Пиранья - Марина Крамер
– А нет ли у вас, юноша, криминальных задатков? – сдвинув очки на кончик крупного носа, спросил Николаев, внимательно рассматривая стажера.
– Почему сразу – криминальных? – заступилась Лена, которой стало жалко смутившегося от собственной дерзости парня. – Наоборот. У молодого человека… кстати, как вас зовут, юный гений?
– Миша… Михаил Владимирович Желтов.
– Так вот, у Михаила Владимировича Желтова есть хорошее чутье. И эту версию я непременно отработаю, она вполне перспективна.
Лицо и уши Михаила Владимировича сделались пунцовыми, он опустил глаза и внимательно изучал асфальт под ногами.
– Ладно, гений сыска, пока ты еще мой стажер, дописывай протокол, – распорядился эксперт, – а то мы так до ночи провозимся.
– Ну, не буду мешать, – сказала Лена, – пойду Крашенинникова поищу, а вы мне потом материалы отправьте, сравню с тем, что по первому трупу имеем.
Следователь Петр Крашенинников, молодой широкоплечий парень в светлой куртке и синих джинсах, сидел на крыльце, ведущем в подсобные помещения торгового центра, и беседовал с мужчиной в оранжевой спецовке. Тот беспрестанно качал головой направо-налево и перебирал одной рукой пальцы на другой, словно пересчитывал и не мог определиться с количеством.
– Добрый день, Елена Денисовна, – поприветствовал Лену следователь, оторвавшись от протокола. – И вас вызвали?
– Нет, я сама приехала, у меня похожий труп. Свидетелей, конечно, нет?
– Нет. А вот Нурсултан обнаружил в контейнере то, что раньше было человеком, и сразу в полицию кинулся. Верно, Нурсултан? – Дворник кивнул и снова закачался, как китайский болванчик. – А у вас что?
– А у нас позавчера вечером в гаражах за городом молодая пара с собакой нашла примерно такие же останки. В общем, как закончите тут, подъезжайте ко мне, сравним и подумаем.
Петр шутливо взял под козырек и опять повернулся к дворнику. Лена снова пошла к экспертам, и Николаев, поманив ее пальцем, негромко сказал:
– А знаете, Елена Денисовна, тут ведь еще вот какая штука… у первого погорельца обнаружены колото-резаные раны грудной клетки – аккурат между четвертым и пятым ребром справа и между вторым и третьим и опять-таки четвертым и пятым ребрами слева. Нанесены предположительно ножом с широким режущим полотном. И здесь при беглом осмотре то же самое, даже в тех же точках. Подробнее в морге посмотрю, но тенденция мне не нравится.
– Понятно… значит, колото-резаные…
– Нанесены довольно профессионально, кстати, нож вошел плоско между ребер, кости не задеты, а сила удара приличная.
Лена вынула блокнот и сделала пару пометок:
– Алексей Никитич, а нож примерно какой, как вы думаете?
– Скорее всего десантный, Елена Денисовна. Там зазубрины на конце лезвия…
– Тип девяносто пять, – вдруг сказал Миша, упаковывавший останки в черный пакет.
– Что? – повернулась к нему Лена, и стажер продолжил:
– Боевой нож китайского спецназа, тип девяносто пять, длина клинка двести миллиметров, толщина пять, ширина тридцать семь, вес около двухсот десяти граммов.
– И откуда такие глубокие познания в холодном оружии китайских вооруженных сил? – поинтересовалась Крошина, подробно записав все, что сказал Миша.
– Занимаюсь ножевым боем.
«Где-то я уже слышала эту фразу, – напряглась Лена, не любившая совпадений в принципе. – Так… ну, точно – от этой девушки, Веткиной. Она так и сказала – занимаюсь, мол, ножевым боем. Интересно…»
– Скажите, Миша, а по чистой случайности вы не знакомы с девушкой по имени Аня Веткина?
– Нет. А должен?
– Я подумала, что вы в одной секции занимаетесь.
– Ну что вы, Елена Денисовна, таких секций в городе несколько. Но по уровню они все очень разные, если честно, – сказал Миша, стягивая с рук резиновые перчатки. – Теперь ведь это просто – зарегистрировал школу ножевого боя, назвался инструктором – и собирай денежки. А уж чему и как ты там учишь – кто проверит? Вот и развелось шарлатанов… мой, к примеру, тренер всю жизнь прослужил в спецподразделении «Вымпел», подполковник в отставке, боевых наград имеет целый иконостас. У нас кодекс на стене в зале висит – что можно, чего нельзя. И отбор у нас тоже есть, Виктор Петрович не берет малолетних, тех, кто на учете состоит, судимых, пьющих – понимаете? Кстати, девушек тоже не берет.
– Понятно. А вы можете меня познакомить со своим тренером? У меня есть к нему несколько вопросов.
– Запросто. – Миша пожал плечами. – В пятницу в семь у меня тренировка, клуб при конфетной фабрике знаете?
– Да, знаю.
– Ну, приходите часам к восьми, я вахтера предупрежу. Мы занимаемся до половины девятого, но вам, наверное, интересно будет посмотреть, как все проходит? А потом Петрович с вами поговорит, он точно не откажется, ручаюсь – сам ведь служил, – взахлеб говорил Миша, и Лена даже позавидовала ему – настолько увлекаться чем-то ей было не свойственно.
– Хорошо, Миша, я приду. Спасибо за помощь. – И стажер снова смутился и покраснел. – Алексей Никитич, мне бы до завтра пару фотографий с видами повреждений – сделаете?
– Сделаем, Елена Денисовна. Заодно и этого отработаем, вдруг тоже есть. Не хочу здесь в горелое залезать, вдруг ткани развалятся.
– Да, до завтра это терпит. Ну, я поехала тогда?
– Конечно, – сказал подошедший сзади Крашенинников. – Я сам закончу, материалы привезу.
– Спасибо, Петя.
В кабинете было душно, Лена открыла окно, и легкий ветерок, ворвавшийся в распахнутую створку, тут же снес на пол лежавшие на столе листы.
– Почему мои попытки создать себе комфорт всегда связаны с уборкой? – пробормотала она, собирая разлетевшиеся по всему кабинету протоколы и чистые формуляры. – Как будто мое призвание не следствие, а наведение порядка…
– Вызываешь духов? – В кабинет вошел Андрей, и открывшаяся дверь усилила сквозняк, от чего еще не попавшие в руки Крошиной листы снова закружились по полу.
– Да чтоб тебя… – чертыхнулась Лена, устремляясь за ними и теряя равновесие. Шлепнувшись на колено, она охнула и села прямо на пол. – Ну, только этого не хватало, – пробормотала она, разглядывая дыру на колготках.
Паровозников закрыл дверь, проворно собрал оставшиеся бумаги и, бросив их на стол, подал Лене руку:
– Вставай.
– Вот как теперь домой идти?
– Ой, да успокойся, довезу, – пообещал Паровозников. – Все равно ведь ужин обещала.
Лена закатила глаза:
– Слушай… давай не сегодня, а? Устала – жуть… и труп этот еще…
– Н-да… жареного не хочется, ты права.
– Андрей!
– Да что я сказал-то? И вообще… ты нервная какая-то стала, не замечаешь?
Он прошел к окну, закрыл его и щелкнул кнопкой чайника. Лена, перестав рассматривать испорченные колготки, уселась за стол и придвинула к себе папку с делом Паретти.
– Что расскажешь?
– Пока особенно нечего. На всякий случай пустил наружку за Веткиной.
– Зачем еще?
– Не нравится она мне. Мне вообще не нравятся девки, вылавливающие в Сети иностранцев. Вот честно – неужели ты думаешь, что эти бредни по поводу общей любви к русской культуре имеют под собой хоть каплю истины? – Андрей насыпал в чашку пару ложек кофе, залил кипятком и, помешивая ложкой напиток, уселся на край подоконника.
– Почему нет?
– Ты серьезно? Допрашивала ведь ее.
– И что?
– Ленка, ну ты как маленькая. У нее
