мальмё — Истад и выехал на дорогу, проложенную западнее Раннесхольмского замка. За два километра от Хурупа он съехал на проселок, остановился и выключил фары. Тургейр вылез из кабины. В зеркальце Эрику было видно, как двое из США, бывший парикмахер Питер Бьюкенен и на все руки мастер Эдисон Ламберт из Де-Мойна, выпрыгнули из кузова.
Эрик почувствовал, как участился пульс. А вдруг не получится, подумал он и тут же упрекнул себя за этот вопрос. Я же не идиот. Я верую в Господа, и Господь диктует мне, что мне делать. Он завел машину и снова выехал на дорогу. Его обогнал мотоцикл, следом — еще один. А он продолжал путь на север. Проезжая мимо Хурупа, он покосился на церковь — именно туда направлялись сейчас Тургейр и те двое. Проехав пять километров на север от Хурупа, он повернул налево и остановил машину позади полуразвалившегося сарая на брошенном хуторе. Он вышел и знаком пригласил остальных.
Он посмотрел на часы. Все шло по плану. Они шли медленно, чтобы никто не отстал или не упал. Не все были молоды, некоторые больны, женщину из Англии полгода назад прооперировали по поводу рака. Он сомневался, брать ли ее с собой, он посоветовался с Богом и получил ответ, что она для того и не умерла от рака, чтобы выполнить свое Предназначение. Они подошли к аллее, ведущей к задней стороне Френнестадской церкви. Он пошарил в кармане — на месте ли ключ. Две недели назад он уже попробовал этот ключ, раздобытый Тургейром. Замок даже не скрипнул. Они остановились у стены погоста. Все молчали, он слышал только их дыхание. Спокойное, отметил он, они дышат спокойно, никто не волнуется. И меньше всего та, которой предстоит умереть.
Он снова посмотрел на часы. Через сорок минут Тургейр, Бьюкенен и Ламберт подожгут церковь в Хурупе. Калитка в стене беззвучно открылась — Тургейр накануне смазал петли. Они шли длинной цепочкой мимо темных надгробий. Эрик отворил церковные двери. Внутри было темно и зябко. Кто-то позади него застучал зубами. У Эрика был карманный фонарик. Они сели на первый ряд, как он им и приказал. Последняя разосланная им инструкция содержала сто двадцать три пункта, они должны были выучить их наизусть. Он не сомневался, что так они и сделали.
Эрик зажег стеариновую свечу, предусмотрительно поставленную Тургейром у алтаря, и направил фонарик на лица сидящих в первом ряду. Поодаль, почти крайняя справа, рядом с купелью, сидела Харриет Болсон, та самая американка из Талсы. Он задержал взгляд на ее лице. Она была совершенно спокойна. Пути Господни неисповедимы, подумал он. Но только для тех, кому и не надо их понимать. Он снова посмотрел на часы. Очень важно, чтобы все совпало — пожар и действо, которое вот-вот должно было свершиться перед алтарем Френнестадской церкви. Он еще раз посмотрел на Харриет Болсон. Худое, изможденное лицо, хотя ей всего тридцать. Это все следы ее грехов. Огонь очистит ее, другого пути нет. Он погасил фонарь и встал в тени позади кафедры. Достал из рюкзака прочный канат, купленный Тургейром в магазине корабельных принадлежностей в Копенгагене, и положил его рядом с алтарем. Еще раз посмотрел на часы. Пора. Он встал перед алтарем и жестом повелел всем встать. Одного за другим подзывал он их к алтарю. Первому он дал в руки конец каната.
— Мы связаны неразрывно, — сказал он. — С этой минуты веревка нам уже никогда не понадобится. Мы связаны крепче, чем этим канатом, верой в Господа и нашим Предназначением. Мы не имеем права смотреть сложа руки, как наш мир, христианский мир, все глубже и глубже погружается в трясину унижения. Огнем очистится мир, и начать мы должны с самих себя.
Говоря последние слова, он незаметно оказался перед Харриет Болсон. Лишь в ту секунду, когда он накинул петлю ей на шею, она поняла, что сейчас произойдет. Внезапный ужас парализовал ее, она не сопротивлялась. Глаза ее закрылись. Для Эрика Вестина наконец-то закончились годы ожидания.
Церковь в Хурупе вспыхнула в четверть десятого вечера. Пожарные машины уже мчались в Хуруп, когда пришло сообщение, что горит еще одна церковь — в Френнестаде. К этому времени Эрик уже успел забрать Тургейра и двух американцев. Тургейр принял у него руль, и они поехали — к своему новому укрытию.
Эрик Вестин остался. Он поднялся на холм и смотрел, как пожарные безуспешно пытаются спасти Френнестадскую церковь. Интересно, успеет ли полиция до того, как обрушится кровля?..
Он довольно долго сидел в темноте, глядя на языки пламени. Когда догорят пожары, подумал он, его дочь вернется к нему и они будут вместе — теперь уже навсегда.
37
В эту ночь в Сконе сгорели до основания две церкви. Пламя было такое сильное, что к рассвету от них остались лишь почерневшие остовы. В Хурупе рухнула колокольня. Те, кто находился поблизости, слышали отчаянный стон колоколов, словно вскрикнувших в смертный час. Церкви находились довольно близко друг от друга, в треугольнике между Стаффанторпом, Андерслёвом и Истадом.
Но сгорели не только церкви. В Френнестаде живущий поблизости церковный староста был первым, кто, заметив пожар, ринулся в церковь, чтобы спасти бесценные средневековые ризы. И увидел картину, которая будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Перед алтарем лежала женщина лет тридцати, удушенная грубым канатом, стянутым настолько сильно, что голова едва не отделилась от туловища. Он, крича от ужаса, выскочил наружу и потерял сознание.
Пожарный автомобиль из Стаффанторпа был на месте буквально через несколько минут. Они направлялись в Хуруп, но их переадресовали в Френнестад. Никто из пожарников толком не понимал, что происходит. Была ли первая тревога ошибкой, или в самом деле горят две церкви сразу? Брандмейстер по имени Матс Ульссон, человек опытный и здравомыслящий, нашел старосту у входа в церковь. Он тоже вошел в горящую церковь, чтобы убедиться, что там никого нет. Когда он увидел женщину у алтаря, то принял решение, за которое полиция ему была потом очень благодарна. Самым естественным поступком с его стороны было бы вытащить тело наружу, пока огонь охватил еще не всю церковь. Но Матс Ульссон сразу понял, что имеет дело с убийством. Поэтому полиция должна видеть место преступления в нетронутом виде. Брандмейстер, правда, заподозрил в убийстве постепенно приходящего в себя старосту.
В полиции в первые минуты после этого известия царила полная неразбериха. Курт Валландер встал из-за кухонного стола в полной уверенности, что ему нужно ехать в Хуруп, поскольку ему сообщили, что в горящей церкви перед алтарем лежит труп женщины. Он выпил за ужином вина, поэтому попросил, чтобы за ним заехали, и спустился вниз. Через несколько минут у подъезда остановился полицейский автомобиль.
Не успели они выехать из Истада, пришло сообщение, что произошло недоразумение. Церковь в Хурупе и в самом деле горит, но мертвую женщину нашли не там, а во Френнестадской церкви. Мартинссон, сидевший за рулем, рявкнул на дежурного, чтобы тот наконец выяснил, сколько церквей горит и где лежат трупы.
