Захар Абрамов - Приговор
— Что с вами, девушка?
Она покосилась на парня в гимнастерке со следами погон. Он присел против нее, скрестив на коленях большие, сильные руки. Чубатый, черноглазый, с ярким сквозь смуглоту румянцем, бесцеремонно, с явным удовольствием разглядывал Лару.
— Ничего. — Она всхлипнула, подобрала ноги в стоптанных туфлях.
Но парень и не думал обижаться.
— Куда вы едете? — спросил он.
Лара немножко подумала.
— В Сумгаит. Хороший город?
— А я думал в Баку.
— Нет. Там у меня никого нет.
— А в Сумгаите?
Лара промолчала.
— К кому же вы едете?
— Что это — допрос?
— Да нет. Просто спросил.
Лара отвернулась. Подумаешь, друг нашелся. Кто знает, к чему он завел этот разговор? Пристал, словно банный лист. И руки в наколках, как у блатного.
А парень и впрямь не отставал.
— Мне, кажется, в Сумгаите у вас нет никого.
Лара отворачивается к окну, всем своим видом давая понять, что ей неприятен этот разговор.
— Не обижайтесь, девушка. Я просто так.
— Поразвлечься решили?
— Ну, и строгая же. Давно дома не был. Волнуюсь немножко.
— Да это всегда так… Встретят вас, обрадуются.
— Хотите, и я сойду в Сумгаите? Оттуда недалеко до Баку. Ходят автобусы, такси, электричка. Одной вам, наверное, нехорошо… А я работал там. Знаю.
— Не беспокойтесь. Язык до Киева доведет.
Постепенно, слово за словом, Лара стала доверчивее отвечать ему. Минут через двадцать они познакомились. Его звали Аликом. — Лара рассказала о землячке Зине, о том, как им славно будет работаться вместе в этом самом Сумгаите.
…Поезд остановился у маленького вокзала. На путях вытянулись цепочки цистерн. Лара разочарованно огляделась: Зина писала, что Сумгаит большущий красивый город.
— Город дальше. Ехать надо еще автобусом. Тронулись?
Он подхватил ее чемодан.
— Вы ко всем такой добрый?
— Не знаю. Давно не приходилось…
Вприпрыжку, как девчонка, Лара пересекла пути. Алик с двумя чемоданами все время отставал.
Солнце основательно припекало. Когда они, взмокшие, усталые вылезли из автобуса у здания городской автостанции, Алик предложил сходить на базар: там отличные сабирабадские арбузы. Они весело болтали всю дорогу. Ларе казалось, что она давно знает этого заботливого, открытого парня.
Подтрунивая друг над другом, они с удовольствием съели сахаристый прохладный арбуз и не спеша отправились искать общежитие.
— Зина Редькина? — хмуро спросила дежурная. — Опоздала ты, красавица. Зина вышла замуж за матроса и — поминай, как звали. Теперь — ищи ветра в поле. Уехала твоя Зина… Не доложилась в каком направлении. Все вы приезжаете сюда хвостом вертеть, женихов подманивать.
— А я не за мужем, — пыталась объяснить Лара. — Зачем вы так? Ведь не знаете…
— Знаю, знаю, — не унималась вредная тетка.
Алик зло, отстранив Лару, подскочил к двери.
— Зачем обидела девчонку, ведьма?
— А-а, заступничек? Проваливай, пока не поздно, сопляк. — И, повернувшись к ним спиной, она хлопнула дверью.
Вспылив, Алик бросился было за ней. Но за дверью звякнула щеколда. Поостыв, он догнал девушку, поплелся рядом.
— А ты разве не переписывалась с Зиной?
— Писала. Давно, правда… Не до нее было.
— Знаешь, Лара, поедем ко мне. Как-нибудь устроимся. В тесноте, да не в обиде, — он и сам не заметил» как перешел на «ты».
— Не поеду, — вспыхнула она.
— Как это, «не поеду»? Куда ж ты теперь?
Лара не ответила.
Молча дошли они до вокзала. У перрона стоял электропоезд, идущий в город.
— Лара, поедем, — мягко повторил он.
— Езжай. Не поеду.
— Ну почему, почему?
— Так. Не поеду и все, — упрямо заявила Лара и села на скамейку.
— Да не могу же я бросить тебя так… Поехали.
Лара вдруг закричала отчаянно, зло, выдергивая у него из рук свой легкий чемоданчик.
— Отстань! Не твоя забота. Отстань, говорю!
Он еще немного постоял рядом. Поезд медленно двинулся, и Алик, выплюнув сигарету, буркнул:
— Ладно. Как хочешь. Адрес мой у тебя есть. Пока.
Он на ходу вскочил на подножку последнего вагона. Она рванулась было следом, но поезд с места набрал скорость и исчез вдали. Она вернулась на скамью, заплакала тоненько, как плачут обиженные дети.
Чья-то рука осторожно коснулась ее плеча.
Лара вздрогнула, подняла мокрое, испуганное лицо, отбросила с плеча руку незнакомца. Узенькая, ухоженная бородка, пестрая на выпуск рубаха… Холодные умные глаза в сочувственном прищуре. Девушка вскочила с места, испуганно попятилась назад.
— Осторожно, барышня, споткнетесь о камень.
Она резко обернулась, никакого камня сзади не было. Она торопливо ушла к самой дальней скамье. Юноша, как ни в чем не бывало, присел рядом.
— Можете ничего не объяснять. Вы не глупы и не лишены юмора. Но, признаться, удивлен. Неужто я так страшен?
Она не ответила. Незнакомец вполголоса, но выразительно продекламировал:
Живете выС серьезным, умным мужем.И не нужна вам наша маята,И сам я вамНи капельки не нужен…
Лара хмыкнула:
— Подумаешь, Пушкин!
— Пардон, леди. Это Есенин.
— Ну, и ладно. А все равно нечего приставать.
— О! Это мне нравится, — ответил он и пододвинулся поближе. — А вы знаете почему я остановился и отстал от поезда? Так вот, мне, между прочим, было больно, что тот парень бросил вас.
— Не бросил он. Я сама…
— Прекрасно. Деловые контакты налажены. Два слова — контакт, три — знакомство, четыре — уже союз. Скажите, что заставило вас плакать?
— Не ваше дело.
— Великодушие не позволяет мне пройти мимо. Человек человеку, как говорится, друг, товарищ, брат.
— А вы что, утешитель… на общественных началах?
— Н-нет…
— Ну и оставьте меня в покое.
— Сию минуту. Только один вопрос.
— Послушайте, кто вы такой и что вы хотите от меня? — она спросила это уже беззлобно, устало.
Уши бородатого комично задвигались, и это рассмешило девушку — она слабо улыбнулась.
— Вот это мне нравится. Хочу ответить на ваши вопросы.
— Я вас ни о чем не спрашивала. Мне все равно… Понимаете? Все равно.
— Неправда. Вы спросили, кто я такой.
Он молча раскрыл лежащий на коленях альбом, вытащил из кармана карандаш. Прошло несколько минут, — он протянул девушке смелый набросок.
— Кажется, синьора на этом портрете вам известна?
Лара с любопытством глянула на лист бумаги и… сразу узнала себя.
— Художник?
— Нет-нет. Не профессионал. Любитель. Особенно удачно у меня получаются женщины.
— Это и видно. Набили руку на уличных знакомствах.
— Ах! Все мы относительно знакомые люди. Живем на одной планете. Вы слышали о Рембрандте?
— Что-то припоминаю, — Лара наморщила лоб.
— Меня друзья в шутку «Рембрандтом» называют. Возьмите, так сказать, на добрую память.
Лара взяла протянутый лист, невольно залюбовалась рисунком. Он действительно был хорош.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Как вас зовут?
— Лара, — поколебавшись, ответила она…
— Ну вот, а меня при желании всегда найдете на берегах Каспия. Баку, улица Герцена, 45, этаж один, квартира единственная. Заказы не принимаю, но гостям рад! Мой «салон» открыт для друзей. Вы меня поняли?
— Не совсем. Вы что, приглашаете в свой «салон» каждого встречного?
— О нет! Только тех, чьи души созвучны моей, так сказать, поэтической натуре. Обещаю, — скучать не будете.
К платформе подошел поезд. Художник галантно щелкнул каблуками.
— Итак, не прощаюсь.
Он побежал к поезду.
Лара долго рассматривала оставленный в подарок рисунок. И почему-то сейчас он уже не казался ей таким хорошим, — «Рембрандт» изобразил ее в вызывающе открытое декольте, — вместо полосатой кофточки с глухим воротником.
ГЛАВА 5
Я, МЕЖДУ ПРОЧИМ, НЕ ЖЕНАТ…
…Утро выдалось великолепное. Еще не растаял бледный ломтик луны в небе, а из-за темной кромки горизонта уже вылез пламенеющий солнечный диск.
Работалось легко, с тем особым душевным взлетом, когда кажется, что нет службы проще и приятнее, чем у тебя. В кабинете было тихо. Только одинокая муха негромко жужжала у оконного стекла. Оглушительной трелью залился телефон. Капитан снял трубку.
— Агавелов слушает, — сказал он.
— Здравствуйте, товарищ капитан, — услышал он женский голос.
— Аида, вы?
После небольшой паузы, смущенно:
— Угадали…
— Еще бы! Не сочтите за хвастовство, но у меня отличная слуховая память.
— Надеюсь, что у вас не только хорошая память, но и сердце.
— А в чем дело, собственно? — насторожился Агавелов.
— Не думайте только, что это притворство… Папа заболел. Правда заболел. Не верите? Он не может к вам…
