Марина Серова - Заклятые друзья

Я посмотрела на часы — до посадки оставалось еще полчаса. Сергей Борисович спросил с тревогой:

— Вы не опоздаете?

— Нет, время еще есть, продолжайте, пожалуйста.

— По всей видимости, сначала Павличенко вас не воспринял всерьез. Ему нужна была при необходимости свобода действий, причем без свидетелей. Но Шуруп — дело другое. Скажите, Женя, вы раньше сталкивались с ним? — полюбопытствовал Сергей Борисович.

— С ним непосредственно нет, но мою репутацию он скорее всего знал.

— Примерно так я и думал. Покушение на вас они, наверно, планировали вместе. И в Тарасове, и в поезде, по дороге в Москву. В Москве вы невольно подали блестящую идею Павличенко, и он рассправляется с противником. А вот дальше Павличенко, понимая, что от штатного телохранителя толку мало в плане личной безопасности, и, сумев убедиться в вашем высоком профессионализме, решает пока вас не убирать. Да и необходимости в этом нет.

«Скорее всего он ненавязчиво препоручил меня Малахову, преподнеся как капризную внучку, чему тот был откровенно рад», — подумала я про себя, продолжая внимательно слушать собеседника.

— Скажите, а зачем Шуруп в Москву за нами поехал?

— Я могу только догадываться. Мне кажется, он просто боялся, как бы не случилось чего в дороге, — возраст преклонный. Поэтому и торопил его с акциями. После смерти Павличенко ему не видать бы их, как своих ушей.

— Как Гюнтер оказался на том складе? Расскажите, пожалуйста.

— Очень просто. Павличенко сам позвонил ему и договорился о встрече. Вероятно, он уже начал чувствовать пристальное внимание к себе, потом гибель его киллера, да и ваше поведение изрядно переволновало его, и он стал метаться, как затравленный зверь. Оставался единственный шанс — выманить Гюнтера в какое-то тайное место и убить его там. Он позвонил и сказал, что они переправили больше наркотика, чем он обещал на первой встрече, рассчитывая на жадность немца. Гюнтеру, как вы сами понимаете, это было на руку. Ему нельзя было оставлять такого свидетеля в живых.

— Они оба у вас?

— Гюнтер и его помощник. Подручный немца застрелил хозяина склада, а потом задушил Павличенко. Там мы его и арестовали. Ну а что было с Гюнтером — вы знаете сами.

— И последний вопрос, Сергей Борисович. Как вам удалось все это узнать?

— Многое я узнал из показаний Гюнтера и его помощника, хотя, — он устало вздохнул, — следствие только началось, и многое еще предстоит выяснить.

— Ведь вы начали «вести» Павличенко уже в поезде? — спросила я его.

— Гораздо раньше, — благодушно усмехнувшись, ответил подполковник. — Вы никогда не догадаетесь, от кого нам поступил сигнал.

— Ну, предположить я все-таки могу, — я задорно улыбнулась ему в ответ. — От Шмыгунова Игоря Сергеевича?

— Ну вы просто пророк какой-то, — развел руками Сергей Борисович. — А вы как догадались?

— Он очень заботится о репутации своей фирмы. И поскольку Игорь Сергеевич — человек сообразительный, то должен был догадаться, что последнее время творится вокруг него что-то странное. И потом, он не любит играть вторые роли.

У меня были еще кой-какие факты, подтверждающие эту мысль, но о них я решила умолчать.

— А Малахова вы допросили?

— И тут вы оказались правы, — подполковник усмехнулся. — Он, наверное, единственный, кто во всей этой истории вообще никакой значимой роли не играл. После инструктажа, полученного им от дражайшего Игоря Сергеевича, он был твердо убежден, что главная его задача — своевременно докладывать обо всех передвижениях и разговорах вашего бывшего подопечного.

Я утвердительно кивнула, полностью соглашаясь со сказанным.

До посадки осталось совсем немного времени, и я, тепло распрощавшись с Сергеем Борисовичем, поспешила на свой самолет.

Уже в воздухе, вспоминая пережитое, я подумала над словами подполковника о том, что судьба свела вновь этих двух нелюдей вместе — бывшего гестаповца и предателя. Подумала я и о том, что в этой, казалось бы, маловероятной встрече есть своя закономерность — капкан из прошлого должен был сработать.