Марина Серова - Заклятые друзья
«Все-таки зря я к нему предвзято отнеслась — подумала я, — толковый парень».
Поезд дал гудок, и тарасовский вокзал медленно поплыл за окном.
Пока мужчины переодевались, я вышла из купе. Поезд еще не набрал скорость, и мы медленно тащились, останавливаясь на стрелках и бесчисленных мелких станциях, которых вокруг Тарасова великое множество. Наконец колеса начали отбивать четкий ритм, и деревья за окном замелькали быстрее.
— Володя, посмотри, там в чемодане коньяк должен быть, — подал голос Федор Петрович.
Малахов достал бутылку хорошего коньяка и пластмассовые стаканчики.
— Володя, позаботься о закуске, — спокойно продолжал распоряжаться Павличенко. — На вот, купи чего-нибудь, — он протянул ему полутысячную купюру, — сходи в ресторан.
Как только он вышел, Федор Петрович обратился ко мне:
— Что ты думаешь по поводу происшествия на вокзале?
— Сложно сказать, — задумчиво ответила я ему, — но очень похоже на покушение. Когда оно не удалось, в ход пошла милиция. То, что они заодно, не вызывает сомнений.
— Игорь говорил тебе, что на нас давят бандиты? — спросил он.
— Да, — я посмотрела ему прямо в глаза. — Вы когда-нибудь раньше с Шурупом сталкивались?
— Нет, впервые о нем услышал месяц назад, — ответил Павличенко, потом помолчал и продолжил: — А то, что ты говоришь, — истинная правда.
При этих словах он полез в карман и достал предмет, похожий на тот, что вылетел в туннеле сегодня у бомжа из кармана.
— Посмотри.
Ну еще бы, пистолет-ручка, сделанная под один выстрел малокалиберным патроном, да еще и с глушителем. Идеальное оружие для тех условий, в которых мы находились полчаса назад. Тихий хлопок, заглушенный грохотом проезжающего состава, и человек смешался с толпой. Я вернула оружие Федору Петровичу. Для человека, недавно находившегося на грани смерти, он держался молодцом.
— Все это серьезней, чем я ожидал, — тихо произнес он.
— Федор Петрович, а зачем им убивать вас, никак не пойму? — спросила я его. — Их цель — деньги. Для этого надо вас запугать, но никак не убивать.
— Женя, вы не понимаете, — упрямо наклонив голову, пробормотал Павличенко. — Если они поняли, что запугать меня не удастся, у них один выход — убить меня. Возможно, человека занявшего мое место, будет легче сломать, тем более убийство — само по себе устрашающий фактор.
Да, в его словах логика была. Дверь купе отъехала в сторону, прервав мои размышления. На пороге появился Володя Малахов с объемистым пакетом. Вскоре наш столик был уставлен всевозможными яствами, при виде которых у меня немедленно разыгрался аппетит, хотя мы и пообедали не так давно.
Павличенко сам разлил коньяк по стаканчикам:
— Ну давайте, други, за наше совместное путешествие. Дай бог, чтобы оно было приятным.
Мы дружно выпили за сказанное и накинулись на закуски. Отдав им должное, выпили по второй. Приятная истома охватило все тело. Ушли тревоги, заботы.
— Еще по одной? — подмигнул мой клиент.
— Нет, спасибо, — отказалась я. — Хорошего должно быть в меру.
— Ну а мы с тобой? — он повернулся к Владимиру.
— Нет, Федор Петрович, пожалуй, мне тоже хватит, — серьезно ответил Малахов.
— Ну, молодежь, как хотите, — развел руками Павличенко, закручивая пробку, — один я тоже пить не буду. — Он зевнул. — Пожалуй, посплю я немного.
Володя помог ему с постельными принадлежностями, и вскоре мой псевдодед спокойно посапывал, повернувшись на бок.
— А что там случилось на вокзале? — донесся до меня голос Малахова.
— Сумку вырвать у меня хотел, — нехотя ответила я ему. Разговаривать на эту тему с ним мне вовсе не хотелось. Тем более после коньяка меня вообще не тянуло на общение.
— А может, вам показалось? — мой попутчик явно не собирался отставать.
— Да нет, он за ремешок схватил, там еще второй был, он убежал сразу, — ответила я ему, глядя при этом в окно.
— А вы молодец, не растерялись, — решил сделать мне комплимент Владимир.
— Терпеть не могу хамов, — отмахнулась я, — всегда в бешенство приводят. — Я решила улыбнуться молодому человеку. — Это, наверное, у нас семейное.
Он улыбнулся мне в ответ и полез в свою сумку. Достал книжку и углубился в нее. Я отдернула занавеску и принялась смотреть на проносящиеся мимо пейзажи.
Деревья ближе подступили к железнодорожной насыпи. Наш путь пролегал через лес. Мелькнул выцветший от времени плакат «Берегите природу — мать вашу». Могучие сосны безмолвно приветствовали поезд. Мерно постукивали колеса. Пролетела мимо березовая рощица.
Вздохнув, я задернула занавесочку.
Я решила нанести визит вежливости в соседние с нашим купе. Так, на всякий случай. Постучала в правую дверь. Повернула ручку. Соседями оказались пожилой мужчина, скорее всего тоже участник слета ветеранов, и две женщины, молодая и средних лет. Четвертого пассажира не было в данный момент, но разобранная постель указывала на его наличие.
— Извините, пожалуйста, за беспокойство, я из соседнего купе, у меня часы встали, — я виновато улыбнулась, — а мои спутники ушли в вагон-ресторан.
— Половина четвертого, если точно, то тридцать две минуты, — посмотрев на часы, бодро ответил старичок и улыбнулся в ответ.
— Спасибо большое, — с чувством поблагодарила я и отправилась восвояси. С этой стороны нам, похоже, ничто не угрожало. Я решила потревожить и других соседей.
Левая от нас дверь оказалась закрытой изнутри.
Я постучала. Подождала секунд десять и постучала еще раз. Хотела уже было идти к себе, как дверь неожиданно распахнулась, и я нос к носу столкнулась со здоровым небритым мужиком лет тридцати. Волосы растрепаны, как после сна, однако взгляд не удивленный, а настороженный, внимательный. Хотя этот субъект «распахнулся» в приветливой улыбке, он мне сразу не понравился. За какую-то секунду, пока мы молча смотрели друг на друга, глаза этого человека мне сказали совершенно точно — от него можно ждать неприятностей. Так, как он смотрел на меня, смотрят на неожиданного противника перед схваткой.
— Чем обязаны, красавица? — Он одарил меня отвратительным запахом изо рта лука и чеснока.
— Извините, ошиблась дверью, — холодно ответила я, пытаясь отступить назад.
— Валюх! Ты посмотри, какая у нас соседка! — радостно проголосил мужик, зацепил меня под локоть и потянул в купе. Впрочем, делал он это мягко, ненавязчиво, как бы без слов спрашивая разрешения на свои действия. Скорее это был психологический прием. Сделай я хоть один шаг в сторону двери, наверняка он считал бы первый раунд за собой. — Да вы не стесняйтесь, заходите! Мы не обидим, — тараторил он не переставая, — чайку попьем, у нас и чего покрепче найдется, — он заговорщицки подмигнул. Улыбка не сходила с его лица. Я освободила свой локоть, твердо посмотрела ему прямо в глаза, тоже слегка улыбаясь.
— Извините, ребята, как-нибудь в другой раз.
— Валюх! Чего это я один напрягаюсь! Ты хоть физиономию покажи. А то, может, соседка думает, я крокодила на полке прячу, — он состроил рожу, которая, по его мнению, должна была изобразить вышеупомянутое пресмыкающееся.
Я невольно рассмеялась — до того у него это комично получилось.
Валюха, засопев, спрыгнул с полки и оказался молодым парнем лет двадцати с небольшим.
Лицо его можно было без преувеличения назвать очень приятным. Высокий рост и хорошее, тренированное тело — такой парень определенно пользовался успехом у девушек.
Вдруг он одарил меня золотозубой ухмылкой. Именно ухмылкой — другим словом и не назовешь. Она совершенно исказила его лицо. Добавьте тупое, самонадеянное выражение в его взгляде, появившееся вместе с ней, — и вы поймете, почему я поставила на нем жирный крест даже как на возможном собеседнике.
— Девушка, в натуре, заходи, чайком побалуемся, — примерно таких слов я от него и ожидала.
Выплевывая слова, Валюха одновременно разводил в воздухе пальцами, что, по его разумению, должно было показать мне высшую степень гостеприимства.
— Нет, спасибо, — ледяным тоном ответила я, обращаясь скорее к старшему. На второго мне, признаться, и смотреть-то больше не хотелось.
Обладатель чесночного запаха кинул на своего товарища короткий взгляд, в котором смешались и злость и жалость, выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь.
— Соседка, ты на него не обижайся, парень он неплохой, добрый, но с мозгами немного напряженка, — глядя на меня все тем же настороженным взглядом, с широкой фальшивой улыбкой на лице, извиняющимся тоном произнес он. — Ехать-то далеко вам?
— До Москвы, — бросила ему я, показывая всем видом, что разговор окончен.
— Ну, если что, заходите, — без особой надежды сказал он напоследок и скрылся в своем купе.
«Наверное, последнее, что я сделаю в своей жизни, так это буду общаться с такой обезьяной», — подумала я и открыла свою дверь.
