Черный хлеб (СИ) - Жигалова Ульяна

Марья Федотовна была дома, удивилась увидев меня. Открыла окно и спросила громко,

— Ты чего здесь? Чего в дверь не идешь?

— Тсс, посмотрите, на улице нет чужих? Свет не включайте, откройте потихоньку, — я надеялась зайти незамеченной.

Возле дома никого не было. Я зашла и мы, не зажигая свет, ушли в другую комнату.

Я быстро, телеграфным текстом рассказала, что Игорь пропал. Свекровь та к же быстро и отрывисто рассказала, то что произошло после моего отъезда.

Оказалось, через день после того, как я оставила Кирюху, Игорь был у матери, всего пару дней, ничего не рассказывал, молчал и курил. Вещей почти не было. Уехал на машине с какими-то людьми, ничего не передавал.

Как сказать пожилой больной женщине, что ее сын пропал с какими-то ценностями? Что уже пять дней его ищут по всей стране? Что в Москву он не прилетел?

Боясь выходить из дома, я просидела в Еланской дней десять. Телефон поставила возле дивана, и все время звонила отцу и ждала звонка. Но тишина нарушалась только таканьем часов — старинных ходиков, да моим дыханием, изредка — Кирюхиным плачем. Этот звук «тик-так» который звучал ржаво, больше похоже на «чак-чак» отсчитывал последние мгновения моей жизни, как мне казалось. Если бы ответил отец — я бы могла улететь к нему. Я боялась прилететь и узнать, что его нет в живых. Наверное Игорь или кто-то более решительный не стал сидеть опустив руки — но я, не приспособленная к жизни избалованная девочка — в душе ждала, что кото-то придет и решит мои проблемы. И все станет как прежде.

В этот день свекровь, придя из магазина, разбирала покупки и ворчала, что обнаглели эти бандиты, чуть не во двор заехали на своем джипе. Занимаясь ребенком, я не сразу поняла, о чем она.

Когда понимание, по чью душу это команда, прокатилось мурашками по спине, я выглянула из-за тюлевой занавески в окно. Возле массивного черного джипа курил мой преследователь, «серый демон».

Страх мутил мозги, дура, досиделась, надо бежать, спасать сына, но ноги не слушались. Дверь в дом открылась с пинка, ввались двое незнакомых бритоголовых парней. Один резким движением схватил Марью Федотовну за шкирку и поднял над полом.

— Бабка, где то, что оставил твой сын? Отдай, или будет хуже, — последовали удары, крики, я опустилась на пол в углу, закусив руку, чтобы не заорать от страха. Но меня никто не искал, в комнату даже не заглянули.

В дом еще кто-то входил, что-то требовали, пинали мебель, гремела посуда. Казалось, это продолжалось вечность. После такой психической атаки в комнату вошел мой «серый демон». Братки втолкнули свекровь, она опустилась на пол рядом со мной.

Тихим размеренным голосом он сказал свекрови:

— Твой сын оставил где-то здесь очень ценную вещь, это металлический кейс небольшого размера с кодовым замком, найди и верни. Мы точно знаем, что до твоего дома вещь была у него. Его взяли сразу же как он вышел от тебя. Но при нем уже ничего не было. Эта вещь где-то здесь. Его ты уже не спасешь. Но здесь, в комнате — твой внук и невестка, если ты хочешь видеть их живыми, отдай то, что он оставил. Мы бы убили тебя без раздумий, но это не поможет найти то, что нам нужно. Залогом твоих поисков будет жизнь невестки и внука. Через неделю, если ты не найдешь кейс, мы убьем невестку, как тебя там — Натали? Через 10 дней — твоего внука.

Он встал, кивнул подручным,

— Объясните девочке, только осторожно и доходчиво, она московская нежная барышня. Через неделю, если результата не будет, мы ее заставим отрабатывать наше время, со всей бригадой, — Серый босс вышел из дома, не закрыв двери. Парни, гадко загоготав, вошли в комнату.

— Я ничего не знаю, не знаю, не подходите! — голос рвался на писк. Меня рванули за одежду, липкие руки были на талии и на попе, больно впиваясь пальцами.

— Ты коза, не пищи, не пугай своего козленка, пока тебя не тронем. Ты слышала, что сказано — ищи. У тебя и твоего сына еще неделя. Жизни, если тебе не ясно. На своего папашку не рассчитывай, время компартии и вонючих бонз прошло, теперь мы здесь власть и мы решаем, кто, сколько и как будет жить, поняла, шваль?

Меня отшвырнули как тряпку на пол, сплюнули чуть не в лицо и вышли, дверь на улицу осталась открытой. В доме холодало, Кирюха заходился плачем, в кухне тихо рыдала свекровь. Через полчаса я смогла встать, закрыть дверь, подняла свекровь. Ее лицо было разбито, руки в крови и синяках. Видимо, когда эти уроды пинали ее в лицо, она закрывалась руками.

— Мама, — впервые назвала я ее, — может скорую?

— Не надо дочка, не поможет. Машина не уезжала, они за забором, все бесполезно.

Она тихо и обреченно завыла,

— Нет моего сыночка, нет моей кровиночки. Будь прокляты ваши деньги, ваши должности, ваши алмазы и золото, был бы лучше трактористом, жил спокойно и счастливо.

Алмазы, алмазы — ведь это была его работа, качок говорил о каком-то кейсе с кодовым замком, неужели Игорь вез алмазы? Почему он? Почему зам генерального — как обычный курьер, без охраны вез алмазы? Я знала, что система охраны при доставке добытых камней и золота полностью исключает возможность нападения банды любого количества бойцов. По крайне мере, муж говорил так. Что ж могло случится, что он повез партию алмазов? Куда и кому? Это же явно, не в Госбанк.

Стало понятно, что ситуация не только страшная, но и фактически безвыходная. Даже за спичечный коробок алмазов нас утрамбуют на два метра под землю в виде мелкого фарша.

Игорь, что ж ты наделал? Ты погиб сам неизвестно ради чего, поставил под удар мать, жену и сына? Кирюха плакал без остановки, его голос уже охрип, а я все сидела, уткнувшись в стену.

Марья Федотовна умытая и в чистом платочке зашла,

— Дочка, успокой сына, не спеши умирать, мы что-нибудь придумаем.

Думали не долго, в двухквартирном доме было общее подполье. Свекровь ушла к соседям, они быстро согласились выпустить нас через свой выход. Через пару часов, я с ребенком, уезжала от дома на скорой — нас вынесли на носилках, укрыв простыней почти с головой. Наблюдателям сказали, что соседке стало плохо— через стену она слышала шум и испугалась. К счастью, уверенные, что зашуганные тетки сидят как мыши, братки не вышли из машины. Чтоб Кирюха не заплакал, свекровь дала ему несколько капель снотворного.

Меня довезли до вокзала, и соседский дед Иван посадил на поезд до Красногорска. Я думала, куда мне идти утром с сыном. До Москвы долететь мне не дадут. В Красногорске мне идти некуда — ни друзей, ни близких знакомых. В любом случае — к друзьям нельзя идти — найдут быстро. Нужен кто-то никак со мной не связанный.

И тут я услышала «Наташа, иди сюда, здесь вторая полка свободна». Это было мое спасение, спасение моего сына.

Новая жизнь. Катерина

Глава 3. Катерина.

Жизнь с двумя детьми не сильно отличалась от жизни с одним. Разве что грязных пеленок и ползунков стало больше. Молока в груди хватало на двоих, изредка добавляла смесь. Подкидыш был спокойным ребенком.

В тот же день Милый проверил, что по ориентировкам дети в районе Еловской не пропадали. Пока было решено оставить подкидыша, на месяц. Я старалась, чтобы дети не беспокоили мужа — Тошка засыпал рано, и он привык проводить вечера спокойно, без детского плача. Подкидыш же был нормальным ребенком — он засыпал после десяти вечера, и мне приходилось заниматься с ним. Это раздражало Гошку — но он пока молчал.

Единственным человеком, которому кроме мужа я рассказала все как есть, стала моя сестра Лиза. Мы устроили посиделки вечером, когда Гошан был в бане. Лиза привезла домашнее вино из черемухи, новый рецепт — мне досталось чуть-чуть как кормящей маме, она же могла себе позволить немного больше. Я расслабилась впервые — до этого у меня внутри был каменный узел. Лизка была как всегда категоричной:

— Катька, ты, конечно, дура, тут твой Гошка прав. Но если так посмотреть — что ты могла сделать? Отдать ребенка проводнику — его тут же забрали бы бандиты. Как ты после этого бы жила? Ну и хрен с тем Гошиком, пусть нос воротит. Дал Бог ребенка, даст и на ребенка — слышала такую поговорку? Мы тебе будем помогать. Кстати, ты заберешь вещи моего Женьки? Там уже пару мешков — вам лет до полутора хватит — носить не переносить.