Владимир Бацалев - Убийство в Долине царей

Дома меня вовсю добивался телефон. Звонил Леша из Сандунов.

-- Как фамилия твоего балбеса?

-- Поглощаев.

-- Ну радуйся. Нашел я его бумажник: между стеной и спинкой лавки. Вообще-то там щели нет, но когда спинку потянешь на себя, появляется. Если б ты не сказал, лежал бы он там до капитального ремонта.

-- Ты завтра в бане?

-- Нет.

-- Давай встретимся на улице...

Утром я сдуру решил, что фотографии для меня имеют первостепенное значение, и поехал на кладбище. Народ в телогрейках толпился возле конторы. Пришлось щелкать всех подряд, так как соратников "Долины царей" я не знал, а после знакомства бродить среди могил и ловить в ракурс лица подозреваемых выглядело бы логично и естественно только на территории сумасшедшего дома.

Наконец я остановил мужчину с лопатой наперевес. По моим наблюдениям, он был вроде бригадира могилокопателей, во всяком случае, оставлял такое впечатление, тыкая пальцем во все стороны и раздавая поручения. Я угадал: мужик по фамилии Навыдов действительно подрабатывал в "Долине царей".

-- Хотите посмотреть, где буржуев хоронят? -- спросил он, оценивая взглядом мое имущественное положение. -- Участок, я вам доложу, -- пальчики оближешь. Видели кладбища в заграничных фильмах?.. Сейчас такое же увидите. Одного песка туда пятьдесят самосвалов сгрузили.

-- Зачем так много?

-- Чтобы черви на бренные останки не покусились.

-- Разве в песке хоронят?

-- Мы сначала яму бетонируем, только в углу дырку для стока оставляем, а потом уже песок, через год, когда усядется, добавляем. Ну, песок постепенно слеживается, твердеет, как цемент.

Навыдов подвел меня к полигону "Долины царей". На фоне покосившихся крестов и столбов с облупившимися звездами, которые ютились так, словно в большой комнате снимали углы за занавесками в редкую полоску, "Долина" и впрямь производила впечатление ухоженностью и изначально заложенным распорядком.

-- Ну как? -- спросил Навыдов, подозревая во мне клиента или его доверенное лицо.

-- А где похоронят Шекельграббера? -- спросил я. -- В какой из этих ям?

Мужик на секунду замешкался.

-- Вы из милиции?

-- Нет, из смежной организации.

-- Понятно без названия, -- буркнул Навыдов. -- И что от меня надо?... Шекельграббера видел недели за две до смерти. Был обычный, о смерти не заикался. В личную жизнь не посвящал. Он вообще к нам относился, как Горький, -- только в народ заходил: водки выпить, "козла" забить на перевернутом ящике, матом поругаться вволю.

-- Опрелина вы хорошо знаете?

-- Слабак. Такое впечатление, что его ежедневно бьют по морде, а он и хочет дать сдачи, и боится, и уже привык.

-- Какие у вас отношения с Поглощаевым?

-- Говнюк он с маленькой буквы, так ему и передай. Строит из себя крутого дядю! Тут записался в закрытый клуб, даже с нами здороваться перестал. Хотя как был быдлом, так и остался. Никакие клубы его не переделают. Он, когда зарплату выдает, пять раз вздохнет -- до того денег жалко.

-- А врач?

-- Горчицын? -- переспросил Навыдов. -- Меня от педерастов тошнит. Я держусь подальше, даже руки не подаю -- противно.

-- Откуда вы знаете?

-- Он же серьгу в ухе носит!

-- А только голубые носят серьгу?

-- Конечно, зачем здоровому мужику ухо дырявить! А они специально, чтоб друг друга узнавать в толпе.

-- Не думали, почему убили Шекельграббера?

-- Может, из-за бабы, может, из-за денег. Сейчас с чужой жизнью не церемонятся, по своей работе вижу. А вообще, мужик он был хороший, безобидный. Такие в первую очередь гибнут, если высовываются.

-- Значит, все долгожители -- сволочи?

-- Или эгоисты.

-- Вы тут каждый день работаете?

-- Выходных у смерти нет. Если только очень надо, тогда есть подменщик в запасе.

-- В ближайшее время от "Долины царей" никакая халтура не предвидится?

-- Через неделю как раз Шекельграббер доспеет...

Уже на автобусной остановке я сунул нос в бумажки Поглощаева и понял, почему физиономия Навыдова показалась мне знакомой: мы с ним кончили одно высшее учебное заведение, только в разные годы. Проку в этом я особого не видел, Навыдов о дипломе давно забыл, ценил лишь собственную персону, а остальные платили ему зарплату.

С кладбища я поехал к Размахаевой. В телефонной будке набрал номер, убедился, что зиц-вдова дома, и, не выходя, устроил наблюдательный пункт за подъездом. Через час она вышла. Я проводил ее до парикмахерской, подождал еще с час. Потом мы пошли, соблюдая приличную дистанцию, в бассейн.

Все по тем же бумажкам Поглощаева я выяснил, что при бассейне есть сауна, в которой Горчицын работает массажистом, видимо, отдыхая после разделки трупов. И не ошибся. Размахаева вышла из бассейна, держа под руку человека, у которого в ухе болталась серьга. Я сфотографировал эту милую парочку: сначала -- когда они шли по улице, а потом -- когда садились в машину Горчицына. Дальше преследовать их я не мог, да и пора было идти на встречу с банщиком Лешей. Через полчаса я еще раз набрал номер Размахаевой и убедился, что она повезла Горчицына не к себе.

Леша заставил себя ждать, но я уже привык за сегодняшний день к ожиданиям.

В документах Поглощаева я ничего интересного не обнаружил, кроме квитка на подписку собрания сочинений, о котором давно мечтал. Но Поглощаев уже выкупил первые тома.

-- Ты бы хоть поощрил меня материально за находку, -сказал Леша.

Я вынул все деньги из портмоне -- две тысячи рублей и десять долларов -- и отдал Леше.

-- Теперь постарайся вспомнить, кто еще сидел в той кабинке и в соседних.

-- У меня шесть сеансов ежедневно. И по ночам малыши-плохиши с девочками вениками дерутся.

-- Я тебе помогу. Худощавый белобрысый мужик с серьгой в ухе.

-- Был, кажется.

-- Еще?

-- Нет, так не вспомню.

-- Может, на этот сеанс и в эту кабинку ходит постоянный клиент?

-- У постоянных свои места...

На том и расстались...

Я еще раз позвонил Размахаевой -- никого. Или трубку не берет. Тогда я позвонил Поглощаеву.

-- Вы уже подали заявление об утере документов?

-- Я на нашу милицию не надеюсь, иначе бы вашими услугами не пользовался, -- ответил он. -- Да и восстановить их не так сложно. Самое ценное там -- пропуск в Кремлевскую поликлинику.

-- Никуда не уходите, сейчас буду, -- сказал я, повесил трубку и остановил такси. Мне почему-то казалось, что Поглощаев отвалит за находку соответствующее вознаграждение, и я имею право потратиться на пижонский транспорт...

Кувыркалкина поднялась мне навстречу и заговорщически подмигнула.

-- Оля, -- сказал я с укоризной. -- В такой мини-юбке, по-моему, даже на пляже появляться неудобно.

-- Даже на нудистском? -- спросила она.

-- На нудистском тем более неудобно.

-- Но я же еще в колготках!

-- Извините, не заметил...

Кашлин делал вид, что ковыряет в носу и выбирает на потолке точку для меткого плевка, Поглощаев кого-то ругал по телефону и знаками предложил мне подождать. Я не хотел ждать и бросил портмоне на стол. Он сразу положил трубку и спросил:

-- Откуда?

-- Лучше вспомните, кто еще сидел рядом с вами в бане.

-- Ну, один такой... Впрочем, не помню. Постойте-постойте, а где деньги?

-- Денег не было, -- соврал я.

-- Куда же они делись?

Я пожал плечами.

-- Вы нашли портмоне в бане?

-- Нет, -- соврал я.

-- Слава Богу! Я уж на Горчицына подумал. А где?

-- Не скажу.

-- Я плачу вам деньги.

-- Эта находка контрактом не оговорена. Я принес документы из человеколюбия: чтобы вы по ночам спали спокойно, -- и надеюсь, что вы оцените его по достоинству.

-- Ну а что с делом Шекельграббера? -- спросил Кашлин.

-- Копаю потихоньку. Милиционеров уже проверил, -- соврал я. -- теперь проверяю бывших гаишников.

Денег за находку Поглощаев не дал, наверное, подумал, что оформить новые вышло бы дешевле. Настроения его поступок мне не прибавил. Зато Кувыркалкина сказала в дверях:

-- Уже домой? Какое совпадение: я тоже.

-- Переходим на "ты" и уходим вместе, -- предложил я.

У ворот больницы нас чуть не сбила машина. Из кабины выскочил Опрелин.

-- Куда вы ведете мою жену? -- спросил он, не извинившись.

-- На следственный эксперимент, -- ответил я.

-- Давайте подвезу, -- предложил он.

-- Тебе Поглощаев сейчас голову оторвет! -- сказала Кувыркалкина. -- Он во сколько велел быть?

-- Ну ладно! -- рявкнул Опрелин и укатил.

Пришлось мне снова брать такси, а в ресторане -- еду и выпивку с собой. Сплошные траты с этой перестройкой и инфляцией. Еще три года назад ни одна женщина мне дороже рубля не обходилась. Да и рубль чаще всего был ее собственный. А теперь от нулей в голове Олимпиада мерещится...

Кувыркалкина покинула постель в десятом часу. (Если уж очень хочется, можно посчитать, что за найденные документы Поглощаев расплатился секретаршей.) Под воздействием винных паров и похоти я кое-что выведал. Например, что до меня ей не раз приходилось раздвигать ноги перед Кашлиным. Впрочем, законченной шлюхой она не была, скорее, мстила мужу, чем могла и умела. Еще сказала, что Кашлин и Шекельграббер думали распустить фирму, а на ее месте создать ту же самую, но без Поглощаева в соучредителях. Я бы не удивился, если б узнал, что Поглощаев с каким-нибудь Навыдовым думают о том же самом, и попросил у нее список клиентов фирмы, так, для проформы: я не знал, что с ним делать. Она обещала. Ну как отказать новому любимому!..