Риск и бутылка шампанского - Андрей Михайлович Дышев
Это открытие его опечалило. Клим первым ввалился в бар. Столик, за которым они традиционно напивались, оказался занятым группой упитанных женщин с высокими прическами. Женщины громко смеялись, сверкая золотыми зубами и цокая тяжелыми перстнями о стаканы, наполненные красным вином. Клим подошел к ним, представился начальником санэпидемстанции и доброжелательным голосом предупредил, что столик обработан хлорофосом против энцефалитного клеща, и прикосновение к его поверхности может вызвать геморрагические язвы.
Девичник был испорчен, женщины вскочили со своих мест, быстро разобрали ополовиненные бутылки и вывалились на улицу. Официантка Ленка с большим шрамом на лице протерла стол тряпкой и унесла жестяную банку с окурками. Гера попросил бармена Юру сделать музыку погромче. Клим заказал шампанское в ведерке со льдом, чего в этой забегаловке отродясь не было. Парни чувствовали себя здесь хозяевами и всячески демонстрировали это.
– За твой прыжок, Алкалоид! – поднял тост Клим, после того, как бармен Юра вместо шампанского во льду принес деревянный бочонок с мадерой.
Гера с утра ничего не ел, и его бедный желудок с жадностью принялся усваивать крепкое пойло. От первого стакана его сразу повело. Клим с любопытством посмотрел на свой опустошенный стакан, затем постучал пальцем по бочонку и изрек:
– Между первой и второй – промежуток небольшой.
Они выпили по второму стакану. Ленка принесла тарелку с пловом. Плов здесь хорошо готовили, и парни всегда заказывали тройную порцию. После очередного стакана Клим стал знакомиться с девчонками, сидящими напротив. Гера думал о девушке с русой косой. Хорошо бы каждый день прыгать с телевышки за сто долларов, да еще попутно, пролетая мимо голубого дома с колоннами, кидать на балкон цветы.
Бочонок вскоре опустел. Вытряхивая из него последнюю каплю, Клим сказал, что у них есть две альтернативы: заказать еще мадеры и напиться до свинского состояния, либо поехать на набережную, и там наклюкаться до бесчувствия разливным портвейном. Обе перспективы казались ему равнозначно привлекательными. Гере пить уже не хотелось. Он почему-то представил себе, как в «Стопку» вдруг заходит девушка со странным именем Лисица и видит его розовое свинячье лицо с влажным пятачком и скрученными ушами.
Как-то неожиданно за столиком оказалась Ленка. Клим пытался выпить с ней на брудершафт. Ленка тоже была пьяна, жуткий рубец на ее щеке покраснел, но от предложения Клима она застенчиво отказывалась. Потом к ним подсел бармен Юра с бутылкой крепленого вина – трезвый и хитрый – и принялся угощать парней за их счет.
Гера выпил еще полстакана, и понял, что созрел для нового подвига.
Глава шестая
Гвоздь программы
Никто не заметил, как он вышел на улицу. Уже стемнело. Гера сел в машину, нащупал под рулевой колонкой два провода и соединил их. Только таким способом можно было запустить стартер Скунса. Улицы были пустынны. Несколько минут Гера кружил по кварталам, отравляя свежий, пахнущий ночными фиалками воздух, и постепенно взбирался по серпантину вверх. На клумбе у кинотеатра «Чайка» он нарвал букет роз. Какая-то строгая женщина сделала ему замечание, и Гере пришлось подарить ей один цветок.
Он подъехал к станции фуникулера. Канатка уже не работала, и под звездным небом беззвучно покачивались подвесные вагончики, похожие на кабинки общественных туалетов. Вокруг было тихо и темно. Гера заглушил мотор, вышел из машины, взобрался на ее крышу и стал смотреть по сторонам. С гор сбегал прохладный ветер. Он задевал верхушки кипарисов и тихо теребил толстые листья магнолий. Между стволов и веток деревьев пробивался свет множества окон. Разномастные особняки выпирали из зарослей, словно грибы из травы.
Он спрыгнул с машины и пошел вверх по дорожке, присыпанной гравием. На этой улице жили богатые люди. Мощные кирпичные заборы напоминали крепостные бастионы. Из-за них глазели светящиеся окна. Гера прошел мимо белого трехэтажного особняка с черными наличниками и остановился перед изящным домом с барельефными колонами, которые словно подпирали крышу из красной металлочерепицы. Карниз, нависающий над входной дверью козырьком, украшали лепные амурчики. В окнах первого этажа, заклеенных изнутри газетами, света не было. Каменная лестница, ведущая к двери, расширялась книзу, и по обеим сторонам от нее стояли белые вазы. Цветов в них не было, как, собственно, и грунта. Второй этаж, кажущийся легким, почти воздушным из-за широких, на полстены, освещенных окон, был примечателен большим балконом с мощными перилами и мраморными балясинами. Дом напоминал фрагмент недостроенного Зимнего дворца.
Внешняя отделка еще не была закончена, хоть и подходила к концу. Во дворе, который отделяла от улицы лишь рваная сетка-рабица, темнели кучи песка и щебня. В тусклом свете, который падал из окон второго этажа, можно было разглядеть пирамиды сложенного кирпича, брошенные лопаты, носилки и мешки с цементом. В воздухе стоял запах сырой извести и краски.
«Выходит, они еще только отстраиваются, – подумал Гера. – Неплохой домик отгрохали!»
Он нашел в сетке дырку, пролез во двор и тотчас вляпался в таз с сырым раствором. Хорошо, что рядом валялась черная спецовка, и Гера немедленно использовал ее как тряпку. Оглядываясь, он прошел мимо бетономешалки, постучал ногой по сваленным в кучу рулонам рубероида, и поднялся по ступенькам к двери.
Он не был настолько наглым, чтобы зайти в чужой дом без приглашения, и все-таки его неудержимо несло на поиски приключений. Ночная прохлада несколько прочистила его мозги, и все же Гера еще не до конца понимал, чего добивается. Не утруждая себя поиском ответа на этот вопрос, он полез вверх по выступам в стене. Закинув ногу на карниз, ухватился за водосточную трубу, а затем добрался до окна, наполовину завешенного сморщенной французской шторой.
Возможно, на этом этапе он бы закончил исследовать стройку, если бы не увидел в окне Лисицу. Чувство, которое Гера при этом испытал, было настолько нежным, что он едва не свалился на гору щебня, находящуюся как раз под окном. Девушка, поразившая его воображение, сидела в плетеном кресле, которое было единственной мебелью в совершенно пустой комнате, и крутила в руках стопорное кольцо, подаренное Герой после благополучного возвращения с орбиты. Лицо ее, как могло показаться, выражало тихую печаль, и вся она излучала кротость и целомудрие. Гера любовался чудесным профилем Лисицы самым бесстыдным
