Наталья Солнцева - К чему снится кровь
– Кому тут взрывать? – усомнился Сиур, но задумался. Тщательно осмотрел место, пожал плечами. – А что? Может быть. Делать нечего, поехали. Столько земли мы с тобой вдвоем все равно не перекопаем.
Они сели на заросший травой остаток каменной кладки, которая когда-то была фундаментом господского дома, закурили.
– Что теперь будем делать?
– Я думаю, нужно ехать в Харьков. Там, на месте, мы сможем поближе познакомиться с мастером кисти Артуром Корнилиным.
– Так он же умер, – возразил Влад.
– У каждого человека есть окружение, которое не умирает вместе с ним. А у творческой личности – тем более. Артур Корнилин написал много картин, он вел дневники… Не могло же все это испариться? У него осталась жена, в конце концов. Харьков даст ответы на многие вопросы.
– Другого выхода нет. Гера мне рассказал кое-что, но этого мало. Вот бы раздобыть дневники Корнилина!
Сиур долго молчал, слушая, как шуршит в кустах ветер.
– Слушай, Влад… – неожиданно сказал он. – Как ты думаешь, там, где раньше были Помпеи, что-то сохранилось?
– После извержения Везувия? Думаю, да… Кажется, руины потихоньку откапывают. А что?
– В бывших каменоломнях должен лежать скелет мужчины, и на нем или около него – очень древний магический амулет, талисман или медальон – как это правильно называется? Ты думаешь, есть шанс его достать? Он же никуда не делся за все эти годы…
– Не понял. Мы едем в Помпеи или в Харьков?
– Пока в Харьков…
– Мы еще московский клубок не распутали, а уже срываемся с места, – возразил Влад.
– Ну, кое-что нам удалось узнать. Мы нашли третью обладательницу статуэтки с секретом и рубиновую серьгу, из-за которой погиб ювелир Ковалевский. Как ты думаешь, киллер, убивший племянника антиквара, и «черный человек», который приходил к художникам, – это одно и то же лицо?
– Сдается, так и есть. Хотя… кто же тогда увел Леху из гостиницы?
– Я понял! Существует два «черных человека»… киллер и другой, с качающейся походкой и текучим лицом…
Сиур подумал о нищем монахе из дневника гувернантки. Похоже, это третий? Тот, который преследовал его в Помпеях, а еще раньше в Египте? Сколько их всего?..
Он почувствовал, что погибший Артур Корнилин изобразил Валерию на своей картине неспроста и в Харькове события развиваются вовсю. Как бы не опоздать…
НАТАЛЬЯ СОЛНЦЕВА отрывок из следующего романа «ОПАСАЙСЯ ВЗГЛЯДА ЦАРИЦЫ ЗМЕЙ»
В лесу стояла непроницаемая тьма. Только там, где деревья росли реже, светила полная желтая луна. Под ногами трещали сучья, пахло палой листвой и грибами. Богдан еле успевал за Лидой, которая шла быстро и легко, изредка оглядываясь и подзывая его вполголоса. Где-то высоко в ветвях хлопали крыльями ночные птицы.
Чаща скоро расступилась, открыв большую поляну. Яркая луна позволяла им находить все, что нужно, без фонаря. Богдан ножом помогал Лиде выкапывать какие-то корешки, складывал их в сумку.
Он не любил бродить по ночам, тем более по лесу. Вот Вадим, его брат, другое дело. Тот обожал ночные вылазки. Они выросли на окраине Москвы. Однажды вечером Вадим предложил съездить на кладбище, побродить там, когда стемнеет. Это называлось у них «закалять характер». Бабушка их здорово тогда отругала, но на этом дело и кончилось.
«Марш в ванную! – приказала она. – Вымазались, смотреть страшно! Ладно хоть одежду не порвали…»
После купания, за чаем с малиной, Богдан и услышал семейное предание о роде Протасовых, к которому принадлежали братья по бабушкиной линии. Род был дворянский, старинный, богатый. Только очень невезучий. Особенно злой рок преследовал мужчин. Всем, казалось, Бог их наделил в избытке: здоровьем, красотой, умом, храбростью, знатностью и сильными чувствами. Только счастья не дал. Игроки, авантюристы, блестящие военные, вельможи, – Протасовы умирали молодыми, разорялись, попадали в опалу, погибали на дуэлях. Громкие любовные истории с их участием потрясали то северную столицу, то патриархальную Москву, то Париж, то Лондон.
Братья росли нелюдимыми, замкнутыми. Друзей у них не было. Все мальчишки во дворе их уважали, но побаивались. Богдан и Вадим слыли отчаянными задирами, сильными и умелыми в драках. Откровенничали они только между собой. Чем они интересовались, никто не знал. Они любили бродить по старым уголкам Москвы, и в одном из заросших огромными липами переулке отыскали дом, где разыгрывалась последняя драма старинного рода Протасовых, потомками которого они себя считали не столько по крови, сколько по духу.
Братья рано лишились родителей… и после смерти бабушки жили вдвоем, пока Вадим не отправил Богдана в Харьков. Тот не возражал. В Москве он не мог найти достойной работы, реализовать себя…
Богдан не заметил, как рассказал все Лиде, занимаясь в темноте выкапыванием растений. Один из поразивших его причудливых корешков он неосторожно поднес к лицу и понюхал. Дыхательное горло свело судорогой. Секунды, пока воздух не проходил в легкие, показались ему вечностью. На глазах выступили слезы. Наконец, ему удалось вдохнуть.
– Тьфу, вот зараза. Чуть не задохнулся!
– Ты что? – испугалась Лида. – Не смей ничего нюхать! Вообще к лицу не подноси…
Существующие до сих пор у Богдана сомнения насчет яда окончательно рассеялись. Если в его сумке хотя бы половина растений таких же, как злополучный корешок, то отрава получится высшего качества. Осечки не будет.
Пока они шагали к лесной сторожке, где дед Илья хранил свои охотничьи припасы, а баба Марфа сушила собранные травы, Богдан продолжал рассказывать Лиде о проклятии рода Протасовых.
– Мы все однолюбы. Если уж какая женщина западет в душу, то навеки.
– Разве так бывает? – тоскливо вымолвила девушка. Она вспомнила пьяные, пустые глаза Сергея. Захотелось плакать.
– У нас бывает, – ответил Богдан. – Мне Вадим рассказывал о Мишеле Протасове, блестящем офицере, красавце. Полюбил он на свою беду Александру Баскакову. Познакомились они в Лондоне, там он ей серьги рубиновые подарил. Если бы не рубины, может, ничего бы и не было.
– А что случилось? – Лиде хотелось отвлечься от своих невеселых дум.
– Из-за этих серег проклятых они все погибли. Сначала Мишель, потом Александра… Мне брат показывал заброшенную могилу Мишеля в Донском монастыре, говорил, что и брат его Николай тоже погиб. Под особняком ихним был подвал, который сохранился еще с боярских времен. В него можно войти, и не выйти…
Вытаскивая из сумки травы и корешки, Богдан недоумевал, как это отрава может получиться без запаха, когда тут все такое вонючее!
Лида привела его в лесную сторожку. И как только нашла в темноте? Она в лесу как в родном доме, на ощупь все знает.
В сторожке они нашли свечи, зажгли. Богдан помог растопить маленькую печурку. Девушка тут же принялась готовить зелье. Достала вышитый мешочек, в котором оказалась морская соль, насыпала вокруг себя, сделав магический круг. Богдан сидел на табуретке и наблюдал. Вспомнилась Панночка из «Вия», которая летала в своем гробу, натыкаясь на невидимую преграду в виде очерченного мелом круга.
– Может, и мне круг начертить? – нерешительно произнес он. – Или насыпать? А? Как правильно?
– Ну, насыпь, коль хочется, – равнодушно отозвалась Лида.
– Черт! Ты можешь толком ответить, надо или не надо?
– Ты сейчас нечистую силу не поминай. Лучше Богу молись!
– Да не умею я! – рассердился Богдан.
– Самое время научиться…
Девушка отвечала ему нехотя, между делом. Она поставила на огонь небольшую глиняную плошку, налила в нее воды. Рядом в другой плошке зажгла ароматические травы. Пошел сизый дымок. По бокам пристроила две свечи – белую и черную, – открыла баночки, бутылочки, коробочки, не переставая приговаривать что-то, монотонно и непонятно.
«Наверное, магические заклинания», – решил молодой человек. Ему становилось то смешно, то страшно. И бояться вроде нечего – сторожка обычная, травки сушатся, девчонка смирная.
– А мне что делать? – поинтересовался Богдан.
– Молитвы читай…
– Я ж сказал, что не знаю ни одной.
– Ну, говори, что знаешь, что помнишь…
В плошке что-то зашипело, по сторожке пополз неприятный запах. Богдан ощутил дурноту. Сами собой вспомнились слова «Отче наш».
– Отче наш, Отче наш, – пробубнил он несколько раз. Третье слово никак не шло на ум. – Отче наш…
Запах варева становился невыносимо удушливым, заволакивал сознание. В том, что Лида – ведьма, молодой человек уже не сомневался. Она достала откуда-то изогнутый кинжал, разрезала себе руку. Алая кровь капала в плошку с зельем, из которой поднимался зеленоватый пар. Богдана затошнило.
«Вот влип, так влип, – сокрушался он, преодолевая дурноту. – Надо молиться!» – вспомнил он, но спасительные слова не приходили в голову. – Господи, помилуй! Господи, помилуй… – забормотал он.
Про отраву для Горского он уже забыл. Самому бы выбраться живым!
Богдану показалось, что дверь сторожки открылась и вошла черноволосая красавица в белом платье, в рубиновых серьгах. Она улыбалась алыми, как кровь, губами…
