Светлана Алешина - Тень на плетень
— Так Ты ему гороскоп заказывала?! — возмутилась Маринка. — Вот зараза! А мне не могла сказать? Мне тоже надо!
— Ничего я ему не заказывала! — рявкнула я. — Он сам пришел.
Я улыбнулась и уже миролюбиво произнесла:
— Помнишь эту фразу из «Бриллиантовой руки»: «Не виноватая я, он сам пришел!»?
— И что ему было нужно, если он сам пришел? — не унималась Маринка. Зажав в руке визитку, она бросилась за мною.
— Он, представляешь, тоже интересуется делом Будникова, — сказала я, выходя в коридор, — говорит, что это все чертовщина.
— Да это и козе ясно! — с такой возмутительной интонацией вякнула Маринка, что я остановилась на полпути.
Сергей Иванович удивленно выглянул из-за своего монитора, услышав наши с Маринкой разговоры.
— Что ясно? Что ясно? — воскликнула я.
— А ты сама будто не понимаешь! — распалилась Маринка — Сергей Иванович же все рассказал, а выводы сделать из его слов проще простого.
Это все покойники!
Я посмотрела на Сергея Ивановича, он — на меня, и затем мы вдвоем уставились на Маринку.
— Чего? — медленно спросила я. — Какие еще покойники? Ты ужастиков пересмотрелась?
— Ну да! — Маринка обозлилась и даже покраснела. — Про кладбище-то помнишь? Ну, тото. Они и коммуну сожгли! А теперь жильцов дома уничтожают по одному. Дом-то кирпичный, его сжечь не получается, поэтому они так и будут уничтожать их по одному, пока весь дом не опустеет. А потом, может, и сами переселятся туда!
Я подошла к Маринке и осторожно приложила ладонь к ее лбу.
— Холодный — произнесла я задумчиво.
— А ты думала, я брежу? — высокомерно ухмыльнулась она, воображая себя наверняка Миклухо-Маклаем среди папуасов. — Держи карман!
Я сразу почувствовала, что здесь что-то не то.
— Я не про бред, — серьезно сказала я, — я про то, что лоб у тебя холодный.
— Ну и что? — не поняла Маринка.
— А то, — угрожающе продолжила я. — Лоб у тебя холодный, и заговаривать ты стала о покойниках, чего за моей Маринкой не наблюдалось. Она, насколько я помню, покойников боялась. Ты сама, наверное, покойница, а притворилась Маринкой!
Влезла в ее тело, а Маринкину душу сунула куда-нибудь в подземелье! Я такое в одном фильме смотрела… Точно! — крикнула я. — А сегодня же полнолуние!
— Да пошла ты, — обиделась на меня Маринка, — мне и так не по себе, а еще ты пугаешь.
Глава 3
Мы с Маринкой и с пакетом фруктов, которые были закуплены по Маринкиному настоянию, подъехали к корпусу травматологии второй городской больницы приблизительно через сорок минут.
Выходя из машины, я все еще никак не могла успокоиться.
— Ну зачем ему фрукты, Марина, если мы его сейчас или через полчаса, неважно, отвезем домой?
— Отстань от меня! — прикрикнула раздраженная Маринка. — Сами съедим, если он откажется!
Я сама, например, не против бананов!
— Ну, так и скажи, что ты их себе купила, — не успокаивалась я, — и нечего тут сочинять про заботу о болящих сотрудниках!
Маринка фыркнула, мотнула головой и замолчала. Мы прошли в приемный покой, узнали все, что нам было нужно, и почти без труда прорвались внутрь корпуса.
Белые халаты, выданные нам невзрачной дежурной девушкой, читающей покетбук Сергея Маузера, мы накинули на плечи. Халат, доставшийся мне, почему-то оказался коротким и узким. Надюймовочек, что ли, они рассчитаны? Скорее всего.
Палата располагалась на втором этаже в середине коридора. Народа в коридоре было немного.
Несколько больных в пижамах и в тренировочных костюмах стояли возле окон.
Одним из пациентов у окна оказался и наш Ромка. Мы его узнали не сразу. Правильнее было бы сказать, что это он разглядел нас и замахал рукой.
— Неужели это он? — тихо спросила меня Маринка.
Пока мы подходили, я сама сомневалась, но, наконец, узнала Ромку.
Он стоял, опираясь на два костыля, его правая нога была загипсована до колена.
— Привет! Тебя уже костылями вооружили! — весело поздоровалась Маринка с Ромкой. Она вообще всегда быстрее меня ориентируется в малоприятных ситуациях. — Жаль, что мы Виктора с собою не взяли! — добавила Маринка, поворачиваясь ко мне.
— Почему? — не поняла я.
— А если костыли здесь отберут, скажут, что казенное имущество, как мы его потащим? На руках?
Я промолчала и с любопытством посмотрела на Ромку.
— Привет, — поздоровалась я с ним, — не молчи, индеец, рассказывай, как тебя угораздило поскользнуться на банановой кожуре.
— Не поскальзывался я нигде, Ольга Юрьевна. — Ромка шмыгнул носом и облокотился на подоконник локтем. — Это дом такой несчастный, что ли, короче говоря, чертовщина со мной приключилась.
— Какая еще чертовщина? — прищурилась Маринка. — Ты имеешь в виду нечистую силу?
— Ну, кто ж знает! Может, и ее. — Ромка оглянулся и приблизился к нам. — Я точно понял, Ольга Юрьевна, что там что-то не то! Там что-то скрывают! И, во-первых, это комендант!
Слово «комендант» Ромка произнес таким загадочным тоном, что я почувствовала какую-то волну холода, пробежавшую по спине.
— Какой комендант? — негромко переспросила Маринка, и я поняла, что она пугается Ромкиного ответа, ожидая чего-то мистического.
Однако Ромка, который был не в курсе всех этих дел, начал рассказывать просто и спокойно:
— В этом доме есть или управдом, или комендант, или кто там еще, короче, главный над шоферами и дворниками. Комендант очень не хотел пускать меня. А потом еще был один тип мажорный такой, вроде какой-то чиновник из правительства. Он мне…
— Хватит пока, — я постаралась пресечь Ромкину активность, сообразив, что сейчас последует обычный рассказ о трудностях журналистской работы, — расскажи лучше, что у тебя с ногой. Ты куда ею залез?
— В дверь, — вздохнул Ромка, — меня не пустили через парадный вход, и я обошел дом с другой стороны, а там был еще один вход, наверное, служебный. Там была приоткрытая металлическая дверь, я шагнул, и тут она резко прикрылась… ну, вот и все…
Мы с Маринкой молча переглянулись. Не знаю, о чем подумала она, но я-то подумала, что сама никогда не лезу в чужую дверь, не посмотрев, что там за нею. Это означает, что мне бы дверью прихлопнули голову. Радужная перспектива, ничего не скажешь.
— Ну ладно, а сейчас ты как себя чувствуешь? — спросила я.
— Нормально, ничего не болит. Честно-честно, — сказал Ромка и жалобно взглянул на меня. — А вы на машине, Ольга Юрьевна, да?
— На самокате с пропеллером, — отрезала Маринка и повернулась ко мне:
— Что делать будем, шеф?
— Нужно переговорить с твоим лечащим врачом, — сказала я Ромке. — Если он скажет, что тебя можно забирать домой, то мы прямо сегодня и отвезем тебя.
— Если же нет, то получишь вот этот пакет с фруктами и будешь их грызть, лежа на больничной койке, — быстро закончила Маринка, глядя на меня как бы с намеком. Она хотела сказать, что зря я ее подозревала в покушениях на бананы, но я сделала вид, что не поняла намеков.
Ромка сморщился, но тут же с интересом взглянул на пакет:
— А что там? Какие фрукты?
— Это только для больных, — уклончиво сказала Маринка.
— Палата твоя где? — спросила я, чтобы прекратить этот разговор, переходящий в бестолковые препирательства.
— Да вон она. — Ромка махнул костылем в сторону открытой двери с цифрой 13, написанной черной краской на закрашенном белом стекле филенки.
— Давай зайдем туда, оставим пакет, потом попробуем найти твоего врача, — предложила я.
— А я, кстати, сделал небольшой репортаж, — вдруг вспомнил Ромка, неуклюже шагая по коридору, — наговорил на кассету. По-моему, получилось неплохо.
— Молодец, молодец, — неохотно похвалила я Ромку, — но лучше бы сохранил свои конечности в целости.
Мы вошли в палату. Она была шестиместной, но только две койки были заняты. На одной, у левой стены, укрывшись одеялом с головой, спал Ромкин сосед.
Ромкина койка, как я поняла, располагалась справа. Она была разобрана, одеяло скомкано и прижато к стенке. Около прикроватной тумбочки, склонившись над ней, стоял мужчина в белом халате и в белой шапочке. За его спиной не было видно, что он там делал.
— Я здесь, доктор, — сказал Ромка, медленно входя в палату. За ним проскользнула Маринка и сразу же сморщила нос, давая понять, что здешняя атмосфера не про ее тонкую душу.
Врач обернулся, и я увидела, что у него на лице марлевая повязка. В руке врач держал диктофон.
На тумбочке лежала раскрытая Ромкина сумка.
Врач, не говоря ни слова, поспешно приблизился к нам.
— В чем дело? — спросила Маринка, выскакивая вперед и разглядывая всю сцену.
Врач так же молча шарахнулся чуть влево.
— Это мой диктофон! — крикнул Ромка, вышагивая вперед и взмахивая костылем.
У него это получилось не очень ловко, и он задел за Маринкину сумку, поддав ее снизу вверх.
