Марина Серова - Окончен бал, погасли свечи
— А я спала, — напомнила Кассандра. — И вообще, в тот момент никто не знал, что произойдет такая ужасная трагедия! Все были веселые, радостные. Естественно, никто ни за кем не следил.
— И Владимир Ефремович ходил купаться на пруд?
— А как же! Он плавает отлично, в воде себя как рыба чувствует. Вот только с кем он ходил и когда, я не помню. А Тамара не осталась ночевать, она к этому моменту уже уехала.
— Когда она уехала и на чем?
— Ну так как все были выпивши, то она поехала на автобусе, от дачи до станции совсем недалеко. Это было еще до того, как молодежь пошла париться в баню. Последний автобус отходит в половине девятого вечера, вот на нем она и уехала.
— В общем, пока выходит, что, несмотря на нелюбовь к вам многих из вашего окружения, мотива для убийства не прослеживается. Может быть, убить хотели все-таки Игоря… — Это я не спрашивала, просто рассуждала сама с собой.
— А Игоря-то за что? — Голос Инессы задрожал. — Он-то кому что плохого сделал?
— Не знаю, будем разбираться, — тоном милицейского следователя ответила я. А что мне было еще сказать? Пока что ясного было очень мало.
— Вот, кстати, я вспомнила, — поднялась вдруг со своего места Инесса. — Может быть, вам это поможет…
Она прошла к серванту, открыла его и достала пачку фотографий.
— Это мы снимались в тот день на даче, — пояснила она с печалью в голосе. — Разумеется, это не я проявляла и печатала…
— Это я, — вставила Кассандра. — Я подумала, что это действительно сможет помочь. Ведь фотографии обладают способностью запечатлевать то, что не видно обычному глазу.
Я уставилась на нее в ожидании объяснений.
— Как, вы не слышали об этом? — изумилась Кассандра. — Ну что вы, масса подобных случаев описана в специальной литературе!
— Я не читаю специальную литературу, — отрезала я. — Если только криминалистическую.
— Но это же так интересно! — продолжала вещать Кассандра. — Вот, например, был случай. Мужчина и женщина жили вместе, потом она умерла, и ее похоронили. И вот мужчине однажды стало плохо, он даже потерял сознание… А затем почувствовал, как к нему прикасается чья-то рука. Она гладила ему область сердца, и вскоре мужчине стало лучше, он смог подняться. А когда напечатали фотографию, то на ней ясно была видна женщина — та самая, с которой он жил! И даже в той же одежде, в какой она обычно ходила по дому. Что вы на это скажете?
— Только одно. Кто и когда умудрился сделать фотографию, если мужчине было плохо и он потерял сознание? И главное, зачем?
Мой резонный вопрос поставил Кассандру в тупик.
— Ну я не знаю, в книге об этом не говорилось или я забыла, — наконец произнесла она. — А вот другой случай, совершенно достоверный! В одной семье умерла старушка, мать мужа или жены, я не помню. А потом эта семья каждое утро стала обнаруживать на плите кастрюлю вкуснейшего борща — именно такого, какой варила эта бабушка. И главное, когда ночью кто-нибудь заходил в кухню, то никого не видел! Тогда они обратились в одну контору, и им установили скрытую камеру. И камера зафиксировала образ этой женщины и то, как она готовит у плиты! Представляете? Но вживую эту старушку так никто и не увидел. А после того, как ее сняла камера, она вообще перестала появляться. И борщ им уже никто не варил.
— Вот незадача, — вздохнула я. — Самим пришлось вертеться.
— Одним словом, — поджав губы, сказала Кассандра, — я надеялась на помощь этих фотографий.
— Возможно, они мне и помогут, — кивнула я. — Только не думаю, что на них проступит лицо убийцы. Но посмотреть, безусловно, стоит.
Я стала просматривать фотографии. На них были хорошо видны просторный двор, накрытый стол и участники вечеринки. Фотографий было много, состав изображенных на них людей менялся, менялось и качество — видимо, фотографировал не один человек.
Кассандра подсела ко мне и, тыча пальцем в лица, рассказывала, кто есть кто.
— Вот это Игорь, — ткнула она в плечистого кудрявого шатена, стоявшего в обнимку с женщиной. Я поняла, что это Инесса. Наконец-то я смогла увидеть ее лицо, каким оно было до страшной трагедии: овальное, с очень нежными чертами, с большими ярко-голубыми глазами.
Инесса тоже подошла к нам.
— Это Ромка, — говорила она, когда я рассматривала невысокого щуплого паренька в шортах и белой футболке. — Это Ольга, это Паша с Дашей… Вот мы все вместе за столом, это на пруду… Это мы в бадминтон играем с Игорем…
Она отвернулась, сдерживая слезы, проступившие то ли от того, что она вновь ощутила утрату жениха, то ли от того, что увидела себя здоровой и привлекательной.
— А где же Кирилл? — спросила я.
— Он вообще не любит фотографироваться, — развела руками Кассандра. — Это в основном он и снимал. Хотя вот он, но здесь его почти не видно.
Действительно, Кирилл Вавилов был изображен со спины, я видела только темный затылок и высокую фигуру в джинсах, обнаженную по пояс. Увидела я и сам дом, который был, как я и предполагала, тоже построен с размахом.
— А изображения бани здесь нет? — спросила я.
— К сожалению, нет, — вздохнув, сказала Кассандра. — Кто же мог знать, что она сыграет такую… роковую роль.
— Если бы знать заранее, никакой роковой роли бы не было, — тихо добавила Инесса.
— Вы возьмете фотографии с собой? — посмотрела на меня Лобоцкая.
— Да, на всякий случай. Не все, а только крупные планы.
Я хотела дома еще раз внимательно рассмотреть снимки в надежде, что найду на них что-то, что укажет мне правильное направление, хотя надежды на это было мало. В коттедже Вавиловых я провела еще около получаса, после чего решила направиться к Ольге Вавиловой. На прощание я запоздало вспомнила о просьбе Кассандры похвалить дом Вавиловых и уже возле двери заметила:
— Какой у вас очаровательный дом. Я ничего подобного не видела в Тарасове. — И растроганная Инесса минут десять рассказывала о том, как Аркадий Леонидович искал нужного архитектора, грамотного, с опытом и художественным вкусом.
* * *Адрес матери Ольги мне дала Кассандра. Обычный, ничем не примечательный район Тарасова, не центр и не окраина, панельная пятиэтажка с четырьмя подъездами.
На звонок открыла женщина лет пятидесяти, с простым лицом без макияжа, в ситцевом халате в цветочек, с усталым взглядом… Таких женщин в России миллионы, и они мало чем отличаются друг от друга, как судьбой, так и менталитетом. Она выжидательно смотрела на меня, а потом сама спросила:
— Вы к Ольге?
— Да, — обрадовалась я тому, что женщина сразу угадала, кто из ее семьи мне нужен.
— Проходите, — как-то равнодушно проговорила она и пропустила меня в квартиру.
— Бабушка, я хочу книжку читать, — выбежал в прихожую маленький мальчик, кареглазый, круглолицый и румяный.
— Подожди, Алик, сейчас я щи доварю, и мы с тобой почитаем. Пойдем, пойдем. — Она подтолкнула малыша в сторону кухни, а мне кивнула: — Ольга там.
Пожав плечами, я постучала в указанную дверь одной из двух комнат этой квартиры и сразу услышала:
— Да, ну что еще?
Я вошла и увидела сидевшую на табуретке перед трюмо девушку лет двадцати пяти, которая сосредоточенно красила ногти на ногах и всем своим видом выражала недовольство, что ее отвлекают. Она даже не подняла головы.
— Здравствуйте, Ольга, — произнесла я, и девушка тут же повернулась с удивленным видом, далеко в сторону отведя кисточку. Маленькая капелька перламутрового лака упала на пол.
— Здравствуйте, — растерянно ответила Ольга. — А… Что вы хотели?
— Меня зовут Татьяна Иванова, я частный детектив, занимаюсь расследованием преступления, совершенного на даче Вавиловых в июле этого года, — отчеканила я. — Надеюсь, вы понимаете, о чем речь.
Ольга с полминуты молча рассматривала меня, затем закрутила флакончик с лаком, поставила его на трюмо и повернулась ко мне уже всем корпусом.
— Садитесь сюда, — показала она мне на деревянную кровать, покрытую атласным покрывалом. — Только меня уже допрашивали много раз, я все рассказала. И суд скоро… Все же ясно, зачем теперь по новой со мной говорить?
— Я же сказала, что я не из милиции, а частный детектив, — напомнила я. — Я веду собственное расследование.
— А что тут расследовать, если и так все ясно? — Ольга взяла с трюмо, заваленного всякой всячиной, пачку сигарет и закурила.
Мне тоже хотелось курить, и я не стала спрашивать разрешения, уже поняв, что с этой девушкой церемонии излишни. И вести себя с ней нужно уверенно и даже напористо.
— То есть вы уверены, что поджог совершил ваш муж? — спросила я.
— Ну конечно, — пожала плечами Ольга, глядя в сторону с нахмуренными бровями и быстро выпуская дым.
Ольга была привлекательной. Даже в домашнем халате и без прически: ее русые волосы были собраны в хвост на затылке. Черты округлого лица неправильные, но очень симпатичные: большие, широко расставленные серые глаза с чуть заметной раскосинкой, мило вздернутый носик, аккуратный рот с пухлыми губками… Если не красавица, то уж точно сексапильная девчонка. Из-под короткого халатика виднелись стройные загорелые ноги.
