Убийственная страсть - Наталия Николаевна Антонова

– Может, вы её глаза разглядели? – спросил он, не скрывая надежды.

– Разглядела. Синие! Только это вовсе не её глаза!

– А чьи? – ошалел оперативник.

– Линзы у неё цветные!

– Опять невезуха! – вырвалось у него. – Но хоть фигура-то у неё настоящая?

– Настоящая, – кивнула женщина.

– И фигуру вы её запомнили?

– Фигуру запомнила. Фигура у неё рюмочкой!

– Как это?

– Идеальная фигура.

– Если увидите, узнаете? – спросил он с надеждой.

– Запросто!

– Может, вы и возраст её назовёте.

– За пятьдесят! – отрезала пристрастная свидетельница.

Оперативник точно так же, как недавно его товарищ по службе, разговаривая с Кузьминичной, присвистнул.

– Не верите? – спросила она.

– Почему же, верю, – широко улыбнулся он, – успел уже заметить, что у вас глаз-алмаз.

Дама растаяла и пригласила оперативника попить чаю.

Он не отказался, надеясь за чаем узнать ещё что-нибудь полезное для следствия. И узнал-таки! Женщина подробно описала сразу нескольких приходивших к квартирантке Игнатьева мужчин.

– Непорядок это, – покачал он головой.

– И я про то же, – подхватила Семилукова, – устроили здесь притон!

– Они шумели?

– Нет, – нехотя признала соседка, – хотя музыка играла, конечно, но негромко.

– Хозяин часто проверял, кто и когда бывает в его квартире?

– Что вы, – отмахнулась женщина, – Севастьян Павлович и глаз сюда не казал.

– За недвижимостью, тем более в наше время, глаз да глаз нужен, – сокрушённо заметил старший лейтенант.

Она кивнула и пригорюнилась.

– Зоя Константиновна, я что-то не так сказал? – осторожно спросил он.

– Нет, что вы!

– Но вы вздохнули.

– Это я о своём, девичьем, – грустно усмехнулась она.

– О личных делах не смею вас спрашивать.

– Тут и секрета нет никакого, – ответила она, – просто я тоже живу одна.

– Давно? – как бы ненароком спросил он.

– Полгода скоро будет, как развелась я со своим обалдуем.

– Это вы мужа так ласково величаете? – улыбнулся он.

– Бывшего мужа, – отрезала женщина, – говорю же, развелись мы с ним.

– В жизни всякое бывает, – философски заметил Усольцев.

– Это верно. Только женщине в моём возрасте ох как несладко жить одной.

Усольцев хотел пошутить, мол, какие ваши годы, но воздержался. Видно, и впрямь гражданка сильно переживает свой развод или сам факт женского одиночества. Он прикинул, сколько ей может быть лет, и решил, что не больше тридцати, а скорее всего, меньше. Пригляделся к ней повнимательнее и отметил про себя, что когда Зоя Константиновна не хмурится, то выглядит совсем неплохо.

И уже когда оперативник собрался уходить, женщина назвала ему номер серого «Опеля», на котором жиличка приезжала с неприлично молодым для её возраста парнем.

– Зоя Константиновна! Как вам пришло в голову запомнить номер?! – восхитился оперативник.

– Со злости, – призналась она.

– То есть? – удивился он.

– Они на этой машине чуть мне на нос не наехали!

– На нос? – изумился молодой мужчина.

– Ну да, я уронила журнал. Хотела из пакета переложить его в сумку.

– Ах, вот оно что!

– Я наклонилась, а их машина затормозила прямо возле меня. Я еле успела поднять журнал и отскочить.

«Вот что значит, недавно разведённая женщина, – восхитился про себя оперативник, – цены ей нет». Он даже подумал, не пригласить ли её как-нибудь на чашечку кофе или лучше самому наведаться к ней на чай. Пирожки она печёт вкусные. Он четыре штуки съел и не заметил как. Хотя визит, естественно, придётся отложить до завершения этого дела.

Когда Усольцев уже взялся за ручку двери, Зоя Константиновна обронила как бы невзначай:

– Заходите на днях, может быть, я ещё что-то вспомню.

– Я вам свою визитку оставлю, если позволите, – предложил Усольцев.

– Давайте! – протянула руку Семилукова.

И оперативник положил на её тёплую ладошку пластиковый прямоугольник своей визитки.

«Интересно, что у них с обалдуем-то не сложилось», – продолжал думать о свидетельнице Усольцев, выходя на лестничную площадку.

Остальные соседи хоть и не отрицали, что время от времени видели квартирантку Игнатьева, но её точный возраст назвать не могли, хотя и замечали, что она далеко не девочка.

Глава 3

О проделанной работе Усольцев отчитался уже в кабинете следователя, полковника Кочубеева, которому было передано это дело.

– Тебе и идти к хозяину «Опеля», – внимательно выслушав его, сказал Кочубеев.

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Кочубеев слегка поморщился и поправил:

– Николай Егорович.

Усольцев кивнул.

Капитану Турусову было поручено отправиться по месту прописки убитого гражданина Морозова. И выяснить, жил ли он там на самом деле и кто проживал вместе с ним.

– Ну и так далее, – сказал Кочубеев, обращаясь к капитану, – ты, Виталий Сергеевич, и сам всё знаешь, учёного учить – только портить.

– Хорошо, Николай Егорович, – едва заметно улыбнулся капитан.

Хозяином серого «Опеля» оказался Глеб Артемьевич Лавренёв. При знании номера машины, марки и цвета установить владельца было несложно. Правда, на ней мог ездить кто-то другой по доверенности или и вовсе, как порой бывало, хозяин продавал автомобиль, но он какое-то время продолжал числиться за ним. Однако на этот раз оперативнику повезло. Машина по-прежнему принадлежала Лавренёву, и мужчина оказался дома. Он как раз завтракал перед отъездом на работу, когда к нему явился оперативник.

На звонок Усольцева по домофону ответил ленивый мужской голос.

– Кого это принесло с утра пораньше? – спросил он.

– Полиция, – ответил Усольцев.

– Опять чего-то украли? – спросил мужчина.

– Откройте, пожалуйста, – не отвечая на его вопрос, вежливо попросил оперативник.

Дверь открылась, и Усольцев на лифте поднялся на девятый этаж. На его звонок в квартиру хозяин отреагировал не сразу. Но через пару минут ему всё-таки открыли. Высокий шатен со сросшимися на переносице бровями удивлённо уставился на оперативника:

– Вы чё, ко мне лично?

– К вам. Как вы узнали, что я из полиции?

– Так вы сами снизу того самого…

– В дверь к вам мог позвонить совсем не тот человек, что разговаривал с вами по домофону.

– А это, – отозвался хозяин квартиры, – у вас на лбу написано, что вы коп.

– Полицейский, – поправил Усольцев, а про себя подумал: «Насмотрятся по телевизору всякой западной чуши и давай молоть языком».

– Он самый, – решил тем временем не нарываться Лавренёв. – Проходите, раз пришли. Нечего на лестнице соседей развлекать.

– Они у вас что, такие любопытные? – спросил оперативник.

– Всякие, – неопределённо отозвался мужчина.

– Вот моё удостоверение, – протянул ему документ оперативник.

– Понятно, – хозяин только мельком на него взглянул.

– А вы, насколько я понимаю, Глеб Артемьевич Лавренёв?

– Точно! А кого вы хотели увидеть в моей квартире, – хмыкнул мужчина.

– Именно вас. Вам принадлежит серый «Опель».

– Ну, – кивнул Лавренёв. – А что с ним не так?

– С кем?

– С «Опелем»! Вас