Фридрих Незнанский - Перебежчик
– Вчера я сказал, что надо сегодня срочно сделать один тест, связанный с попыткой похищения Оли Ребровой возле школы. Она сразу согласилась, а сегодня утром позвонила и сказала, что заболел ребенок и ей надо дождаться, когда мать придет с работы, поскольку сына не с кем оставить.
– Я поручил это проверить, – подтвердил Вячеслав Иванович. – Все сходится. Ребенок действительно заболел, есть запись о вызове врача на дом. Тут уж я не специалист. Правда, хронология хромает. Сначала ей работу поручили, а уж потом срочно заболел ребенок.
– Сколько она у вас зарабатывает? – спросил Александр Борисович, наблюдая за экраном.
– Вопрос в точку, – кивнул Грязнов. – Сущие копейки. С ее-то квалификацией… Ребенка растит одна. Мужики ей звонят на работу. Говорят, несколько раз звонил Савельев, когда еще работал у вас в прокуратуре… Давно, правда, но ведь старая любовь не ржавеет. У нее, во всяком случае. Наверняка он жил с ней время от времени и красавицу шатенку за нос водил, пока она его не выследила. Так ведь?
Ему никто не ответил.
– Теперь насчет ее зарплаты… А что я могу сделать? Квалифицированным специалистам с высшим образованием надо хорошо платить. Я везде это говорил и говорю. На любом уровне. Иначе они становятся опасными для общества… И последствия обойдутся куда дороже. И вот, сами видите, какой результат.
Он кивнул на экран.
– Хватит оправдываться, – сказал Александр Борисович.
Тем временем Люда Смирнова подошла к столу, внимательно осмотрела бумаги, стараясь ничего не трогать, потом включила компьютер. И вставила в него гибкий диск. Потом стала манипулировать с клавиатурой. Грязнов придвинулся к самому экрану, стараясь разглядеть то, что появилось на ее мониторе, потом схватился за голову.
– Мои данные… – простонал он.
– Она знает пароль? – спросил я.
– Выходит, что так… – ответил Вячеслав Иванович, следя за происходящим на экране. – Хотя знать должен только я и мой зам.
– М-да… – покачал головой Турецкий. – Вы оказались правы. К сожалению.
– Что она делает?.. Что вообще творится?.. – с горечью вопрошал Володя. – На кого другого, но только не на нее я мог бы подумать…
– Нет, так не годится! – Турецкий поднялся. – Надо это немедленно прекратить! Ей же грозит тюрьма. Она стала жертвой обстоятельств или принуждения, неужели не понимаете?
– Надо позвать ее сюда, – сказал Грязнов Володе. – Действительно черт знает что получается. Четыре здоровых мужика сидят и радуются: вот сейчас выведем на чистую воду несчастную, всеми обманутую женщину.
Володя вышел, и мы остались втроем.
– Ты чем-то недоволен? – спросил меня Александр Борисович. – Что-то не так?
Я пожал плечами вместо ответа.
– А чему Юра должен радоваться? – вздохнул Грязнов. – Как адвокат он теперь должен вывести следствие на чистую воду. Должен греметь и негодовать на публику, делать себе имя… И правильно в общем-то.
– Это мой долг, – пояснил я. – Но тогда получится, что я злоупотребил вашим доверием. До сих пор мы делали практически одно дело, но вот это сейчас вы не обязаны были мне показывать.
– Жалко ее, дуру, понимаешь? – сказал Вячеслав Иванович.
– Не понимаю, – ответил я. – Если результат экспертизы окажется сфальсифицирован, за это эксперт должен нести уголовную ответственность. Или вы собираетесь это замять? И тем самым посадить моего подзащитного, заведомо невиновного, за преступление, которое он не совершал? Увы, здесь наши пути расходятся.
– Тогда посадят ее, – сказал Грязнов. – И ее ребенок останется без отца и без матери.
– И это говорите вы?! – воскликнул я. – Вы-то что молчите, Александр Борисович? Не вы ли учили меня ставить закон превыше всего? Если уж на то пошло, Вячеслав Иванович, – обратился я к Грязнову, – если стать на вашу позицию, у нее могут быть смягчающие обстоятельства. Все-таки мать-одиночка, маленький ребенок, она может добровольно сознаться и помочь следствию… А что есть у Игоря Бахметьева? Богатенький папочка, разжиревший, как пишут в газетах, на ограблении России. И все. Присяжные очень обрадуются возможности отыграться…
Они молча смотрели на меня, но ничего не ответили. Наверное, Грязнов уже пожалел, что пригласил меня к себе. Итак, мы все-таки очутились по разные стороны баррикады, подумал я. Все ждал, как и когда это произойдет. Когда стану для них чужим. И это случилось. Векторы наших интересов отныне будут устремлены в разные стороны.
– Слыхал, как заговорил? – спросил Вячеслав Иванович Турецкого. – Целую речь сказал. Заслушаешься. Адвокат, и только. Видно, не зря сменил профессию.
– Мы рано стали это обсуждать, – сказал Александр Борисович примирительно. – И вообще не о том говорим. Полагаю, если подтвердится преступный подлог, совершенный с участием Петра Савельева, речь может идти только о другом суде – над ним. И обвинение с Игоря Бахметьева будет снято. В связи с этим я предлагаю сначала выслушать Люду.
– А ничего другого и не остается, – поддержал его Вячеслав Иванович.
Володя и Люда вошли в кабинет через несколько минут. Она так и замерла, увидев на экране телевизора лабораторию, откуда только что пришла, и зеленый огонек включенного видеомагнитофона.
Володя подхватил ее под руку и помог сесть на стул. Вячеслав Иванович налил в стакан воды и также молча ей подал.
– Вы… все видели? – тихо спросила она.
– Видели, – кивнул Грязнов. – Скажи, Люда, кто тебя этому научил?
Она молчала, наклонив голову.
– Петя Савельев, не так ли? – негромко сказал Турецкий.
– А что с ним будет? – спросила она, все так же не решаясь поднять голову и посмотреть нам в глаза.
– С кем?! – вдруг ударил кулаком по столу Вячеслав Иванович так, что все вздрогнули. – Твоему Сережке, которому нет пяти, или этому похотливому козлу, который сменил не один десяток таких дур, как ты?
Она заплакала.
– Скажи, как есть, это в твоих же интересах, – жестко, без всякой интонации произнес Вячеслав Иванович. – Пока без протокола. Будешь откровенной, оформим как добровольную явку с признанием. Скажу сразу: для него это статья двести девяносто девятая, часть вторая. До десяти лет. Тут ему дадут на полную катушку, можешь не сомневаться. Для тебя – статья триста третья, часть третья – от трех до семи. Вот здесь среди нас находится адвокат, – он кивнул в мою сторону. – Он все подтвердит.
– Именно так, – подтвердил я. – Как за фальсификацию следственных доказательств.
– Мы давно за тобой наблюдаем, – продолжал Грязнов. – С самого начала… Если не веришь, можем продемонстрировать тебе все записи. День за днем. Хочешь покажу?
Он окинул нас внимательным, испытующим взглядом. Мол, все ли понятно?
Конечно, он блефовал, брал ее на пушку, но в данный момент это было вполне оправданно.
Она растерянно молчала.
– Из-за тебя невиновного парня могут посадить, ты это понимаешь? А он всего на десять лет старше твоего Сережки, – сказал Вячеслав Иванович.
Люда всхлипывала, вытирала глаза, размазывая по щекам черные подтеки туши.
– Думаешь, ты этому Петеньке очень нужна? – продолжал Вячеслав Иванович. – Хочешь, я покажу тебе номера телефонов его новых девок, с которыми он тебя обманывает?
– Неправда… – произнесла она, слегка успокоившись.
– Ну да, он не такой, – усмехнулся Грязнов. – Эх, бабы, бабы… Он, конечно, самый лучший, но современники и соотечественники его недооценили.
– Слава… – прервал его Александр Борисович, – помолчи. А вы говорите, Люда, мы вас слушаем.
Она прерывисто вздохнула, еще немного помолчала, собираясь с духом, потом несмело оглядела присутствующих. Остановила свой взгляд на Володе.
– Простите меня, Владимир Михайлович… – она снова всхлипнула. – Так получилось… И вы простите, Вячеслав Иванович. Но только он меня не принуждал. Я сама. Он только попросил.
– Кто – не принуждал? – спросил Грязнов. – Конкретно?
Он смягчил тон, снова взял себя в руки, но все-таки до конца не смог себя переломить. Удивительным был взгляд, которым он на нее смотрел, яростно выкатив глаза. Безмерная, пронзительная жалость плюс какая-то снисходительная брезгливость.
– Петя… Вы же сами говорили. Петя Савельев. В прокуратуре работал.
– Вас зовут Людмила Александровна, я не ошибаюсь? – вежливо спросил Александр Борисович.
– Да… – она судорожно всхлипнула.
– Что именно попросил?
– У меня есть условие, – с неожиданной твердостью сказала она, – пусть ему тоже позволят явиться с повинной.
Грязнов набрал полную грудь воздуха, но Александр Борисович предупредительно положил ему руку на плечо.
– Да что ты все о нем печешься! – все же не выдержал Грязнов. – О себе подумай! И о сыне!
– А я о ком думаю? – удивилась она. – Сережка знаете как к нему привязался? Папой зовет. И Петя мне говорил, как только все это закончится, то мы плюнем на все и уедем отсюда куда подальше. Он у моей бабки в деревне был с Сережей целую неделю… В Тверской области. По грибы они ходили, на рыбалку. Теперь только и мечтают оба, как там вместе будут жить.
