Паула Гослинг - Кобра

– Гоняется по версиям об убийстве Дондеро. Он убежден, что того прикончили не случайно, а руками наемного убийцы. Иногда мне кажется, что Майк помешался на этих наемниках.

– Это его специальность.

– Так-то оно так, но не каждый же придурок с пистолетом работает по контракту? Например… помнишь два месяца назад Крутого Донагана пристрелила его собственная жена, как выяснилось, потому что тот ей изменял с женой мясника. Это же не убийство по контракту? А он был сама Организация.

– Организация, конечно… Но не на уровне Дондеро. Гроган поджал губы и упрямо наклонил голову.

– Может и нет, но и Дондеро тоже не Легс Даймонд.

– Как и Клер Рэнделл. Но кто-то очень хочет убрать ее.

– Ну, может, она тоже спит с мясником, – предположил Гроган.

– Может быть. Слушай, сообщи Майку, когда он появится, про эту Рэнделл, хорошо?

Гонсалес надел фуражку и вышел мимо Грогана в дежурную комнату.

– Значит, забираешь Фоулера от меня с Джонсоном?

Гроган следовал за ним до автомата с водой. Гонсалес повернулся, но продолжал двигаться задом по направлению к выходу.

– Да забирай его так. Не люблю иметь дело с бомбами.

Гонсалес приподнял бровь:

– Что, такие мы щепетильные? Гроган нахмурился:

– Такие мы, ирландцы.

Гонсалес сделал паузу:

– Ну-ну. Я всегда могу перевести тебя на время в отдел по делам несовершеннолетних.

– Для чего? У меня своих шесть штук. Если бы я хотя бы их понимал, то был бы счастлив. А ты мне еще чужих хочешь подсунуть.

Гонсалес оставил его у водоохладителя, оставил человека, обиженного на весь мир и протекающий бумажный стаканчик.

Дух преемственности не был чужд больничной администрации, судя по тому, что Клер оказалась в той же палате, где провела прошлую ночь.

– Они даже простыни не сменили, – сказала она Гонсалесу голосом, охрипшим от дыма и страдания.

Чувство предательства было написано у нее на лице, когда она смотрела, как он подвигает стул к кровати.

– Я считаю, теперь это очевидно, что кто-то пытается Вас убить, мисс Рэнделл.

Он, кряхтя, уселся на стул. От жары его ноги всегда распухали.

Из глаз Клер потекли слезы, сливаясь во влажную пленку, покрывающую одну щеку и подбородок, маскируя часть лица, с которой жаром взрыва содрало несколько слоев кожи.

– Но ведь никто не хотел убивать Дэна, правда?

– Нет, это была случайность.

– Но он мертв. Мне не говорят, но я знаю: он должен быть мертв. Мне только говорят «Не волнуйтесь», как будто я маленькая.

Гонсалес мягко посмотрел на нее:

– Он мертв, тут ничего не попишешь, мисс Рэнделл. Скорее всего, он умер мгновенно, даже ничего не почувствовав.

Он не ошибся в Клер. Эти слова не вызвали новых слез, рыданий или всхлипываний, а наоборот, казалось, успокоили ее.

– Да, я знаю. Это лучше, чем…

– Взрыв предназначался для Вас. Дэн, можно сказать, спас Вам жизнь.

Она взглянула на Гонсалеса, предательство проступило яснее в ее глазах.

– Вы думаете, мне от этого легче, лейтенант? Я знаю, что взрыв предназначался для меня. У Дэна не было выбора, он же не добровольно вызвался разорваться на кусочки в моей квартире. Но почему? Что я сделала такого, за что кто-то меня так сильно ненавидит?

– Я пока не знаю. Мы попытаемся разобраться вместе. Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы разговаривать на эту тему?

Она вздохнула:

– Все лучше, чем лежать здесь и думать о… Дэне. Слезы опять выступили у нее на глазах от шока, изнеможения и скорби.

– По правде говоря, мы не были помолвлены. Вчера я Вам так сказала, потому что это легче, чем все объяснять. На прошлой неделе он попросил меня выйти за него замуж и я ему отказала. Дэн не мог с этим смириться. Он продолжал жить как раньше, заботясь и хлопоча обо мне, как будто я принадлежала ему, независимо от того, что я говорю. Он всегда… как будто я еще…

«Так вот что было вчера в ее глазах», – сочувственно подумал Гонсалес, протягивая ей салфетку из коробки на прикроватной тумбочке. Ее желание порвать отношения Фоулер не воспринял. У него мелькнула новая мысль.

– А кто был Вашим другом до Фоулера?

– Что? А, никого особенного не было. Я встречалась с несколькими мужчинами, когда только сюда переехала, но… ничего серьезного. А Дэн… он постепенно всех вытеснил… как он всегда делал, когда чего-то хотел добиться. Другие… я просто потеряла с ними связь.

– А перед тем, как Вы переехали сюда?

– В Нью-Йорке?

– Если Вы приехали оттуда, то да.

– Я ходила на свидания. Но следа из разбитых сердец отсюда до реки Гудзон за мной не осталось.

– У Вас острый язычок, мисс Рэнделл, – заметил Гонсалес с укоризной.

– Да, это верно, не так ли? – Клер закрыла глаза и повторила уже мягче, – да, я знаю. Наверно, это оружие, которым я пользуюсь слишком часто, иногда еще до того, как на меня нападают. Простите.

– Я не возражаю. Если это помогает Вам чувствовать себя лучше.

Она позволила себе полуулыбку, не больше.

– Наверно, помогает, но вряд ли это может служить оправданием. Возвращаясь к нашему разговору… Я не отношусь к тому типу женщин, из-за которых мужчины сходят с ума. Нет, нет, – добавила она, видя, что он собирается вежливо протестовать, – я не имею в виду… Я знаю, что выгляжу неплохо. Как и любая девушка в наши дни, если только она хочет. Но, скажем прямо, никто не будет драться на дуэли ради моей благосклонности. Я далеко не роза без шипов.

– Ну, хорошо, значит, здесь мы причины не найдем. Расскажите тогда о Вашей работе.

– Как я уже вчера сказала, я там не слишком важная персона. Я еще могу себе представить, что кто-то хочет убить заказчика. Я и сама иногда не прочь. Но меня?! От меня ничего важного не зависит.

– Давайте о семье. Готовитесь унаследовать большую сумму?

– Нет, абсолютно ничего. И секретной формулы чудесного эликсира я тоже не знаю.

Он усмехнулся:

– Уверены?

– Уверена.

– Может быть, у Вас есть нечто, что кто-нибудь очень хочет присвоить? Стоите у кого-нибудь поперек дороги?

– Послушайте, лейтенант, Вы, наверно, слишком много смотрите телевизор.

Клер отвела рукой волосы от лица. Жест показался ему слегка знакомым, но он не смог вспомнить, где его видел.

– У меня собственная квартира в доме, но никто не проявлял желания снести его и разместить там стоянку для автомобилей. Пока, по крайней мере. Я не играю в казино и не спекулирую на бирже. У меня есть машина, но половину ее стоимости мне еще предстоит выплатить банку. И, кстати, натурального меха я не ношу.

Гонсалес рассмеялся.

– Вот еще одна область, которую мы не упомянули. Политика. Вы принадлежите к какой-нибудь политической группе? Кого-нибудь агитировали в последнее время?

– Только компанию, обслуживающую мой дом. Что бы они починили канализацию в подвале. Уж очень воняет.

– Как насчет Ваших друзей? Кто-нибудь занимается политикой, преступной деятельностью и так далее?

– Политикой – нет. В рекламе мы стараемся держаться от нее подальше. ТН это всегда удавалось. После Уотергейта они стали ужасно задирать нос. Преступной деятельностью? Я не знаю. Если бы кто-нибудь этим и занимался, разве сказал бы мне? Большинство моих друзей – из рекламного бизнеса. Некоторые его называют преступлением.

Она положила голову на подушку и закрыла глаза.

Оторвав взгляд от записной книжки, Гонсалес заметил напряженные линии у нее под глазами прежде, чем она моргнула и заставила их исчезнуть, готовясь к следующему вопросу. Ее усилие сделало его усталым.

– Послушайте, мисс Рэнделл, я знаю, что Вам пришлось многое пережить за последние сутки. Теперь мы точно знаем, что Ваша жизнь в опасности, и это гарантирует Вам нашу защиту, даже если мы уже немного опоздали. Мы поставим охранника у Вашей палаты, и, боюсь, на время Вам придется обойтись без посетителей. Кроме нас, конечно, пока мы не выясним, откуда исходит угроза.

– Или от кого, – ее голос был слабым, и она снова закрыла глаза.

– Верно. Сейчас я уйду, а Вы хорошенько отоспитесь ночью. Утром мы снова пройдемся по всем пунктам, пока не найдем то, что ищем. Это где-то рядом, должно быть. Никто бы не пустился в такие хлопоты без причины.

Она открыла глаза и посмотрела ему в лицо:

– Вы сможете это прекратить, правда? Мне не придется так жить, всегда?…

– Я уверен, что мы все быстро выясним, не волнуйтесь. У нас довольно большой опыт.

Гонсалес похлопал ее по руке и встал. Заметив маленький телевизор, стоявший на подставке напротив кровати, он откашлялся и сказал:

– На Вашем месте я бы воздержался от ТВ. Наверняка Ваша история попадет в новости, и могут показать фотографии, понимаете…

– Обещаю, что буду смотреть исключительно старые фильмы.

Он кивнул и попрощался. Охранник в форме сидел между лифтом и палатой Клер, и Гонсалес приказал ему проверять всех, прежде чем впускать. Это распространялось и на больничный персонал, даже если и означало некоторые проблемы.