Паутина жизни (ЛП) - Калмз Мэри

Должно быть, на моем лице отразилось замешательство.

— Этими жопоголовыми ублюдками, Каботом и Дрейком, — прорычал Кон. — Господи Иисусе, Миро, да эта херня сродни круглосуточной работе на полную ставку!

Я усмехнулся, хотя и знал, что он прав. Дрейк Форд, ныне Дрейк Палмер, и Кабот Кинкейд, ранее Кабот Дженнер — два свидетеля, которых мы с Яном взяли не только под свою защиту, но и под свое крыло. Во многом это было связано с тем, что, когда они попали в программу WITSEC, им обоим было всего по восемнадцать, и мы стали единственными, к кому они привязались.

— Сначала ты попросил нас присмотреть за ними в прошлом году, когда вы с Дойлом были в Финиксе, а потом, когда тебе нужно было оправиться после похищения, и…

— Херня, чувак, — тут же возразил я ему по поводу этой чуши. — Мы с Яном забрали их у вас, как только я покончил со всей бумажной работой.

— Да, но потом ты оставил пацанов с нами, когда Дойла отправили на миссию, а тебя в Сан-Фран, и вот мы здесь, чтобы официально вернуть их.

— И что они натворили?

Кон развел руками.

— Дрейк спас маленькую девочку, упавшую в воду на военно-морском пирсе.

Я нахмурился.

— И почему это плохо?

Ковальски покачал головой.

— Все было бы хорошо, если бы он не пообщался с репортером, забыв предварительно позвонить нам.

— Вот дерьмо, — простонал я.

— Да, так что мы все готовы отправить Дрейка и его парня в Нью-Мексико или куда-нибудь еще, но они ноют о колледже, работе, и в основном — без шуток — о тебе с Дойлом.

— Блядь.

— А я говорил тебе, эти парни слишком привязались, и Кейдж твердит, что ты должен отослать их, иначе они выйдут из программы.

— Из WITSEC?

— Очевидно, дерьмо, в которое они влипли, уже рассосалось. На данном этапе они не считаются мишенями.

— Ты связывался с федералами?

— Ага.

— И расследование закрыто?

— Он и его бойфренд оправданы, однако из-за угрозы отца Кабота в их с Дрейком сторону, отмеченную тобой в досье, можно сохранить пацанов в программе, но только не в Чикаго.

Все понятно.

— Значит, они могут вообще выйти из программы защиты и при этом остаться в Чикаго, либо остаться в WITSEC, но переехать.

— Верно, — подтвердил Кон.

— Блядь.

— Кейдж дает тебе сегодняшний день и выходные, чтобы все уладить. В понедельник утром он ждет отчет о состоянии дел.

— И почему он посылает это сообщение вместе с вами, ребята, а не сообщает мне лично?

— Он прислал тебе записку, — уточнил Кон. — И нас. Тебе нужно, чтобы он на тебя орал в придачу?

Нет, этого мне не хотелось.

— В смысле, он может. Мы оба знаем, что он будет охренеть как счастлив сделать это. Думаю, он просто дал тебе расслабиться, пока не вернется Дойл.

— Что произойдет завтра, — сообщил я им.

— Здорово, — улыбнулся Кон. — Ну так что, готов поесть?

Кон собирался отвезти нас в «Джем» на Логан-Сквер, но Ковальски хотел горы еды и поближе, поэтому мы зашли в закусочную по пути из аэропорта — какую-то забегаловку, где небольшая стопка блинов достигала шесть дюймов в высоту. Просто смотреть, как Ковальски ест, было ужасно.

Я прочистил горло.

— Тебя это не пугает? — спросил я Кона, указав в сторону Ковальски вилкой.

— Я просто стараюсь держать руки подальше от его рта, и у нас все хорошо.

Было забавно наблюдать, как элегантный метросексуал, красивый, как модель, Элай Кон работает в паре с рыгающей горой мускулов по имени Джер — сокращение от Бог знает какого имени, потому что он никогда не говорил его мне — Ковальски. Их препирательства всегда было весело слушать, особенно о моде, но да помогут вам небеса, если вы выкинете шуточку о ком-нибудь из них. Я видел, как Ковальски пришпилил агента ФБР к стене так, что его ноги болтались в нескольких футах над землей за то, что тот тихо намекнул Кону, будто его больше интересует прическа, чем арест беглеца. Парню повезло, что ему не отказали легкие.

— Эй.

Я снова посмотрел на Кона, оторвавшись от тарелки.

— Ты хорошо спишь?

Меня уже по-настоящему тошнило от людей, спрашивающих, как я сплю. Я видел темные круги у себя под глазами так же, как и все остальные, просто не хотел говорить об этом. Тут и говорить было не о чем. Сны прекратятся, когда прекратятся.

— А что, разве я плохо выгляжу? — поддразнил его я.

— Ты выглядишь дерьмово, — сообщил Ковальски, приподняв бровь и провоцируя меня возразить.

— Я в порядке, — пробормотал я, возвращаясь к еде, хотя не был особо голоден.

— Твою ж мать, — простонал Ковальски, толкнув Кона локтем, когда звякнул дверной колокольчик. — Опять это дерьмо.

Повернувшись на стуле, я с удивлением обнаружил, что к нам направляются Норрис Кокран и еще какой-то парень, которого я никогда не встречал раньше.

— Он не может спокойно поесть? — рявкнул Кон на Кокрана, когда тот приблизился к нам.

Кокран одарил его высокомерной полицейской гримасой, которая не отразилась в его карих глазах, и подойдя ближе, схватил стул возле меня, развернул его и плюхнулся рядом. Мужчина, как я предположил, его новый напарник, занял место по другую сторону от меня, так что пришлось откинуться назад, чтобы видеть их обоих.

— Какого хрена тебе нужно? — спросил я своего бывшего напарника.

— Мило, — ответил Кокран, выдавив смешок. — Дор, я тебе разве не говорил, что он обожает меня?

Парень справа от меня кивнул.

— Миро, это Дорран Баррето. Баррето, моя первая любовь — Миро Джонс.

Мы не пожали друг другу руки. Я не предложил, и Баррето тоже.

— Чего ты хочешь? — снова спросил я Кокрана.

— Ты даже не спросишь, как там мои дети?

— Мы с твоей женой друзья на Facebook, — сообщил я ему. — Я знаю, как там твои дети.

Он удивился. Я понял это по вспышке раздражения и еще какой-то эмоции, мелькнувшей у него на лице. Правда, прошло уже много времени с тех пор, как я общался с ним, так что у меня отсутствовала практика в чтении его эмоций. Впрочем, это не имело значения. Мы не были друзьями.

— Ну так что, детективы теперь выслеживают маршалов? — поддел его Кон.

Кокран взглянул на него.

— Если бы ты просто сказал, когда он вернется, вместо того чтобы давать повод для преследования, мне бы не пришлось этого делать.

— А я говорил тебе, — яростно ответил Кон, подаваясь вперед и указывая на Кокрана, — что у нас нет привычки предоставлять личную информацию людям, которые не являются семьей или друзьями членов нашей команды.

— Я его бывший напарник и полицейский.

— А полицейским, конечно же, можно полностью доверять, — усмехнулся Кон.

— Ага, а может и нет, правда? — Ковальски сыпал соль на открытую рану, которой стало продолжающееся расследование Министерства юстиции в отношении Чикагской полиции. — Не уверен, что кто-нибудь из вас, ублюдков, знает, что такое порядок.

Прежде чем ситуация обострилась, я встал и направился к двери. Кокран следовал за мной по пятам.

Выйдя на улицу, я обернулся, порядком раздраженный тем, что моя еда остывает, и Кокран отступил на шаг, чтобы не столкнуться со мной.

— Чего тебе надо? — прорычал я, выплескивая весь свой негатив, даже не собираясь фильтровать речь и сдерживать эмоции, как делал практически со всеми остальными.

— Пистолет, — спокойно ответил он, скрестив руки на груди и глядя мне прямо в глаза.

— Объясни, — потребовал я резко и холодно.

— Речь об Оскаре Дарре.

Все знали эту историю.

— Бывший бандит-головорез?

— Да.

Нужно было подумать.

— Я считал, он мертв.

— Да, как и многие другие, но он объявился на прошлой неделе во время обычной чистки турецкой бани на Цицерон-авеню.

— Ни хрена себе.

Кокран пожал плечами.

— Где, блядь, он был все это время?

— Залег на дно в Спрингфилде с каким-то кузеном.

Я хмыкнул и прислонился спиной к стене закусочной. Ноябрь в Чикаго накануне Дня благодарения еще не был морозным, но уже достаточно похолодало. И я порадовался тому, что под кожаной курткой у меня толстовка с капюшоном. Иначе ветер просифонил бы меня насквозь.