Фридрих Незнанский - Перебежчик
– Вам и вашим читателям наверняка будет интересно узнать, что второй раз подряд эти бандиты безнаказанно используют одну и ту же машину из правительственного гаража! – сказал Вадим. – Ну неужели и сейчас откажетесь?
– А какие у вас есть доказательства? – спросила она после непродолжительного молчания.
– Вот их фотороботы. – Вадим раскрыл свой кейс. – Ховринское дело на Петровке взято под контроль. Туда же мы только что привезли пистолет, из которого тяжело ранили охранника Оли Ребровой. Сейчас он вынужден скрываться. Только не надо писать так, будто вы знаете, где он прячется.
Она с недоумением взглянула на Вадима, потом снова на меня.
– К сожалению, – сказал я, – вы даже не представляете, какие силы и средства здесь задействованы. И только в интересах вашей безопасности мы не скажем вам, где он сейчас находится.
– Кстати, в интересах вашей же безопасности нужно опубликовать эту статью, – добавил Вадим. – Если возникнет общественный резонанс, они будут сами вас охранять. Потому что если, не дай Бог, с вами что случится, все свалят на них…
Вадим был прав. Те, кто мстил журналистам за разгромные статьи, потом очень об этом жалели. Общественное мнение загоняло их в подполье, как крыс. И некоторые до сих пор боятся оттуда высунуться.
– А разве мне сейчас что-то грозит? – растерянно спросила она.
– Вот вы сейчас пьете с нами кофе, – сказал Вадим, – а кто-то кому-то об этом уже стучит. Не удивлюсь, если там об этом уже узнали. Вам уже некуда деваться, понимаете?
– И вы сознательно загнали меня в угол? – она сердито сдвинула брови.
– Не мы, – Вадим приложил руку к сердцу. – Что касается меня, то я бы охотно завлек вас туда, но ни в коем случае не загонял.
– А вы к тому же – пошляк, – она с осуждением взглянула на него.
– Начнем с того, что вы напечатали статью о клане Бахметьева, в целом верную, но историю с его отпрыском вы не проверили, – сказал я. – Теперь это начинает сказываться. И в угол вы загоняете себя сами.
Я говорил и видел, как меняется ее лицо. Жалеть ее сейчас было нельзя, опасно для нее же самой, раз она выбрала себе эту профессию.
И кажется, она это поняла.
– Вы правы, – сказала она еле слышно. – Я обещала вам рассказать о том, что осталось после смерти адвоката Колерова. Так вот, не осталось ничего. Кто-то основательно покопался в его бумагах. Зато я хорошо помню, что он мне рассказал.
– Ваш разговор был по телефону? – спросил я.
– К сожалению… Теперь я понимаю, нас прослушивали. Словом, то, что вы рассказываете, во многом совпадает с выводами и догадками Колерова. Он просил меня, как журналиста, помочь ему разобраться. Тогда я решила, что он ошибается, старается выгородить своего подзащитного. Теперь понимаю – смерть подтвердила его правоту.
– Вы узнали что-то новое? – спросил я.
– Пожалуй, – сказала она задумчиво. – Я все думала: зачем группе Соковнина нужна эта история с изнасилованием, в которую они вовлекли сына Баха… У отца больное сердце. Это факт, но из этого не следует, что поклеп на сына физически убьет отца.
– Будет подорвана его репутация, – предположил Вадим. – У порядочного человека не может быть сына-насильника. Тем более что речь идет о заокеанском банке, готовом к ним присоединиться…
– Особого значения в сегодняшней России это не имеет, – пожал я плечами. – Тут такое творится…
– Вот я так тоже сначала думала, – она внимательно посмотрела на меня, – пока не вспомнила, что рассказал мне Колеров. У главы этого банка, кажется, его зовут Эндрю Уоллес, когда-то на его глазах была зверски изнасилована младшая сестра. И Колеров это раскопал в американской прессе… Теперь вы понимаете, откуда у американского банкира эта в некотором роде болезненная щепетильность и как ее собираются использовать недруги Бахметьева?
– Вот так и напишите! – воскликнул Вадим.
Я с жаром поддержал его.
– Видимо, мне придется исправить то, что испортила той публикацией… – сказала Ирина. – Но у меня есть к вам вопрос. Быть может, будет лучше, если об этом сделают передачу на телевидении? У меня есть знакомые ребята в программе «Человек и закон».
Мы с Вадимом задумались.
– Лучше синица в руке, чем утка под кроватью, – изрек Вадим не самую лучшую шутку Вячеслава Ивановича.
Ирина поморщилась. Потом стала смотреть в сторону, о чем-то размышляя. А что там думать? Выбора у нее не было, раз ввязалась когда-то в эту историю.
– У нас не остается времени на уговоры и переговоры, понимаете? – сказал я. – Телевидение – хорошо, даже очень, но мы сейчас торчим в глубоком… цейтноте. Нам нужен верняк. И чем быстрее, тем лучше.
– Тогда я должна идти к главному редактору, – вздохнула она и взглянула на часы, – прямо сейчас. Но, может быть, будет лучше, если кто-то из вас подойдет к нему вместе со мной? И все-все объяснит. Как только что объяснили мне.
При этом она смотрела на меня.
– Я не могу, мне через десять минут надо быть на Петровке у Грязнова, – сказал я и тоже взглянул на часы.
– Я пойду с вами, – решительно заявил Вадим.
К Вячеславу Ивановичу я приехал, уже не чувствуя ног от усталости. В кабинете Грязнова кроме хозяина меня ждал и Володя Краев. Перед ними стоял небольшой телевизор, на экране которого был внутренний вид лаборатории, которой заведовал Володя. Неужели все-таки поставили видеоглазок, подумал я. Ай-я-яй! А как же доверие к родному коллективу?
– Заходи, садись… – кивнул Вячеслав Иванович. – Умаялся поди столько мотаться… Вот, Володя, расскажи о результатах своих исследований. Юрий теперь адвокат, а вот вынужден заниматься тем же самым.
Володя разложил передо мной записи протоколов экспертиз.
– Только коротко, – попросил Вячеслав Иванович, мрачно глядя на экран телевизора, где ничего не менялось. – Ему не надо долго разжевывать.
– Вот анализ материала, который вы доставили нам от некоего Волохи… Так записано, я правильно говорю? Это по делу об убийстве…
– Все он знает, – прервал его Вячеслав Иванович. – Это дело Лехи, того самого, которого нашли на стройплощадке с гвоздем в затылке, еще хотели на тебя повесить.
– Там обнаружена кровь третьей группы… – сказал Володя
– Еще короче, – попросил Грязнов. – Времени на это нет. Скажи сразу, с чем она совпадает.
– С кровью раненого, взятой возле платформы Ховрино, – ответил Володя.
– Тот самый Антон… – сказал я.
Достал-таки Волоха перед смертью убийцу друга Лехи!
– Теперь отпечатки пальцев, – произнес Володя. – В машине, которую вы угнали из Ховрино…
– Спасались они на ней, – буркнул Вячеслав Иванович.
– Ну спасались… – пожал плечами Володя. – Так вот. Идентичные отпечатки обнаружены на ней и на машине из правительственного гаража, на электронном замке этого гаража, на пистолете марки «магнум»…
– И… – поднял вверх палец Вячеслав Иванович, – не томи, договаривай.
– На одном из фужеров после вчерашнего приема в Доме приемов МИДа, где происходила встреча правительственной делегации из Японии, – закончил Володя.
– Как это… – у меня, по-моему, отвалилась челюсть.
– Так это, – передразнил меня Вячеслав Иванович. – Нашли совершенно случайно. Там кому-то из гостей вдруг стало плохо, заговорили об отравлении. ФСБ встало на уши, кое-кого потрясли… Прислали нам «пальчики» для идентификации. На всякий случай. Все там обошлось, никто никого не отравил, тревога оказалась ложной, а вот присланные «пальчики» мы на всякий случай проверили… И увидели – те самые, что на правительственной машине и твоем «магнуме». Мы запросили, кто из наших был на этом рауте. Обещали огласить весь список, но только завтра.
– Получается, этот малый ни в чем себе не отказывает, – сказал я. – Наш пострел везде поспевает. Запросто появляется на светских презентациях, берет машину в правительственном гараже, причем после того, как уже там по этому поводу побывала милиция.
– Я им туда звонил, – сказал Грязнов, – проверили по нарядам, говорят, машина в это время была в разъезде, опять возили того, другого, то в министерство, то в Центральный банк… Никакого Валеру Веденеева там не знают. А помнишь, что нам говорил водитель, Иван Сергеевич? Будто он сменил этого Валеру… Мне уже самому надоело, что мне вкручивают… Послал туда своих ребят, чтобы лично проверили. Диспетчер, не моргнув глазом, уверяет, что никакого другого водителя в тот день не было, никто никого не сменял. И по нарядам, и по журналам все так записано, комар носа не подточит… Что это? Кто это? Призрак? К тому же похищает девиц, якшается с бандитами, шляется по дипломатическим приемам… И никого и ничего не боится!
– Я вспомнил, он сын бывшего зампреда КГБ, – сказал я.
– Вот-вот… – махнул рукой Грязнов. – Из неприкасаемых… Папашка поди ногой все двери открывал или все еще открывает. Бывали у нас такие. Скучно им, понимаешь, жить, как всем. Остроты впечатлений не хватает… Теперь о самом главном… Володя, говори, не томи.
