Эд Лейси - Блестящий шанс
- Пока вы что?
На её личике вспыхнуло искреннее удивление.
- Схватим, повяжем... Это же колоссальный рекламный проект. Спустя несколько часов после того, как закончится передача, один из зрителей, специально отобранный нами - ну, знаете, как в цирке бывает, когда в зал незаметно сажают подсадного клоуна, - как бы поймает Татта и передаст его в руки полиции, причем во всеуслышанье заявит, что поимка преступника произошла исключительно благодаря нашей викторине. О дальнейшем мне нет нужды вам рассказывать, наш спонсор развернет широкую рекламную кампанию, о нас напишут все газеты страны, и мы сможем показать свой сюжет о поимке преступника нашим "подсадным клоуном" во многих телепрограммах новостей. Я очень рассчитываю на то, что реклама поможет нам взлететь в рейтинге на высшую строчку.
- А откуда вам стало известно нынешнее местонахождение Томаса?
- Мы проводим серьезное расследование каждого из преступлений, которое предполагаем разыграть в свой викторине. Один наш сценарист - он по сути и придумал всю концепцию этого сериала - раздобыл материалы на Томаса. Кстати, мы использовали именно его дело на генеральном прогоне передачи. Теперь вам ясна ваша миссия: вам надо не упускать Томаса из вида до тех пор, пока мы не загоним его в капкан.
- Этот Томас... он, я полагаю... цветной.
Она удивленно вздернула брови.
- Нет! Это обыкновенный белый шалопай с Юга.
Я и раньше занимался "белыми" делами. То есть я работал по пятницам и субботам охранником в универмаге, где Сид занимал должность менеджера по кадрам. Тем не менее, перспектива пасти какого-то хмыря и круглые сутки околачиваться в "белом" районе имела свои большие минусы. Однако за полторы штуки в месяц - черт, да я бы рискнул совершить удачный прыжок с крыши небоскреба "Эмпайр Стейт Билдинг". Странно только, что телекомпания "Сентрал" - вернее, эта особа - не обратилась в какое-нибудь крупное сыскное агентство.
Миссис Роббенс угадала мои мысли и заметила:
- Я пришла к вам по двум причинам. В большом агентстве может возникнуть утечка информации, а мне не надо вам говорить, что если эта информация попадет в большие газеты заранее, то поднимется ненужная шумиха и нанесет непоправимый ущерб всему шоу. Так что мы решили выбрать частного детектива, работающего в одиночку. Вас мне рекомендовали, так что хотелось бы надеяться, что я смогу рассчитывать на вашу порядочность и после завершения нашего сотрудничества. К тому же время от времени у нас на студии возникает необходимость провести расследование кое-каких дел, так что очень может быть, что это задание откроет для вас двери на Мэдисон-авеню... Я всегда стараюсь протягивать вашим руку помощи, так что, честно говоря, я даже обрадовалась, когда узнала, что вы негр. - Снова улыбка, на сей раз покровительственная.
Ну уж точно, эти белые, конечно, иногда могут сморозить невесть что, кстати, я встречал чудаков её типа и раньше. Во всяком случае эта оказалась дружелюбной чудачкой, а ведь многие из них были такие отвратные...
- Так вы беретесь?
- Пожалуй, да, - проговорил я таким тоном, словно делал над собой усилие.
Она открыла сумочку и вынула тонкую, но радующую глаз стопочку двадцаток.
- Вот триста - аванс. Так, пока что все это дело покрыто мраком тайны. Даже у меня в офисе. Только мой непосредственный начальник поставлен в известность о запланированной процедуре ареста Томаса и о рекламной кампании вокруг этого ареста. Если хотите знать, я плачу вам из черной кассы. В "Сентрал" мне не звоните - если только не возникнет что-то очень срочное. Мой домашний номер есть в справочнике и... Вот мой телефон и адрес. Звоните мне домой каждый вечер. Около восьми.
- А зачем каждый вечер?
- С этой минуты между нами будет только телефонная связь. Вам необязательно вдаваться в детали, просто скажите мне, что все идет хорошо. Далее, даже в разговоре со мной по домашнему телефону не упоминайте, что вы детектив. У нас на телевидении никогда не знаешь, прослушивают твой телефон или нет. Ну, вам все ясно, мистер Мур? А что скрывают инициалы Т и М, между прочим?
- Они скрывают не "между прочим", - попытался сострить я, - а Туссейнт Маркус, миссис Роббенс.
- Какое милое имя - Туссейнт. В честь гаитянского патриота?
- Ага. Мой отец изучал историю негритянского народа, миссис Роббенс.
- Да если уж речь зашла об именах, то я не миссис, а мисс Роббенс. Я буду называть вас Туссейнт, а вы можете звать меня Кей.
- Позвольте называть вас так, как мне удобно, - ответил я, задумавшись о значении "мисс": ведь она щеголяла в большом обручальном кольце, впрочем, на Мэдисон-авеню, вероятно, политически грамотно считаться одинокой.
- Ну, поехали, Туссейнт?
- Пожалуйста, просто Туи. А куда мы едем?
- В нижний Манхэттен. Вот адрес грузовой компании, где работает Томас. Я вам его покажу, и после этого берите бразды в свои руки.
- Отлично. - К счастью, моя пишущая машинка не была в ломбарде и я настучал расписку. Надев пальто, я отправился в комнату Олли. Поскольку он считался государственным служащим, квартира была записана на его имя. В ящике письменного стола я оставил восемьдесят долларов вместе с запиской, где сообщал ему, что плачу задержанную квартплату за прошлые два месяца, а остальное пусть будет в счет будущей платы.
Мы вышли на улицу, и два хмыря, что ошивались на углу, тут же стали на нас пялиться, правда, молча.
- Возьмем такси, - предложила мисс Роббенс. - Что касается ваших расходов, то можете особенно не беспокоиться о чеках и квитанциях. Вот если бы "Сентрал телекастинг" наняла вас официально. тогда другое дело, а я...
- Не беспокойтесь об этом, - перебил я мисс Роббенс, подводя её к своему "ягуару", при виде которого она потеряла дар речи - впервые за все недолгое время нашего знакомства. Я проехал от Сто сорок четвертой к Вест-сайдскому шоссе, благодаря Бога, что у меня не кончился накануне бензин. Когда она почти утонула в низком сиденье, её юбка задралась, обнажив тонкие ляжки и сексапильный черный пояс с подвязками. На долю секунды наши взгляды припечатались к её оголенным бедрам. Но я мысленно приказал себе твердо надеяться на то, что она понимает, за какие услуги мне платит. Да и не шибко-то она меня заинтересовала - у Сивиллы ножки получше.
За те пятнадцать-двадцать минут, что потребовались нам, чтобы добраться до Сорок первой улицы, она рассказала мне - непонятно почему все-все о своем несчастном первом браке, даже не забыв сообщить, каким жалким был её муж в постели. Я вежливо слушал, и меня все подмывало возразить ей в том смысле, что для удачных кувырком в стоге сена надо обоим быть на высоте. Но я держал рот на замке.
- ... типичный мужчина-эгоист, который и слышать не хотел о моей карьере! Да какая там карьера! Обычная работа. Он просто отказывался понять, что в нашем мире, где царят ничтожества, всех прямо-таки охватывает зуд - что-то из себя представлять. Я уверена, вы меня понимаете.
- Я боюсь даже пытаться об этом думать.
Она резко повернулсь ко мне, ещё щедрее продемонстрировав мне свои бледнокожие ляжки.
- Никогда не смейтесь надо мной! Я этого не терплю! Это высшей степени грубость!
- Я не смеюсь над вами, мисс Роббенс. И...
- Я же просила называть меня Кей.
- И одерните юбку. Мне уже приходилось видеть женские ноги. Кей.
Она не шевельнулась и на минуту погрузилась в молчание. Когда я свернул с шоссе, она спросила:
- Почему вы купили "ягуар", Туи?
- Как вы верно заметили, все хотят что-то собой представлять, ответил я, как мне показалось, остроумно.
Я сверился с адресом грузовой компании в своей записной книжке. Было бы пустой тратой времени искать свободное место для парковки на улице, поэтому я, недолго думая, въехал на автостоянку и уплатил сторожу доллар. Вылезая, мисс Роббенс одарила окружающих счастьем лицезреть её белые ноги, но я точно знал, что внимание белого охранника привлекли отнюдь не её ноги.
Мы подошли к воротам грузовой компании в четверть двенадцатого.
- Томас выходит на обед ровно в полдень, - сообщила она. - У нас полно времени, а я проголодалась.
- Но ведь тут одни только рюмочные да бары.
- А какая разница! - бросила она и, направившись к Восьмой авеню, заскочила в бар-переросток, представляющий собой нечто среднее между кафетерием и рюмочной. За стойкой и в зале сидело человек десять - все мужчины и все, разумеется, белые. Мы получили по жирному гамбургеру и по пиву и, пробираясь к свободному столику, поймали на себе ещё десяток удивленных "взглядов". Два субъекта в шоферских комбинезонах сидели по соседству с нами, и один из них, рыжий жлоб лет двадцати семи, что-то зашептал своему корешу - явно про нас. Мне не надо было прислушиваться, чтобы понять, о чем он.
Роббенс же пребывала в отличном расположении духа и щебетала, что подобные заведения рождают у неё "освежающее ощущение жизни и восстанавливают душевное равновесие".Я косился на рыжего: никогда не знаешь, что может учудить белый в следующую минуту. Такие могут даже убить.