БОМЖ - Роман Феликсович Путилов
Меня просто завели в дежурку, отобрали сумку и, больше не говоря не слова, засунули в вонючую, тесную камеру. Это было ужасно. Хорошо, что Громов предупредил меня, и я в этот день одела все старенькое, что было не жалко выбросить на помойку, такой тяжелый и въедливый запах стоял в этом каменном мешке. Дальше мне оставалось только наблюдать за помещением дежурной части через узкое и мутное стекло. Паша меня предупредил, чтобы я не сопротивлялась, не кричала и вела себя спокойно, вот я так и делала. Сумку мою сунули с высокий металлический шкаф, в один из десятка выдвижных ящиков. Несколько минут ничего не происходило, потом в поле зрения вновь показались давешние два типа. Один взял какую-то толстую амбарную книгу и, заслоняя своего напарника и шкаф с моей сумкой, стал делать вид, что что-то там читает, второй же, что-то делал у шкафа. Грош цена этим операм, если второй, прикрываясь широкой спиной первого, не копался в моей сумочке.
Через пару мину, очевидно, обнаружив то, что они искали, опера бросили на стол дежурного, ставшую ненужной, амбарную книгу и вышли из дежурки, а я протерла, лежащей в кармане, спиртовой салфеткой небольшой участок потертой скамьи и уселась, стараясь дышать через раз — Наташа свою работу сделала.
Рассказ Кожина Евгения.
Громов меня предупредил, чтобы я из служебного кабинета, который я делил со следователем Прокофьевой, восходящей звездой нашей районной прокуратурой, которой прочили старшего следователя и выстраданную мной квартиру в новом «прокурорском» доме, вот я и сидел за столом, делая вид, что очень занят подготовкой уголовного дела, даже курить выходил как можно реже.
Все случилось неожиданно — в кабинет влетел опер из «убойщиков» Дорожного РОВД Плотников, и ставший реально «вареным» Варенников.
Кивнув мне, они нависли над столом Ирки Прокофьевой.
— Ирина Евгеньевна, у нас ключ от той самой квартиры, надо обыск делать…
— От какой квартиры? — Ирка недоверчиво вскинула на парней карие глаза, темные и большие, от туши, густо намазанной на ресницы.
— От той самой, что мы вам несколько дней назад рассказывали… — Вареный подмигнул следователю и недовольно покосился на меня.
Но, тут его ждал облом. Ирка в коридор с операми шептаться не выйдет, не тот она человек, а выставить меня из моего рабочего кабинета опера не посмеют, я их скорее, сам могу выгнать за хамство, поэтому и стали они нашёптывать с двух сторон в уши Ирины свои секреты и фамилию Громов я слышал совершенно отчетливо.
— И что? — Ирина, хотя я ее и не любил, как и любой нормальный следователь к энтузиазму оперов относилась со здоровым скепсисом, иначе можно было влипнуть в историю, о законности оперативные работники имели слабое представление, да и к тому, что знали, относились весьма поверхностно, очень своеобразно трактуя требования законодательства.
— А еще сегодня в дежурку, наверное, час назад, звонила какая-то баба, сказала, что Гроховская соседка и сообщила, что кто-то там, в квартире ходит. Ира, поехали скорее, я чую, что он пока в квартире, заодно и обыск сделаем, пока ключ у нас… — разволновавшись, Плотников перешел на полный голос, забыв обо мне.
Я, про себя, поморщился — по-моему, звонок от соседки, который я не сомневался, организовал Громов, было уже лишним, слишком он нагнетал атмосферу, я даже, казалось, слышал за кадром тревожную музыку.
— Сейчас, к шефу схожу, подпишу у него постановление… — Ира нашла в сейфе уголовное дело и решительно двинулась к входной двери, но я ее установил.
— Ира, а шефа нет и не будет. Он в городскую поехал, на совещание, сказал, что возвращаться не планирует.
— Блин… — Ира от злости даже каблучком притопнула: — Как всегда, непруха.
— Но тут, мне кажется, как раз случай, когда надо проводить неотложный обыск… — я пожал плечами и вновь уткнулся в свое уголовное дело — с Ирой мы старательно делали вид, что у нас дружеские, товарищеские отношения. Она еще не знала, что я знаю, что наша «звездочка» претендует на квартиру, на которую я стоял первым в очереди.
Глава 24
Глава двадцать четвертая.
Мертвые президенты.
Август 1993 года.
Локация — место прописки Громовых.
Мы с Игорем сидели на кухне его однокомнатной квартиры и пили кофе. Кофе был хороший, из Эквадора, упаковку я запомнил, надо будет купить такой-же.
Вообще, квартира Игоря, хотя и однокомнатная, но очень уютная, правда тесноватая, пригодная только для проживания одиночки — нам, двум мужикам, на кухне было не развернутся. Вот и попросил Игорь продать ему соседнюю с его квартиру, то есть мою, вернее, нашу с Кристиной, на расширение, так сказать. Ну а я взял и согласился, так как, по идее, эту квартиру я своей не ощущал. Дом хороший, кирпичный, место неплохое, две станции метро в десяти минутах ходьбы, но не лежит у меня душа к этому жилью, ощущение такое, что Алла, покойница, войдет в комнату. Наташа, с ее слов, ничего подобного не ощущала, возможно, потому, что всю жизнь прожила в огромной питерской «коммуналке», с двумя десятками соседей и, возможно, какими-то призраками, а вот я всегда чувствовал себя здесь гостем. Да и цену Игорь назвал вполне себе рыночную, причем договаривались о расчете в валюте, правда денег у Игоря пока не было, полный расчет предполагался в течении месяца, но я сказал ему не парится, дописал еще два соглашения, расписался за себя и Кристину. И были у горя какие-то подвязки на всем протяжении сделок по «недвиги», иначе невозможно это было провернуть за три дня ни за какие деньги. Но вчера он притащил мне постановление районной администрации, разрешающей отчуждение жилья с участием несовершеннолетней, а сегодня, к открытию Бюро технической инвентаризации, мы, гордо обойдя очередь у входа, часть из которых простояли в дворе БТИ всю ночь, прямиком в кабинет начальницы. Нет, не начальницы всего БТИ, настолько блат Игоря не распространялся, а в кабинет начальника отдела учета, и женщина, смотревшая на
