Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев
Ломбард, посмотрев на ее руку, промолвил:
– Мне показалось, что я увидел полоску от обручального кольца. Но, наверное, я ошибся…
Нина, быстро спрятав руки под сумочкой, ответила:
– Кольцо было, но не обручальное, а доставшееся в наследство от моей покойной матушки. Увы, не так давно мне пришлось его заложить. Поэтому я с радостью приняла предложение нового места на…
Она запнулась.
– …у одной обеспеченной четы.
Кивнув, Ломбард ответил:
– Понимаю, мисс Клейторн. Что же, я еду не в Плимут, как, вероятно, вы, а до Оукбриджа, это одна из промежуточных станций. А оттуда до Стилкхэвена. А это уже самое побережье, и оттуда рукой подать до острова.
Нина закрыла глаза. Ну да, так и есть – он ехал туда! Как и мисс Брент, как и Блор-Дэвис.
Как и судья Уоргрейв.
Как и она сама.
– А на какой… остров? – спросила она, и Ломбард, снова усмехнувшись, ответил:
– На остров Альбатросов. Вы наверняка о нем читали в газетах.
Нина на мгновение прикрыла глаза, мысли ее напряженно работали. Итак, сомнений быть не могло, в этой вселенной никто не слышал о Негритянском острове, зато тут имелся аналогичный ему остров Альбатросов.
Выходит, тогда это были никакие не «десять негритят», а «десять альбатросов»?
– Кажется, читала, но не могу точно сказать… – произнесла осторожно Нина, а Ломбард продекламировал:
– «Десять альбатросов слетелись пообедать, один вдруг поперхнулся, и их осталось девять». Что, неужели никогда не слышали? Это же каждый ребенок с детства знает!
Нина, поняв, что да, в этой вселенной никакие не негритята, а альбатросы, заявила:
– Вы забываете, что я выросла в другой стране.
Ломбард, снова пристально взглянув на нее, сказал:
– Да, вы правы, извините. Я как-то об этом не подумал. Так вы в Плимут?
В этот момент, к счастью, появился контролер, и Нина, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, поднялась с жесткого сиденья, от которого у нее затекла спина, и вышла в тамбур.
Глядя в окно, за которым мелькали дома, деревья, мосты и машины, она задумалась. А затем вынула из сумочки письмо, которое было адресовано Вере Клейторн и которое Нина забрала у нее – потому что настоящая Вера Клейторн была мертва.
Кем-то убита.
Его содержание она знала наизусть, и теперь Нина понимала, отчего возникла путаница с названием острова. Верхняя часть письма, на которой значился адрес отправителя, а также запечатлены первые строчки послания, была залита водой из опрокинутого бокала: то ли самой Верой, то ли ее убийцей.
Поэтому-то она и не смогла прочесть название острова, который был не Негритянский, а Альбатросов.
«…рекомендовали нам вас как опытную и крайне ответственную няню, которая и необходима для нашего, увы, капризного малыша. Именно такая помощница, как Вы, нужна моей жене и мне, поэтому просим вас как можно скорее прибыть к нам на остров. Билет на восьмое августа на скорый на Плимут с Паддингтона в 12:40 прилагаю, как и пять однофунтовых купюр на текущие расходы. Искренне Ваш, Eu. R. Dudd».
…Нина отлично помнила: когда, покинув свой уютный особнячок с двумя львами перед входом, где располагалась букинистическая лавка «Книжный ковчег», которой заведовали она и Женя, и где в тайной комнате на втором этаже, между лестницей и кухней со старинными тикающими часами, имелась скрытая книжной полкой тайная комната, а за ней – дверь, ее дверь, темно-синяя, лакированная, с ручкой в виде разинутой пасти льва, ее литературный портал, она, начав свое новое путешествие, миновав холодную тьму, вдруг вышла в узкой, грязной ванной комнате, в которой неприятно пахло хлоркой и шумел неисправный бачок унитаза.
Где именно она окажется, попав в новую литературную вселенную, Нина никогда заранее не знала, зачастую места оказывались самыми странными, и в этот раз она, похоже, вдруг очутилась в чьей-то квартире или, судя по всему, дешевом отеле, или пансионе.
Тут жила, судя по засаленному халату, нескольким расческам и паре поношенных дамских туфель, женщина.
Осмотревшись в ванной, Нина осторожно подошла к двери, которая вела в комнату, и прислушалась. До нее донеслись приглушенные звуки – там кто-то был.
Ну да, если она вдруг появится из чужой ванной, примерно, как в стихотворении Маршака «Мойдодыр», то вызовет тем самым панику и привлечет к себе ненужное внимание.
Поэтому, склонившись к замочной скважине, Нина попыталась провести рекогносцировку на местности.
То, чему она стала невольной свидетельницей, навсегда врезалось ей в память. Она увидела, как облаченный в темный плащ и шляпу субъект, с большой долей вероятности, мужчина, ни лица, ни даже фигуры которого она увидеть не могла, взгромоздившись на стул, стоявший посреди комнаты, просовывает в петлю, что свешивалась с одинокого крюка с потолка, то ли находившуюся без сознания, то ли уже мертвую молодую женщину.
А затем этот некто проворно затягивает на шее несчастной узел и отпускает тело, которое с легким шелестом свешивается вниз.
Все происходило считаные доли секунды, так что Нина сначала не смогла поверить тому, что увидела. А когда поняла и осознала, то было поздно – несчастная уже качалась в петле, не выказывая ни малейших признаков жизни, а мужчина, проворно спрыгнув со стула, перевернул его и положил его женщине прямо под ноги, как будто это она сама встала на него и, сунув голову в петлю, оттолкнула.
Уже немного придя в себя от шока, Нина рванула на себя дверь ванной, желая ворваться в комнату, чтобы помочь несчастной, которую, быть может, можно было еще реанимировать, однако дверь не открывалась.
Пока Нина возилась с ручкой, убийца, сделав свое черное дело, уже покинул комнату через входную дверь. Бросив бесполезное занятие, Нина снова припала к замочной скважине и увидела, как он удаляется, осторожно закрывая за собой дверь затянутой в перчатку рукой. А при этом на другой руке, уже без перчатки, которую он только что стянул, девушка заметила перстень-печатку с перевернутой восьмеркой, математическим символом бесконечности.
Убийца исчез, а Нина, оглушенная увиденным, опустилась на пол. Похожий перстень с точно таким же знаком бесконечности она уже видела – у изворотливого убийцы во время своих прошлых литературных приключений.
Только тот убийца был, без сомнений, теперь мертв и никак не мог творить бесчинства в другой литературной вселенной.
А вот перстень с перевернутой восьмеркой, похоже, продолжал преследовать ее.
Нина снова рванула дверь на себя, и та наконец поддалась – оказалось, что ручку надо было повернуть, а не тянуть на себя. Она подбежала к повешенной женщине, поставила валявшийся на
