Ги Кар - Храм ненависти
— А как по-вашему, был ли кто-нибудь заинтересован в убийстве?
— Этот вопрос я задавал себе с самого начала, однако не могу найти ответа.
— Давайте посмотрим и подумаем лучше, месье Родье. Были ли враги у Андре Серваля?
— У кого их нет? Но я не могу себе представить, чтобы кто-нибудь из них хотел его убить.
— Не оставляйте вот так меня в беспокойстве, месье Родье, после того, что лишь в общих чертах обрисовали необычайную личность Андре Серваля.
Взгляд скульптора по дереву был неотрывно направлен вдаль… Казалось, он уже сожалел об этом разговоре:
— Я больше ничего не знаю, месье… Прошу вас, не настаивайте. Для чего нужны эти расспросы? Всё умерло сегодня утром…
— Ничего не умерло, Родье! Неужели вы думаете, что какой-то журналист попытается заинтриговать широкую публику теми маленькими секретами, что вы и ваши компаньоны так бережно храните в памяти и в сердце?
— Это так: я был не единственным… Мэтр имел и других союзников, которые также разделяли его благородные намерения. Мы были членами одного тела, а он был его головой.
Понимая, что уже ничего больше не добьётся от собеседника, молодой человек поднялся:
— Я обещал вам, месье Родье, что не буду слишком долго надоедать. Благодарю вас за то, что вы поведали мне, и надеюсь, что простите меня, что заставил вас вспомнить некоторые детали в такой день…
— Ничего, месье Моро, вы любите своё ремесло, как и я люблю своё… Ваша работа — искать, раскапывать, задавать вопросы, чтобы затем написать. Моя — более яркая: я творю в тишине. Чтобы сделать, скажем, скульптуру Распятия из дуба, не нужно никакой известности! Чувствую, вы хотели бы от меня больше, чем я сказал. Думаю, у меня просто нет способности для этого… Вы меня понимаете?
— Да, конечно!
— Вы производите впечатление хорошего человека, и мне хотелось бы вам действительно помочь…
— Помочь мне? Но ведь это я пришёл, чтобы помочь вам! Что станется с вами и с вашими друзьями теперь, когда нет больше Андре Серваля?
— Ещё рано об этом говорить… Всё, что я знаю, — это то, что искусство не должно умереть. Чем терять время со стариком вроде меня, лучше вам увидеться с Дюпоном, который также был одним из непосредственных сотрудников Андре Серваля, он художник по стеклу… Чем он занимается сейчас? Чтобы заработать на жизнь, он моет по ночам машины в гараже в Сент-Уане, по улице Жерве, 83. Но не говорите ему, что это я дал вам его адрес…
Чтобы добраться до района Сент-Уан, Моро пришлось пересаживаться в метро со станции на станцию, исколесить весь Париж из конца в конец. И когда он, наконец, зашёл в «Гараж Модерн», там находился только один человек в высоких резиновых сапогах, который мыл машину. Незаметно приблизившись к нему сзади, журналист отчётливым и резким тоном произнёс:
— Не вы ли месье Дюпон, художник по стеклу?
Этот человек выглядел заметно более молодым, чем Родье. Ему можно было дать лет пятьдесят от силы. Но насколько скульптор по дереву выглядел полнокровным и массивным, настолько же мастер по стеклу был бледный и худой. Черты лица говорили об измождённости. Ко всему он не производил впечатления человека, склонного к откровенности. Очень неожиданным был заданный вопрос: уронив водяной шланг и по скрывая своего удивления, Дюпон повернулся к посетителю. Моро не смутился:
— Прошу прощения, что помешал вашей работе, месье Дюмон, но не разрешите ли кое-что узнать у вас об Андре Сервале, вашем наставнике? После только что произошедшей драмы мне бы хотелось ради его светлой памяти рассказать читателям моей газеты, кем он был в действительности.
— Мне нужно ещё вымыть шесть машин, — сухо ответил человек.
— Если надо, я могу ждать хоть всю ночь, пока у вас найдётся несколько свободных минут для беседы со мной.
— А вы настойчивы!
— Я журналист, и этим всё сказано! Моё имя Моро. Вот моё удостоверение…
— Андре Серваль никогда не любил известности…
— А она могла бы ему пригодиться! Как вы с ним познакомились?
После длительного колебания человек ответил:
— Здесь… Я уже работал в этом гараже, десять лет назад, когда он пришёл… Он стоял почти на том же месте, где и вы сейчас… Посмотрев с минуту, как я мою машину, он затем спросил: «Давно ли вы занимаетесь этим? Не похоже, чтобы вас это интересовало».
— Мне кажется, месье Дюпон, я мог бы вам задать этот же вопрос! Не думаю, чтобы эта работа кого-либо интересовала!
— Ошибаетесь, месье! Плохих профессий нет…
— Вы правы! Что же вы ответили Андре Сервалю?
— Ничего! Это был человек, которого нужно было только слушать, и перед которым лучше молчать, поскольку он был на голову выше других. Потом он мне сказал: «Знаю, какой вы мастер…» и я подтвердил, что я мастер по стеклу, специализирующийся на реставрации старинных витражей, но эта профессия теперь не может прокормить. Только материальные затруднения, месье, приговорили меня к этой скучной работе мойщика автомобилей и ночного сторожа гаража, но она даёт мне средства… У меня жена и пятеро детей, месье.
— Но почему такие люди, как вы и Родье, совсем удалились от своего настоящего ремесла? Это кажется непонятным! Могли, же вы работать со стеклом — по своей специальности — скажем, на таком заводе, как Сент-Гобен?
— Союзники Андре Серваля, месье Моро, избирали себе скромные занятия, для которых они не были предназначены. Мэтр сам так советовал: он хотел, чтобы мы применяли свои знания и художественные методы только вместе, а позднее и в строительстве его собора.
— Это всё кажется странным… А что говорил мэтр, чтобы привлечь к себе?
— Его слова были совсем просты: «Ты один из тех, кого я ищу… Я назначу тебя главным мастером по стеклу, ты станешь шефом одной из мастерских, которые я должен создать, так как они необходимы при строительстве собора. Твоей первой обязанностью будет выбрать на твой вкус учеников — молодых компаньонов, чьи сердце и душа горят неугасимым внутренним огнём, который вдохновляет любое предприятие, влюблённых в свою работу и абсолютно верящих в наше общее дело».
— И вы без колебания последовали за незнакомцем, сделавшим такие предложения?
— Не был ли Христос незнакомцем для его первых учеников?
— Вы мне ещё скажете, что Андре Серваль был святым?
— Во всяком случае он был лучше всех нас! Возможно, это и есть причина, по которой его убили! Но он не имел подобно Иисусу право на свершение суда…
— Вы ничего не знаете! Вы не были в его мансарде хотя бы мгновение перед его убийством?
— Кто осмелился бы его судить? Вы сами последовали за ним, как это сделал я… Невозможно было сопротивляться силе его убеждения! И я уверен, что в нашей стране ещё найдутся сотни тысяч рабочих, которые послушаются человека, способного вернуть им ощущение красоты их работы или возвысить их профессию!
— Разрешите задать вам последний вопрос, месье Дюпон. Часто ли вы посещали Андре Серваля на улице Вернэй?…
— Каждый раз, когда он нас собирал… Для любого из нас было удовольствие слушать его…
— Я слышал, что среди людей, которые посещали его регулярно, была и одна женщина… Не знали ли вы её случайно?
— Все основные союзники Андре Серваля её знали.
— Какую роль могла играть женщина в жизни такой личности?
— Как и мы, она его обожала… Эта она нашла банкира для финансовой помощи Андре Сервалю.
— Какого банкира?
— Месье Фред…, который был другом этой женщины и банкиром собора.
— Банкир собора? По меньшей мере, это новость! И его звали «Месье Фред»! А имя женщины?
— Андре Серваль называл её только по имени: Эвелин.
— Прекрасно, Эвелин, но должен вам честно признаться, что немного запутался в этой истории!..
— Зачем вы стараетесь понять? И это никакая не история, потому что здесь всё правда.
— Мой долг информировать читателя!
— Он вас просил об этом?
— Читатель никогда ничего не просит: он пассивен…, но он всегда ждёт, что ему принесут неслыханную новость! Его требования в этой области ненасытны: он желает нового и ещё раз нового!
— Молодой человек, позвольте Андре Сервалю мирно покоиться в вечности.
Моро долгим взглядом посмотрел на художника по стеклу, затем сказал ему спокойным, но решительным тоном:
— Мне безразлично, если вас раздражает настойчивость журналиста и его стремление дойти до конца в этом деле, и я вам скажу, что ничто меня не остановит. Есть один труп… Есть также какой-то финансист… Признайтесь, что всё это по меньшей мере странно… Какова была в действительности роль этого «Месье Фреда»?
— Я никогда не имел с ним дела. Но есть тот, кто вас лучше осведомит в этом: Дюваль, мастер по кладке.
— Боюсь показаться полным невеждой, но скажите, в чём состоит работа мастера по кладке?
— Мастер по кладке даёт указания обработчикам камня для изготовления блоков, которые должны сформировать целое здание… Это и было работой Дюваля, к тому же он выполнял обязанности помощника Андре Серваля и был вторым после мэтра. Он также был более нас посвящён и в финансовые вопросы.
