Дональд Гамильтон - Сеятели смерти. Задание — Токио
Такое случается со всеми девчонками, которые стараются получить максимальную порцию солнечных лучей в первый же день пребывания на пляже. Облупившиеся плечи прекрасно соответствовали роли, которую она играла, но у меня возникла смутная догадка, что эти ожоги были получены ею отнюдь не на пляжах южных морей. Ей там, ясное дело, пришлось несладко. Хотя какое мое дело!
— Ну, вот мы и в игре, — заявил я. — Если телефон Уоллинга прослушивается или его контора напичкана «жучками»— как считают в Вашингтоне, — то кто-то уже проверяет парня по фамилии Хелм, остановившегося в отеле «Кларидж». Так что теперь остерегайся нацеленного на нас вражеского глаза или уха.
Она скорчила гримаску.
— Можешь не говорить! Надеюсь, ты не из тех мужчин, у которых после занятий сексом возникает острое чувство голода? Прежде чем пойти пообедать, я бы хотела опробовать нашу исполинскую ванну. — Она сняла маленькие часики с запястья и, взглянув на них, положила на комод. — Итак, свидание назначено на четыре? Сейчас еще только двенадцать— у нас полно времени.
— У нас? — переспросил я. Она метнула на меня взгляд, а я добавил: — Мне не кажется, дорогая, что тебе стоит утруждать себя контактами с фирмой «Симпсон и Уоллинг». Ты же невинный младенец, помнишь? Так что давай в таком духе и будем играть дальше.
Она помолчала и нехотя сказала:
— Пожалуй, ты прав. Ладно, я остаюсь. Мэт?
— Да?
— Ты не сказал, отчего умер Бьюкенен.
— Бубонная чума. Известная также под наименованием «Черная смерть». Очень милая болезнь, поражающая взрослое население земного шара.
Она тихо присвистнула.
— Вот так Макроу! Да он, кажется, и впрямь чокнутый. Мания величия и все такое прочее…
Она выглядела очень мило в костюме Евы, но теперь была моя очередь изображать крутого агента, и я не преминул этим случаем воспользоваться.
— Нас никто не просил подвергать его психоаналитическому исследованию, милая. Нас просили только об одном — убить его.
Глава четвертая
После обеда, который нам подали в номер, я позвонил в автомагазин на Беркли-стрит и, оставив Уинни в номере подремать, отправился приобрести для нас средство передвижения: ярко-красный «триумф-спит-файер» спортивной модели — последний автомобиль, который секретный агент, посланный на сложное задание, решился бы приобрести. Впрочем, именно в этом и состояла моя задумка.
У него был движок в сто шестьдесят «лошадок», восьмидесятитрехдюймовая колесная база, предел скорости девяносто с чем-то миль и окружность поворота двадцать четыре фута — другими словами, стоило вам зазеваться и резко крутануть руль, как эта машина в ту же секунду отправлялась в обратный путь. Потому-то я ее и выбрал.
В стране, где водители заядлые лихачи, а на загородных шоссе отсутствует ограничение скорости, я был не в состоянии приобрести для себя машину, способную оторваться от погони— да и бюджет нашей конторы этого не позволил бы, — но в такой красненькой бомбочке я вполне мог замотать своих преследователей, буде они сядут мне на хвост.
После оформления бумаг меня послали в гараж на окраине, где я мог выбрать себе подходящий экземпляр, и, когда я добрался до отеля, робко протащившись по левой стороне улицы, обгоняемый безумными автомобилями, был уже четвертый час. Я вручил своего железного жеребенка швейцару и поднялся в номер. Уинни сидела на кровати, обложившись подушками, и читала лондонские газеты, доставленные нам администрацией отеля.
— Задание выполнено? — спросила она.
— Машина стоит у дверей, — ответил я. — Но только я буду учиться новым правилам вождения не в этом городе! Лучше бы этим заняться в спокойной сельской местности. Ну и движение!
Она рассмеялась. На ней было свободное белое платье без рукавов, которое, похоже, смастерили из старой простыни — одним взмахом ножниц и одним швом. Должен заметить, что предпочитаю женщин с четко выраженной линией талии, но в этом нелепом балахоне она и впрямь выглядела юным и невинным созданием. Глядя на нее, нельзя было подумать, что ей уже хорошо за двадцать— двадцать пять, говоря точнее— и что она убила семерых мужчин и, как мы оба надеялись, скоро доведет счет своих жертв до восьми.
Она сидела босая, с поднятыми коленками, на которых она разложила газеты, и короткое платье не могло скрыть все ее потаенные места, но, в конце концов, мы же как-никак были женаты! Я перегнулся через край кровати и, схватив ее за большой палец ноги, потряс его.
— Ну, увидимся через час или около того!
— Ты опять уезжаешь?
— Мне просто хотелось прийти в себя от этого драндулета, пока я его не разбил. Возьму такси.
— Слушай, будь другом, подбрось мои сигареты по пути, — попросила она, пожалуй, несколько преувеличенно равнодушно.
Я усмехнулся.
— Э, оставь эти свои «будьдругом», малышка! Это же шикарное место! Здесь надо вести себя соответствующе. Здесь надо говорить «пожалуйста».
— Пожалуйста!
Я бросил пачку сигарет и спички и двинулся к двери.
— Не скучай!
Она смущенно спросила:
— Мэт, как ты считаешь, можно мне, пока тебя нет, выйти и немного побродить по магазинам? Знаешь, я ведь никогда не бывала в Лондоне.
Она являла собой диковинную смесь профессионального бесстрашия и детского любопытства. Мне не хотелось ее разочаровывать, ну и, конечно, не хотелось, чтобы она думала, будто я давлю на нее своим авторитетом. И тем не менее я сказал:
— Лучше не надо. Ситуация может в любой момент принять критический оборот. Если не возражаешь, я бы советовал тебе остаться в номере.
Ее голубые глаза на мгновение полыхнули холодным огнем.
— А если я буду возражать?
— Тогда можешь отправляться по своим магазинам, но смотри в оба! И оденься. Это больно слабенькое платьишко, а, по-моему, скоро пойдет дождь.
— Ну и зануда же ты! Я же отправилась сюда не для того, чтобы с меня сдували пыль.
— А как же иначе? Ты моя миленькая крошка, и я вовсе не хочу, чтобы ты вышла на улицу и промочила свои маленькие ножки! Если же говорить серьезно, то мне поручено заботиться о тебе, — чтобы ты была в отличной форме и, когда пробьет твой час, сумела перерезать Арчи глотку.
Она вздохнула.
— Ну ладно. Опять твоя взяла. Я остаюсь, черт бы тебя побрал. Я выражаю свой протест, но повинуюсь.
— Благодарю!
Я уже взялся за дверную ручку, как она снова меня остановила.
— Мэт! Постой!
Я оглянулся. Она спустила ноги с кровати, нащупала туфельки — не столько ради удобства, полагаю, ибо пол был устлан толстым ворсистым ковром, сколько для того, чтобы получить два-три лишних дюйма роста, которые прибавляли высокие каблучки. Она подошла ко мне, обвила мою шею руками и, привстав на цыпочки, крепко поцеловала в губы.
— Ну вот, — сказала она довольно. — Теперь пойдешь по коридору и будешь стирать с губ помаду, как и полагается мужу.
— А, ну конечно!
Наступила неловкая пауза. Я уже приготовился сказать что-нибудь слащавое— какая, мол, она симпатичная да миленькая и что работа с ней, оказывается, вовсе не тяжкое испытание, чего я поначалу боялся. Пока я обдумывал эту идею, зазвонил телефон, что было очень кстати. То есть, я хочу сказать, что такое панибратство очень уместно в вооруженных силах, но в нашем деле лучше особенно-то не нахваливать напарника за то, что у него кишка не тонка. Потому что если он — или она — вдруг сломает себе ногу, можно будет пристрелить беднягу без особой жалости. И если ты, приятель, полагаешь, будто это я говорю ради красного словца, то я завидую, дружище, что ты живешь в благостном мире, созданном тебе телевизионными «мыльными операми».
Уинни сняла трубку.
— Алло! — и вдруг она защебетала сладчайшим голоском — Да, да… это миссис Хелм. Да, он рядом. Конечно. Подождите!
Она передала мне трубку, слегка пожав плечиками, давая понять, что не имеет представления, кто бы это мог быть. Я взял трубку.
— Хелм у телефона!
Мужской голос, зазвучавший в трубке, несомненно был британского происхождения.
— Кроу-Бархем. Я счел, что могу позвонить тебе, старина, поскольку ты зарегистрировался в отеле под своим настоящим именем. — Он стал ждать моей реакции. Я сохранял молчание, и он продолжал: — Если тебя подводит память, то, может быть, ты вспомнишь такое имя — Лесли Аластер, совместная операция под кодовым названием «Уж»? Не понимаю, почему они вечно называют свои операции в честь пресмыкающихся. Ты, конечно, помнишь, как нам тогда трудненько пришлось! Я ведь до сих пор должен тебе бутылку, а может, и две, в зависимости от нынешнего тарифа для слегка пообносившихся баронетов. Вот я и попросил у полковника Старка, моего нынешнего шефа, вряд ли ты его знаешь, позволения встретиться с тобой. Ты у нас по делу? Если да, то можем мы тебе чем-нибудь помочь? Войска Ее Величества в твоем распоряжении!
