Марина Крамер - Черная вдова, или Ученица Аль Капоне
Марина брезгливо скинула на пол вонючий матрас, ногой отшвырнула его к противоположной стене, села на нары и задумалась. Окошко в двери открылось, и на пол упала пачка сигарет и зажигалка. Коваль подобрала, поблагодарив расчувствовавшегося конвоира. Покурила, снова села на нары и, облокотившись о стену, закрыла глаза.
«Видимо, я здесь надолго. Скоро второй тур, и менты ни за что не пойдут на уступки, разве что сам Егор сможет на кого-то надавить. Очень не вовремя все, хуже не придумаешь».
Устроившись кое-как на непривычном ложе и положив под голову шубку вместо подушки, Марина задремала. Утром разбудил лязг окошка – завтрак. Счастье, что ее организму он не нужен. Она пихнула чашку обратно, взяв только кружку с чаем.
– Ну, извини, куколка, разносолов не будет! – заржали за дверью.
– Иди на хрен! – посоветовала Коваль, глотая мерзкое пойло, отдаленно напоминающее чай с сахаром. Да, на такой еде она долго не протянет.
Словно в издевку, в соседней камере кто-то горланил «Ах, какая женщина! Мне б такую!».
– Суки, – пробормотала Марина, догадываясь, что этот концерт заказала охрана. Они по очереди заглядывали в окошко, изучая диковинную арестантку с ног до головы. Коваль даже не поворачивалась уже, услышав лязг замка.
– Не надоело? – мрачно поинтересовалась она у очередного наблюдателя.
– Нет! – заверили из-за двери.
– Уроды, – процедила она, беря сигарету.
Так прошел весь день, даже к следователю не вызвали, но ничего – держать больше трех суток они не имеют права, потерпеть осталось не так много.
Ночью Коваль, неожиданно для себя крепко уснувшая на жестких, неудобных нарах, проснулась оттого, что кто-то пытается стащить с нее брюки. Резко задрав колено, попала в челюсть. Человек взвыл, отскакивая. Ослепленная бешенством, Марина накинулась на худосочного ублюдка в форме, молотя его по чем попало. Он настолько обалдел, что и не сопротивлялся даже. Разбив ему коленом нос, выбив передние зубы и хорошенько пнув в пах, Коваль выкинула его в открытую дверь и заорала, что было сил:
– Охрана, мать вашу!
Из другого конца коридора несся конвоир, на ходу дожевывая что-то. Увидев открытую дверь, Марину в коридоре и лежащего у ее ног заморыша, он, не раздумывая, не разбираясь, вывернул ей руку, прижимая лицом к стене:
– Ты как выбралась, сучка?
– Было бы мне надо, я б не орала, тебя не звала, а валила бы уже отсюда по тихой грусти! Отпусти руку, мне больно! Что за бардак у вас творится, а? Эта тварь меня чуть не изнасиловала!
– Иди ты! – выкатил глаза конвоир, тут же выпуская руку арестантки.
– Сам иди! – огрызнулась она, демонстрируя разодранный замок на брюках. – Хорошо, я сплю чутко. Короче, прокурору я это все выложу сразу, как только выберусь отсюда. Полетят головы, к бабке не ходи!
Марина вернулась в камеру, выкинула ключи обалдевшему конвоиру и захлопнула дверь. Нет, этого еще не хватало, чтобы в СИЗО на нее залез какой-то сморчок из «вохры»! Нашел бесплатную лавочку! Она курила, трясясь от злости. Дверь открылась, вошел смущенный молодой лейтенант, переминаясь с ноги на ногу и не зная, с чего начать.
– Марина Викторовна, – заблеял он, не зная, куда деть глаза. – Произошло недоразумение…
– Ой, мальчик обознался, да? – всплеснула руками Коваль, округлив глаза. – Я так похожа на его жену, что он попутал? Ошибся дверью? Бывает!
– Я приношу вам свои извинения…
– Засуньте их себе в одно хорошо известное место, товарищ лейтенант! – посоветовала она, перестав дурачиться. – Мне они не нужны. А с прокурором я все равно пообщаюсь. Беспредельщики хреновы! До такого даже мои быки не додумались бы, а тут – служители закона, блин!
– Может, вам что-то нужно? – попробовал зайти с другой стороны лейтенант.
– Да. Чтобы меня оставили в покое! – рявкнула Марина. – Это понятно?
– Понятно, – вздохнул он. – Мира не вышло.
– Вот уж будьте так добры, а? Век не забуду!
Парень вышел, запирая дверь, а Коваль завалилась на нары и уснула, уверенная, что больше ее никто не потревожит.
Утром она опять похлебала чаю, отказавшись от остального, но сегодня никто не комментировал ее выбор. А потом Коваль повели к следователю, да так вежливо, Версаль просто! «Будьте добры! Пожалуйста! Пройдемте!» Ха-ха!
Следователь, привлекательный мужик чуть старше Марины, тоже был вежлив предельно и аккуратен в выражениях. Предложил ей сигарету, щелкнул зажигалкой.
– Марина Викторовна, – начал он. – Дело ваше, не хочу пугать, очень скверное. Статья серьезная, докажем – сядете по полной, на десятку.
– Вы не представились, – автоматически произнесла Марина, стараясь не показать, что она в шоке – десять лет на зоне, не слабо укатали московские друзья Егора!
– Простите, забыл. Перевозников Михаил Андреевич, старший следователь по особо важным делам.
– Понятно. Так вот, Михаил Андреевич, давайте не будем водить друг друга за нос. Я прекрасно знаю, что нет у вас на меня ничего, кроме сомнительных обвинений. Даже заявления от потерпевшего нет.
– А вы откуда в курсе? – удивился он.
– Мой муж живет со мной не один день, и знает, что я не имею отношения к этим покушениям. Просто у меня есть определенное имя в криминальном мире. Но ведь это не повод для ареста, правда?
– Возможно. И что?
– Мотив. Нет его у меня, и быть не может. Все хорошо знают, что значит для меня Егор, он – моя жизнь в буквальном смысле.
– Почему вы считаете, что этот факт так широко известен? – поинтересовался Перевозников, предлагая ей еще сигарету.
– Вы приезжий, ведь так? – спросила Коваль. И, когда он утвердительно кивнул, продолжила: – Поэтому я расскажу вам, как мы с Егором достались друг другу, а вы потом решите сами, был ли у меня мотив.
– Хотите кофе? – предложил вдруг следователь.
– О господи! Это то, о чем я мечтаю все два дня!
Он вышел, оставив ее одну, и через десять минут вернулся с чашкой свежесваренного кофе. Бывают люди и среди следователей…
Пока Марина пила, он рассматривал ее тихонько, а потом внезапно сказал:
– Вы очень красивая женщина. У вас, видимо, полно недоброжелателей?
– Хватает, – вздохнула она. – А уж если учесть, что в придачу к красоте мне досталась власть и куча денег, то представьте, как я живу!
– Вы начали рассказывать…
– Да, простите, отвлеклась. Я не буду вдаваться в подробности, скажу только, что Егор трижды возвращал меня к жизни. Поверьте, это не шаблонная фраза. В меня шмальнули из автомата прямо в день нашей свадьбы, я провела четыре месяца в больнице, меня оперировали, не давая гарантий, что выживу. Егор был со мной, не давая ускользнуть, не отпуская. Я выжила только благодаря ему, его упорству и вере. Но мой образ жизни и род занятий постоянно заставляют ввязываться в авантюры. Некоторые из них имеют тенденцию опасно заканчиваться. Я оказалась перед выбором – начать торговать наркотиками через свои ночные клубы или попробовать сопротивляться. Я выбрала второе и расплатилась за это своим телом – меня, проще говоря, пустили по кругу. Понимаете?
В глазах следователя мелькнул ужас:
– Вас?!
– А что, есть ограничения? – усмехнулась Коваль, впервые заговорившая об этом с посторонним.
– Неожиданной поворот в любовной истории… – пробормотал он.
– Да, было. Меня насиловали всю ночь, даже больше, а потом выбросили из машины к воротам моего дома. Егор опять кинулся спасать меня. А вы представляете, что такое женщина после подобной процедуры? А если так, как со мной произошло? Я попыталась покончить с собой, вены вскрыть. Но Егор успел, опять был рядом, терпел мои истерики, ночные кошмары, слезы, страх в глазах, то, как я вздрагивала, когда он прикасался ко мне. Он все выдержал. И меня сумел убедить в том, что это не самое страшное, ни разу не напомнил об этом. Я так благодарна ему… Но и это не все еще – меня похитили те же наркоторговцы, попытались посадить на героин, чтобы посговорчивее была. Они держали меня больше месяца, шантажируя Егора и требуя передачи в их собственность моих клубов. Но Егор сумел вырвать меня, не скажу, как, но сумел. И сумел вылечить, никак сдаваться не хотел, потому что жить не мог без меня. Я только ради него боролась, цеплялась за эту чертову жизнь, мне незачем больше, у меня нет никого ближе и дороже мужа. Я понимаю, это похоже на сказку, но так и было. А теперь кто-то пытается оторвать его от меня с кровью, обвиняя меня в попытке убить его. Вот и все, Михаил Андреевич.
Марина замолчала, закурив новую сигарету. Следователь изучал лежащий перед ним пустой бланк допроса.
– Вы хотите увидеть мужа, Марина Викторовна? – спросил он тихо, по-прежнему глядя в бумаги на столе.
– Я отдам за это все.
– Подождите пять минут, хорошо? Правда, это всего на несколько минут и при мне, к сожалению, но ведь лучше, чем ничего?
Как он мог спрашивать? Она готова была встретиться с Егором перед отрядом ОМОНа, а не то, что при этом душевном парне!
