Джон Мэтьюз - Смертельные послания
– Вы хотите что-нибудь взамен? – уточнила Элли, и ее губы медленно растянулись в улыбке, будто ее и в самом деле прельщала перспектива того, что должно было за этим последовать.
– Что? Расписку? – не понял ее следователь.
Выйдя на улицу, Финли Джеймсон все еще слышал смех девушки. Только теперь на его бесстрастном лице появилось нечто похожее на улыбку.
4
Ланч в «Дельмонико» был поистине знаменательным событием. Это был первый нью-йоркский ресторан с меню на французском языке, где потчевали изысканными блюдами с непроизносимыми названиями, вроде tournedos de boeuf languipierre и aiguillettas de sole dieppoise. Швейцары в ливреях следили за кебами посетителей, пока те предавались гастрономическим удовольствиям, поэтому Лоуренс присоединился за столиком к Джеймсону и Ардженти.
Финли выжидающе смотрел на своего напарника, который осторожно пробовал lobster bisque.
– Ну, каково? – поинтересовался он.
– Очень вкусно… очень.
– Я так и думал, что вам понравится. На мой взгляд, здесь подают лучший lobster bisque за пределами Бретани.
Когда им принесли закуски, Джеймсон разъяснял Джозефу смысл термина «криминальный аналитик»[5]. Сам он отдал предпочтение устрицам – прежде чем продолжить лекцию, молодой англичанин съел сразу три.
– …или можно сказать просто «криминалист», как Колби называет себя и своих коллег. Это действительно начиналось с него, – рассказывал он.
– А до этого Колби был хирургом и патологоанатомом? – уточнил его напарник.
– Он и сейчас им является. Сэр Томас – один из ведущих лондонских хирургов, и его часто приглашают на вскрытия. Это вполне естественно: кто, как не он, может определить, осматривая рану, что за человек ее нанес? Высокий, низкий, левша, правша? Сильный был удар или слабый? А может быть, его нанесла женщина? Или, если речь идет об убийствах, совершенных с особой жестокостью, к категории которых относятся преступления Потрошителя, – каковы особенности психики преступника? Было ли нападение спонтанным или тщательно обдуманным? Был ли преступник безумцем или спокойным, расчетливым человеком?
– И каковы же, по мнению Колби, особенности психики Потрошителя?
– О, по его мнению, это спокойный, расчетливый человек. Холодный, как эти устрицы, – Джеймсон с гримасой проглотил еще одного моллюска. – И такой же скользкий.
Некоторое время они сосредоточенно работали челюстями. Наконец, Ардженти нарушил молчание:
– Он впервые адресовал вам письмо?
– Да. Сэр Томас, когда занимался этим делом, получил от него три письма, а до этого пресса опубликовала пять его посланий, не имевших конкретного адресата.
При таких обстоятельствах Финли должен был быть скорее польщен, нежели встревожен: он оказался на переднем крае расследования самых кровавых преступлений в британской истории, выйдя из тени Колби. Он съел последнюю устрицу, вытер губы салфеткой и добавил:
– Правда, два из них были признаны фальшивками.
– Три, если считать первое письмо от «Джека», – впервые за все время открыл рот Лоуренс Биделл. – По поводу принадлежности его авторству Потрошителя мнения разделились.
– Да. По иронии судьбы благодаря этому письму он обрел свое прозвище Джек, хотя мог и не быть его автором, – заметил Джеймсон. – И если я в дальнейшем буду что-то упускать или искажать факты, вы всегда можете положиться на информацию Лоуренса. Он обладает уникальной памятью.
Джеймсон произнес это вполне искренне, без всякой иронии. Ардженти кивнул и с улыбкой взглянул на Лоуренса.
– В самом деле, – добавил Финли, – вы можете задать ему любой вопрос, касающийся Потрошителя. В особенности относительно неясных моментов, ускользнувших от моего внимания.
– Хорошо. Буду иметь это в виду, – сказал Джозеф.
С разрешения Биделла, Джеймсон рассказал об их знакомстве в «Бедламе», куда он пришел навестить другого пациента.
– Он что-то бормотал, сидя чуть поодаль от нас. Подойдя к нему, я увидел, что он написал число «пи» с одиннадцатью или двенадцатью знаками после запятой, – оживленно жестикулируя, говорил Джеймсон. – Сам я знал это число только до восьмого знака и спросил, может ли он назвать четырнадцатый и девятнадцатый знаки. Он тут же безошибочно назвал их. Потом выяснилось, что он знает всех британских монархов и последовательность, в которой они правили, всех крупных композиторов и даты сочинения известных симфоний, имена лошадей и жокеев многочисленных дерби. Ни один обычный человек не способен запомнить такой объем информации. Тогда мне стало ясно, что это отнюдь не сумасшедший. Данный феномен известен как «синдром Туретта»[6]. Подверженные ему люди обладают чрезвычайно сильной эйдетической памятью. Родители считали его одержимым, трижды изгоняли из него дьявола и в конце концов поместили в сумасшедший дом. Я понял, что при надлежащем медицинском уходе он способен вести почти нормальную жизнь.
Финли немного помолчал и вздохнул:
– Мне потребовалось два месяца, чтобы вытащить Лоуренса из этого богом забытого места и оформить над ним опекунство. Я дал слово, что не допущу, чтобы он когда-либо вернулся туда.
По взглядам, которыми обменивались двое его собеседников, Ардженти понял, что это не мастер и помощник, а близкие друзья.
– Вклад Лоуренса в расследование преступлений Потрошителя и других дел поистине бесценен, – заявил тем временем Джеймсон.
Биделл повернулся к Джозефу с улыбкой на лице:
– Мне чрезвычайно льстят похвалы Финли, но он не упоминает о своем собственном бесценном вкладе.
– Лоуренс хочет сказать, что он лишь сообщал факты, а я истолковывал их и находил ответы на вопросы, – пояснил его друг и, подняв голову, взглянул на официанта, который нес им основные блюда. – Он восхитительно сыграл свою роль в деле Потрошителя, чего я, к сожалению, не могу сказать о себе.
Ардженти подивился такому самоуничижению, хотя догадывался, что оно отточено длительной практикой. Его также удивила полная неосведомленность Джеймсона по поводу неграмотности девушек вроде Элли Каллен и то, с какой небрежностью он говорил о зверских убийствах за этим роскошным столом, когда они только что побывали в районе, где люди едят крыс, чтобы не умереть от голода. Вероятно, это было одним из показателей «класса», суть которых детектив еще себе не уяснил.
– Хорошо, что вы еще не разучились быть объективным, – сказал Джозеф напарнику. Ему очень хотелось добавить также «холодным» и «безразличным».
– Да, пожалуй. – Финли бросил на Ардженти пристальный взгляд, и спустя мгновение его губы растянулись в улыбке. – Кто-то ведь должен спасать этих бедняжек.
Джозеф кивнул в знак согласия, хотя в его голове царил сумбур. Джеймсон явно старался сдерживаться, но его врожденное высокомерие брало верх. Поскольку их расследование, судя по всему, должно было сводиться главным образом к беседам с девушками в районах, похожих на Четвертый округ, они вряд ли многого достигнут, если англичанин будет вести себя в общении с ними подобным образом. Нужно как можно скорее сказать мэру Уоткинсу, что он едва ли сможет работать вместе с этим человеком. Они слишком разные люди – точнее, диаметрально противоположные.
Несмотря на раздирающие его противоречивые чувства и ощущение дискомфорта от присутствия в столь шикарном заведении, Ардженти не мог не восхищаться рестораном. Никогда прежде он не видел столь красиво разложенной еды!
– Ну, хватит уже о нас да о Потрошителе, – сказал Джеймсон, вонзив нож в свой tourruedos Rossini. – Лучше расскажите нам о себе, детектив.
Когда они вышли из ресторана, звон столовых приборов и гул голосов уступили место стуку железных колес и цокоту копыт по брусчатке.
Джеймсон осторожно вдохнул уличный воздух.
– Давайте немного прогуляемся, – предложил он. – А вы, Лоуренс, оставайтесь с кебом.
Англичанин двинулся быстрым шагом по Уильям-стрит. Ардженти последовал за ним, стараясь не отставать.
– Куда мы направляемся?
– Просто гуляем. Доставьте мне небольшое удовольствие.
Впервые Финли заметил этого невзрачного мужчину в коричневом костюме и шляпе «дерби» такого же цвета, когда они выбирались из лабиринта улиц после беседы с Элли Каллен. По всей вероятности, он обратил на себя его внимание своим наигранно беспечным видом, а также в силу того обстоятельства, что на территории Четвертого округа встречалось значительно меньше людей, носивших одежду, традиционную для представителей среднего класса, чем в центре города. И вот теперь английский криминалист снова увидел его боковым зрением на противоположной стороне улицы, когда они вышли из «Дельмонико».
– Не оглядывайтесь. Кажется, за нами следят, – шепнул он напарнику.
Ардженти непроизвольно повернул голову в сторону, едва удержавшись, чтобы не оглянуться, и устремил взгляд на проезжавший мимо них кеб.
