Юлия Шилова - Я живу без оглядки, или Узнай тайны женской души
— Михаил, а вы любите свою жену? — неожиданно для себя спросила я и допила остатки коктейля.
— Конечно, люблю. А почему вы это спросили?
— Просто я собираюсь замуж и хочу знать: живет ли любовь в браке? Не губит ли брак любовь?
— Я люблю свою жену.
— И вы пылаете к ней той же страстью, которою пылали несколько лет назад, когда вы с ней познакомились?
— Я люблю свою жену, — повторил Михаил. И все же в его голосе не было уверенности. Это было совсем нетрудно заметить. — Это очень приятно, когда о тебе кто-то заботится, кто-то тебя ждет и переживает… Знаете, когда меня спрашивают, женат я или нет, я говорю, что я очень сильно женат. Моя жена относится к тому типу женщин, которые нравятся буквально всем. Она словно отдушина в этом грязном, жестоком мире.
— Ответ, достойный женатого мужчины.
Михаил подошел к шкафу и извлек пакет с вечерним туалетом. Я приложила платье к себе и с восхищением посмотрела на свое отражение.
— Как оно вам?
— Потрясающее. У вас замечательный вкус. Думаю, ваша жена не будет против, если вы подарите его мне.
— Нет, конечно. Тем более она никогда не узнает, что это платье предназначалось ей.
Михаил, как истинный джентльмен, отвернулся, и я, быстро облачившись в наряд, с довольным видом подмигнула своему отражению в зеркале.
— Готово. Ну как?
— У меня нет слов. Оно вам в самый раз.
— Вы опять на меня так смотрите…
— А разве можно на вас не смотреть?
Я улыбнулась и вновь посмотрела в зеркало. Я и в самом деле прекрасно выглядела. Кожа была гладкой и загорелой, пушистые волосы, ясный взгляд. И обязательная для звезды белозубая улыбка, над которой потрудился дорогой дантист еще в самом начале моей карьеры.
Уже через полчаса машина мчала нас на вечеринку. Михаил говорил по мобильному и тяжело дышал.
— Мужчина, которого вы спасли, сейчас лежит в реанимации, — сообщил он мне, кончив разговор. — Есть надежда, что он будет жить. А вот моему водителю не повезло…
— Мне очень жаль. Честное слово.
— Мне тоже. Я не предполагал, что эта поездка может доставить вам столько неприятностей.
В этот момент Михаилу позвонила жена. Он расплылся в улыбке и ласково произнес:
— Дорогая, не сердись. Так сложились обстоятельства, что мне пришлось немного задержаться. Я скоро буду. У меня для тебя сюрприз.
Михаил сунул мобильный в карман своего супердорогого пиджака, я же закинула ногу за ногу и зевнула.
— Еще далеко?
— Тут рядом.
— А жена знает про дом, который вы купили специально для того, чтобы размышлять в одиночестве?
— Нет.
— Вы не обсуждаете с ней свои покупки?
— А зачем? Я даю достаточно денег, чтобы она строила свою жизнь так, как считает нужным.
— Вы хотите сказать, что даете достаточно денег для того, чтобы она строила свою жизнь и не мешала вашей? Получается, что у вас две разные жизни…
— Нет, тут вы утрируете. Просто близкие люди должны иногда отдыхать друг от друга.
— Для чего?
— Для того, чтобы соскучиться.
— А вы ссоритесь?
— Не без этого. Истинная любовь только крепнет от ссор.
Я замолчала, отвернулась к окну и подумала, как все-таки хорошо, когда рядом с тобой мужчина, который может облегчить твою жизнь и создать необходимые условия для семейного счастья. Со мной было все по-другому. Мужчины никогда не облегчали мне жизнь. Они ее только усложняли, постоянно создавая мне трудности только одним своим присутствием.
Я даже припомнила горький случай совместной жизни. На моем пути возник зрелый мужчина на заре моей туманной юности. Он поселил меня в своей квартире, ласково называл лимитой и всячески прививал любовь к домашнему хозяйству. Это был довольно известный тележурналист, он имел поклонников и свою аудиторию, которая ловила каждое его слово и смотрела на него как на бога. Я научилась стирать рубашки, варить суп и с гордостью смотрела его телевизионные репортажи. В редкие выходные мы практически не выбирались из постели. А однажды занялись любовью прямо на снегу. Мне казалось, так будет всегда. В то время я еще была полна готовности посвятить себя семье, но… это оказалось никому не нужно. Никому…
Прошло время. Я по-прежнему отдавалась домашним делам все с тем же детским восторгом, но натыкалась на безразличие и страшное непонимание. Появились упреки, взаимные обиды и ссоры, которые, конечно же, никак не укрепляли нашу любовь, а разрушали то, что от нее осталось.
Мой любимый говорил, что он личность, а я всего-навсего приживалка, которая ничего и никогда не добьется в жизни, потому что умеет только заниматься сексом. Он стеснялся представить меня своим знакомым, потому что знакомые не одобрили бы его связь с провинциальной пустышкой. Он стал много пить, уходить в запои, просматривать свои старые очерки, бить себя в грудь и кричать, что он настоящий гений, звезда, а рядом со звездой должна быть только звездная женщина.
Я сильно страдала, так сильно, что даже начала писать стихи. По ночам… От детского горя и безысходности… Я представляла себя его женой и думала, что со временем из нас могла бы получиться неплохая семейная пара. Ведь сколько женщин-домохозяек и работающих мужчин живут счастливо… Но, видимо, такая судьба не для меня.
Мужчины никогда не воспринимали меня как женщину, умеющую вести домашнее хозяйство. Они хотели видеть во мне сильную личность, и я научилась быть такой. Любила ли я того журналиста? Конечно, нет. Просто мне казалось, что так живут все… Я не знала, что на свете существует настоящая любовь. И однажды он попросил меня собрать вещи. Он так и сказал: «Собери свои вещи». Я была просто ошарашена и просила только об одном — чтобы он объяснил мне, в чем же я виновата? И он объяснил. Я виновата в том, что родилась не в Москве, что мои родители не миллионеры, что я слишком молода, у меня нет диплома престижного вуза и высокооплачиваемой работы. Он никогда не мечтал связать свою жизнь с лимитой. Я судорожно собирала шмотки и думала, что это сон. Глупый, дурной, нелепый сон. Но после того как он сказал, что мне пора двигаться дальше и что обязательно найдется непритязательный мужчина, который оценит мои кулинарные и сексуальные способности, я поняла, что это далеко не сон.
А еще сказал, что земля круглая и мы обязательно встретимся, и если я вдруг когда-нибудь выбьюсь в люди, то могу ему позвонить. Мол, он не сбрасывает мою кандидатуру со счетов, и, возможно, у нас еще есть шанс повеселиться. Сказал, что не бывает ни вечной любви, ни любви вообще… Я чувствовала себя бездомной собачонкой, которую выкидывают на улицу. Я ничего не могла с этим поделать. Я собрала вещи и встала с чемоданом у двери. Он слегка обнял меня за плечи и, поучая, объяснил, что мужики любят стерв. Что мне нужно учиться стервозности, а это, как он утверждает, целая наука. Стервами не рождаются. Ими становятся. После всей этой истории я практически ничего не ела и сильно похудела. Бесцельно слоняясь по московским улицам, я мысленно повторяла одну и ту же фразу: «Все мужики любят стерв». Что ж, наверное, в этом есть доля правды. Хотели стерву — получайте!
— Вы о чем-то задумались? — оторвав меня от грустных мыслей, спросил Михаил.
— Да так. Вспомнила одну давнюю историю. Такую давнюю, что иногда мне кажется, будто это было не со мной. Один тележурналист выгнал меня на улицу только за то, что я не состоялась как личность…
— Вы?!
— Да, но это было очень давно. Он считал себя звездой и милостиво разрешил позвонить ему, если из меня вдруг что-нибудь получится. Хотя после нашего расставания его популярность лопнула как мыльный пузырь. Он совершенно спился и сейчас кое-как перебивается нештатным корреспондентом какой-то никому не известной издыхающей газетенки.
— Ну, и вы позвонили? — расплылся в улыбке Михаил.
— Позвонила. Я пообещала ему дать интервью, но только за такие деньги, которых у этой «мухосранской правды» отродясь не водилось.
— А он?
— Он сказал, что так некрасиво, что мы не чужие, что нам есть что вспомнить… А еще он сказал мне, что жизнь — сложная штука, и что никогда не угадаешь, на какую лошадку нужно ставить. Вот, собственно, и все… Когда я вспоминаю эту историю, то всегда благодарю господа бога за то, что тогда ушла из чужой квартиры, чужой жизни, от совершенно чужого мужчины. Ушла в свою жизнь…
Мы подъехали к сказочно роскошному дому, Михаил помог мне выйти из машины и, заметно волнуясь, сказал:
— А вот и моя семейная хижина…
— Так уж и хижина.
— Ну, что-то в этом роде.
— Впечатляет.
Михаил провел меня в огромную гостиную, где собралась весьма продвинутая публика, которая восприняла мое появление с нескрываемым восторгом. Совершенно незнакомые мужчины целовали мне руки, столь же незнакомые женщины говорили мне комплименты. К нам подошла довольно симпатичная женщина в элегантном серебристом платье, я сразу узнала супругу Михаила и улыбнулась.
