Не надо мне лгать - Уиллоу Роуз
– Ты же понимаешь, что она умерла, правда? – внезапно спросил мужчина.
Райлан взглянул на незнакомца, и нижняя губа мальчика задрожала. Он прикусил язык, чтобы не закричать, да так сильно, что почувствовал во рту вкус крови.
– Ты врешь! Она скоро проснется.
Мужчина подмигнул:
– И ты на самом деле в это веришь?
Мальчик тяжело задышал, его ноздри раздувались. Но он ничего не ответил. В глубине души он понимал, что этот человек прав. Райлан начал плакать, наконец позволив себе выпустить чувства наружу. Слезы струились по щекам, а его маленькое тело дрожало в тщетных попытках сдержать их.
– Давай же, Райлан. Не надо мне лгать. Ты ведь знаешь, что она умерла, правда? И уже давно.
Мальчик изо всех сил старался побороть желание закричать на мужчину, сказать ему, что он подлый лжец и что все изменится, когда мама проснется, сказать ему, чтобы он убирался. Он не осмеливался этого сделать, потому что мужчина все еще держал пистолет. Отчаяние переполняло Райлана, он действительно не знал, что делать, как избавиться от этого чувства.
– Итак, теперь остались только ты и Фейт, – произнес мужчина. – Ты сможешь о ней заботиться? Всю оставшуюся жизнь? Ты достаточно мужественен для этого?
Райлан зарыдал и вытер нос тыльной стороной ладони. Слова мужчины больно его ранили, и он осознал, что понятия не имеет, как дальше заботиться о сестре. Они как-то выживали до сих пор, но только потому, что он верил в то, что мама скоро проснется.
Больше он не сможет этого делать.
Мальчик покачал головой:
– Н-нет.
Мужчина поднялся и сказал:
– Думаю, я могу тебе помочь избавиться от этой муки.
Он протянул к мальчику руку с пистолетом.
Глава 87
Я ударила по рулевому колесу, проклиная себя за то, что была такой глупой и припарковала машину рядом с многоэтажками в северной части города. Я посмотрела на номер, который записала, нашла вход и помчалась на второй этаж. Постучала в дверь, хотя и не надеялась, что мне кто-то ответит. В коридоре был едва различимый запах, от которого меня начало подташнивать. Я закрыла рот рукой и взялась за дверную ручку. Заперто. Я выбила дверь. Позже я смогу объяснить, что из-за этого запаха решила, будто там кто-то умер, а двое маленьких детей находятся в опасности.
Оба предположения оказались верны. Когда я вошла внутрь, то обнаружила в спальне мальчика.
– Полиция! – закричала я, подходя ближе.
Мальчик не сдвинулся с места. Он на что-то смотрел. Оглядевшись, я поняла, что он смотрит на женщину, которая, очевидно, была его матерью. Она лежала на кровати, в ее мертвых глазах копошились мухи. Рядом с ней я заметила маленького ребенка, девочку, которая крепко спала.
– Ты Райлан? – спросила я и повернулась к мальчику.
Он кивнул, всхлипнув, и я заметила, что в руках у него пистолет.
– Почему у тебя пистолет, Райлан? – спросила я.
Мальчик ответил сквозь рыдания:
– Я не смогу этого делать.
– Чего ты не сможешь? – уточнила я.
– Заботиться о ней.
Я взглянула на девочку на кровати. Она проснулась и смотрела на нас обоих.
– Ты имеешь в виду свою сестру? Ее зовут Фейт, верно?
Он кивнул.
– А ты о ней заботился? О вас обоих? Потому что ваша мама умерла?
Он снова кивнул, рыдая и всхлипывая. Слезы текли по его маленьким пухлым щечкам. На вид ему было не больше четырех-пяти лет, его сестре, возможно, два. Я убрала пистолет в кобуру и опустилась перед ребенком на колени:
– Дай мне пистолет, Райлан. Ты же не хочешь никого поранить, правда?
– А ты знаешь, сколько детей после развода родителей вынуждены заботиться о своих братьях или сестрах? – произнес голос позади меня.
Пол скрипнул под его тяжелыми шагами. Звук этих шагов был знаком мне как собственное сердцебиение.
– Это очень печально, если подумать. Старшему ребенку приходится брать на себя роль взрослого, потому что родители больше не могут заботиться о детях должным образом. И дети вынуждены слишком быстро взрослеть.
Я услышала, как за спиной с щелчком взвели курок пистолета, и подняла руки.
– Это и с тобой произошло, да? – спросила я. – Тебе пришлось заботиться о сестре, когда твои родители расстались.
– Хорошая детективная работа, – сказал он.
Я повернулась и посмотрела ему в глаза:
– Но твоя сестра погибла, так ведь? Ее убила ваша мать. Ты мне это рассказывал, когда я была маленькой. Поэтому ты никогда со своей матерью не общался. Из-за того, что тогда случилось.
Папа кивнул:
– Я считал, что все об этом знал. Мама была плохая. Она была наркоманка, сумасшедшая, она не могла о нас заботиться, она попыталась нас украсть. Так нам говорили. И мы в это верили.
Я проглотила комок в горле:
– Но оказалось, что это не совсем так?
Он покачал головой:
– Я ничего не знал до прошлого года, пока она не умерла. Я не видел ее с того самого дня, когда ее забрали после гибели сестры. Я не хотел о ней ничего слышать всю свою взрослую жизнь, даже когда мне сообщили, что она вышла из тюрьмы. Я не хотел ее больше никогда видеть. Но потом мне позвонили из дома престарелых, сообщили о ее смерти и спросили, что делать с ее вещами. Сначала я подумал, пусть остаются там гнить, но затем решил, что, пожалуй, лучше забрать их и сжечь, чтобы окончательно оборвать с ней связь. Когда они отдали мне коробки, я не мог не просмотреть их содержимое. И нашел там письма. Письма, которые она писала мне из тюрьмы, а они возвращались к ней непрочитанными. В этих письмах все подробно объяснялось. Всю мою жизнь мне говорили, что я был ей не нужен, что она забыла о нас с сестрой, что она не приезжала в те дни, когда мы ее ждали, но оказалось, что все это ложь. Отец специально сообщал ей неверные даты, а нам говорил, что она их путает, поэтому и не приезжает. И мы ждали ее часами, стоя у окна. Тем самым он специально настраивал нас против нее, и это сводило ее с ума. Она приезжала к нам в те дни, когда мы ее не ждали, и все заканчивалось тем, что она злилась и вела себя агрессивно из-за того, что огорчалась и расстраивалась. Она хотела нас видеть, мы были ей нужны, а все это время отец внушал нам обратное. Она боролась за нас, но, когда мы пошли в суд, отец заставил нас
