Нил Гейман - Череп Шерлока Холмса

— Боже мой, — воскликнул я, — так, значит, этот самый Шерри Верне…

— Реставрационист. Именно.

Я качал головой, не уставая поражаться острому уму моего друга и его потрясающей наблюдательности, когда раздался стук в дверь.

— А вот и наша добыча! — вскричал мой друг. — Будьте настороже!

Лестрейд глубоко засунул руку в карман, где, не сомневаюсь, держал пистолет. Он нервно сглотнул.

Мой друг крикнул:

— Входите, пожалуйста!

Дверь открылась.

За дверью был не Верне и не Хромой Доктор. Это был один из уличных беспризорников, которые зарабатывают себе на корку хлеба, бегая с поручениями — «рассыльный в конторе мистера Подай-Принэсси», так их называли в годы моей юности.

— Господа, — спросил он, — кто из вас мистер Генри Кэмберли? Один джентльмен попросил меня доставить ему записку.

— Я здесь, — ответил мой друг. — Получишь шесть пенсов, если сможешь подробно описать того джентльмена, который дал тебе записку.

Паренек сказал, что его зовут Уиггинс. Он попробовал монету на зуб, затем спрятал ее и поведал нам, что тот весельчак, который передал ему записку, был очень высок, темноволос и — добавил он — курил трубку.

Записка лежит сейчас передо мной, и я позволю себе вольность привести здесь ее содержание.

Дорогой сэр!

Не могу обратиться к Вам, как к «Генри Кэмберли», поскольку у Вас нет никаких прав на это имя.

Я был немного удивлен, что Вы не представились Вашим подлинным именем, ибо это имя славное и оно делает Вам честь. Я читал несколько Ваших работ, за которыми я стараюсь следить. Мы даже весьма плодотворно переписывались с Вами два года назад в связи с некоторыми теоретическими противоречиями Вашего труда по динамике движения астероидов.

Вчера вечером я был очень рад, наконец, познакомиться с Вами лично. Позвольте дать несколько небольших советов, которые помогут Вам сэкономить усилия и время, если Вы и дальше будете заниматься той профессией, которую избрали. Во-первых, курильщик может, конечно, носить в кармане абсолютно новую, ни разу не опробованную трубку, да еще и без табака, но выглядит он при этом крайне подозрительно — по крайней мере, столь же подозрительно, как и антрепренер, не имеющий ни малейшего представления об обычных расценках на оплату заграничных турне и которого сопровождает молчаливый военный офицер в отставке (Афганистан, насколько я могу судить). К тому же, поскольку Вы совершенно верно заметили, что у улиц Лондона есть уши, Вам может пригодиться в дальнейшем привычка не садиться в первый же кэб, который проезжает мимо. Кучер в кэбе тоже не лишен ушей, особенно если он решает использовать их по назначению.

Тем не менее Вы, безусловно, правы в одном из Ваших предположений: я действительно заманил мерзкого полукровку в ту комнату в Шордитче.

Если Вас это заинтересует после того, как Вы получили некоторое представление о его вкусах и привычках, я сказал ему, что приготовил для него девушку, похищенную из монастыря в Корнуолле. Она раньше никогда не видела мужчины, так что одно лишь касание и вид его лица повергнут ее в совершенное безумие.

Если бы она существовала на самом деле, он наслаждался бы ее безумием, овладевая ею, как человек, который высасывает мякоть спелого персика, оставляя только сморщенную кожуру и косточку. Я видел, как они это делают. Я видел, как они совершают и куда более ужасные вещи. Мы не должны платить такую цену за мир и процветание. Она слишком высока.

Добрый доктор (он разделяет мои взгляды и действительно написал ту небольшую пьесу, поскольку у него есть некоторый литературный талант) ждал нас со своими ножами.

Эту записку я посылаю не в знак издевки, мол, «поймай меня, если сможешь», — мы с достопочтенным доктором уже отбыли, и Вам нас не найти, — но лишь для того, чтобы сказать: мне было очень приятно хотя бы на мгновение почувствовать, что у меня есть достойный противник. Несравненно более достойный, чем все твари из Бездны.

Боюсь, «Актерам Стрэнда» придется искать себе нового предводителя.

Не могу подписаться Верне, и до тех пор, пока охота не завершена и мир не вернется на пути своя, прошу Вас думать обо мне просто как о

Инспектор Лестрейд выбежал из комнаты, громко отдавая приказы своим людям. Они заставили Уиггинса привести их на то место, где странный человек отдал ему записку — будто Верне стал бы их дожидаться, покуривая трубку. Мы с моим другом наблюдали из окна за суетой и качали головами.

— Они остановят и обыщут все поезда, которые отправляются из Лондона, все корабли, которые отбывают из Альбиона в Европу или в Новый Свет, — проговорил мой друг. — Они будут искать высокого человека и его спутника, низкорослого дородного врача, который слегка прихрамывает. Они закроют порты. Все пути из страны будут перекрыты.

— Думаете, они смогут его поймать?

Мой друг покачал головой.

— Возможно, я ошибаюсь, — сказал он, — но я готов биться об заклад, что он с другом находится сейчас примерно в миле отсюда, в трущобах Сент-Джайлса, там, куда полиция не ходит иначе, нежели отрядами в дюжину человек. И они будут прятаться там до тех пор, пока шум и гам не стихнут. А затем отправятся дальше по своим делам.

— Почему вы так думаете?

— Потому что, — ответил мой друг, — на его месте я поступил бы именно так. Кстати, советую вам сжечь записку.

Я нахмурился.

— Но это же улика! — воскликнул я.

— Это опасный бунтарский бред, — отрезал мой друг.

Я должен был сжечь ее. Когда Лестрейд вернулся, я сказал, что сжег ее, и он похвалил меня за здравый смысл. Лестрейд остался в полиции, а Принц Альберт написал моему другу записку, поздравляя с успешным применением его метода, но выражая сожаление о том, что преступник все еще разгуливает на воле.

Они до сих пор не поймали Шерри Верне, или как там его зовут на самом деле. Не удалось напасть и на след его соучастника, который, как выяснилось, оказался отставным военным хирургом по имени Джон (или, возможно, Джеймс) Уотсон. К моему удивлению выяснилось, что он тоже был в Афганистане. Любопытно, встречались ли мы?

Мое плечо, которого коснулась Королева, продолжает оживать, плоть крепнет и рана исцеляется. Скоро я вновь стану смертельно опасным стрелком.

Однажды ночью, несколько месяцев назад, когда мы были одни, я спросил моего друга, помнит ли он переписку, о которой упоминал человек, называвший себя Rache. Мой друг сказал, что отлично ее помнит и что «Сигерсон» (ибо так актер назвал себя в тот раз, притворяясь исландцем), заинтересовавшись одним из уравнений моего друга, выдвинул какую-то дикую теорию о взаимосвязи массы, энергии и гипотетической скорости света.

— Бред, разумеется, — без улыбки заметил мой друг. — Но, тем не менее, бред вдохновенный и опасный.

В конце концов из дворца пришло сообщение, что Королева довольна успехами моего друга в расследовании этого убийства и что дело закрыто.

Впрочем, сомневаюсь, что мой друг оставит его просто так; дело не будет закрыто до тех пор, пока один из них не убьет другого.

Я сохранил записку. В моем повествовании есть слова, которые не следует произносить. Будь я благоразумным человеком, я бы сжег эти страницы, но, как сказал мой друг, даже пепел может открыть свои секреты пытливому оку. Вместо этого я помещаю эти бумаги в сейф в моем банке с указанием не открывать его до времени, когда все ныне живущие уже давно будут мертвы. Хотя в свете последних событий в России я опасаюсь, что этот день может прийти раньше, чем многие из нас того ожидали.

С******** М****, майор в отставке

Бейкер-стрит,

Лондон, Новый Альбион, 1881.

Вместо послесловия

Предлагаемый вашему вниманию рассказ увидел свет в 2003 году в антологии «Тени на Бейкер-стрит» и получил премии «Хьюго» и «Локус».

Вполне вероятно, что читатель разгадал все загадки Нила Геймана и благополучно выбрался из всех ловушек. Однако на случай, если от вас ускользнули намеки автора на суть происходящего, перечислим их.

Вспомните, какой герой Конан Дойла, служивший в Афганистане, имел инициалы С. М. (рассказ «Пустой дом»), кто такие Верне и Сигерсон («Случай с переводчиком», «Пустой дом»), кто был автором монографии «Движение астероидов» («Долина страха»).

И еще несколько заметок на полях:

«Стрэнд» — название журнала, в котором было напечатано большинство рассказов о Холмсе. Конан Дойл однажды ошибочно назвал Джона Г. Уотсона — Джеймсом («Человек с рассеченной губой»). Древние Боги пришли прямиком из произведений Г. Ф. Лавкрафта; в рассказе упоминаются места их обитания — Р'лайх, Каркоза и Ленг (второе название Лавкрафт заимствовал у известного американского писателя Амброза Бирса). «Герои» преамбул к каждой главке рассказа не нуждаются в представлении.