Светлана Алешина - Самый красивый кошмар (сборник)
Майор Белоглазов все-таки подошел к вахтеру на проходной крекинг-завода, стал спрашивать, не заметил ли он чего подозрительного во время дежурства возле ворот, но вахтер, весьма затрапезного вида дедок, заявил, что наружу он не смотрит, его дело следить за теми, кто проходит через его вертушку. Да, какой-то шум в середине дня он слышал, визг тормозов в том числе, но выходить смотреть, в чем дело, он не стал, потому что, знаете ли, нелюбопытный. Майор Белоглазов с самым безразличным видом выслушивал объяснения старого вахтера, будто ничего другого он и не ожидал узнать от него.
Однако мы все-таки не зря съездили к крекинг-заводу. Потому что, едва зайдя в проходную, я сразу же заметила на противоположной стене большой портрет погибшего накануне Сергея Викторовича Венглера в траурной рамке и объявление, что гражданская панихида по нему состоится завтра в помещении заводского ДК «Нефтяник». Таким образом, я знала, под каким предлогом я снова смогу прийти завтра на крекинг-завод, не вызывая у начальства подозрения, что чересчур интересуюсь происходящими здесь делами. Впрочем, я отлично знала, что Дворец культуры «Нефтяник» находится не на территории завода, а в спальном квартале, что было вполне разумно — там живут люди, там он нужнее. Но зато можно было быть уверенной, что на панихиде будет присутствовать все заводское начальство, а уж незаметно приставать к этим людям с вопросами — это было для меня делом техники.
Кроме того, в некрологе о смерти Венглера сообщалось, что попрощаться с телом усопшего можно также у него дома. Был предусмотрительно указан и домашний адрес. Немного подумав, я вытащила записную книжку и записала его туда: наверняка пригодится для чего-нибудь.
Тем временем оперативники пришли к выводу, что здесь им делать больше нечего, и собрались уезжать. Нам тоже было пора отправляться восвояси, я не без самоиронии размышляла, насколько справедливо в данном случае выражение: «не солоно хлебавши». Майор Белоглазов галантно распахнул передо мной дверцу потрепанного милицейского «уазика», приглашая сесть первой, но я замерла на пороге машины, одна навязчивая мысль вдруг овладела мной.
— Так, ребята, я не еду! — заявила я решительно. Все присутствующие посмотрели на меня озадаченно.
— Слушай, Ирина, мне домой пора, — заявил недовольным тоном Павлик.
— Нас средь бела дня здесь ограбили, а ты хочешь вечером тут остаться? — вторила ему Казаринова. — Вообще с ума, что ли, сошла? Лично я теперь в этих местах иначе, как в сопровождении милиции, ни за какие тысячи не появлюсь!
— Ну, поезжайте, — сказала я твердо. — Я же вас не держу, правильно? Лично я остаюсь здесь. Так надо!
Лерочка Казаринова обиженно хмыкнула и скроила презрительную гримасу. Видимо, решив, что я окончательно сдурела, она махнула рукой и первой полезла в милицейский «уазик». Павлик, недолго думая, последовал за ней. Валера и Костя Шилов остались стоять рядом, выжидательно глядя на меня. Майор Белоглазов, видя, что мы трое не садимся, махнул рукой, пробормотал себе под нос что-то вроде: «Да ну вас всех на хрен, своих проблем полно!» — и тоже полез в машину. Дверь ее с оглушительным грохотом захлопнулась, мотор взревел, «уазик» резко тронулся с места, покатил по пустынной дороге и вскоре скрылся из виду. Мы остались втроем посреди небольшой заасфальтированной площадки-парковки перед проходной. Над нами раскинулось широкое густо-синее вечернее небо; несколько расположенных у самого входа на завод уличных фонарей лишь немного прогоняли ночной мрак, за бетонной стеной деловито сопел и гудел крекинг-завод.
В стороне, у самого края асфальтовой парковки, где в этот поздний час стояло всего две машины, я заметила лавочку, почти скрытую от постороннего взгляда раскинувшейся кроной старого клена, и предложила пойти и сесть там. Ребята молча, беспрекословно подчинились.
— Ирина, у тебя что, есть идеи? — доверительно спросил Валерий Гурьев, когда мы уселись на жесткую деревянную лавочку.
— Нет, Валера, — сказала я грустно, — одни только сомнения. Или, если хочешь, на старости лет я решила поискать себе приключений, сижу в бандитском районе, вдали от мужа, в компании двух молодых мужчин.
Валера довольно ухмыльнулся, Костя Шилов смотрел на меня по-прежнему внимательно и очень серьезно.
— Я все пытаюсь понять, — сказала я, — что у них там могло быть в этих пакетах? Не молотое же это сено, в самом деле!
— Говорю тебе, это марихуана, — беспечно ответил Гурьев. — Что еще имеет смысл перевозить так тайно?
— Марихуана? — переспросила я недоверчиво. — И они нагло, средь бела дня, доставали эти пакеты со дна цистерны?
— Ну а почему нет? — пожал плечами Валера. — Что, там, на заводе, очень людно?
— Да я бы не сказала… Все равно, увидит кто-нибудь, пристанет с вопросами, что это, для чего, где взял…
— И получит по репе! — добавил Валера с обычной своей ухмылкой. — Ты с этим просто не сталкивалась, а вообще, любого человека запугать элементарно просто. Взбучить один разок как следует, сказать, что, если в милицию нажалуется, вообще отдаст концы, никто его не спасет, — и все. И не пикнет!
— Персонал целого завода ведь не изобьешь, правильно? — возразила я. — А если они этим бизнесом будут заниматься постоянно, на заводе будут все про это знать, и тогда обязательно рано или поздно информация в милицию просочится.
— Но доказательств у нее никаких не будет! — возразил Валера Гурьев.
— Оперативники могут нагрянуть с обыском…
— И ничего не найдут! — заявил Валерий жестко. — А тем немногим, что найдут, ни у кого заниматься желания не будет. Ты же знаешь, как они там, эти опера, загружены работой!
Мы умолкли. Логика Гурьева казалась мне непробиваемой, спорить с ним было бесполезно.
— Интересно, откуда прибыли эти цистерны с нефтью, — вздохнула я.
— Из Чечни, наверно, — легкомысленным тоном предположил Валера. — В Чечне черт знает какой криминал сейчас орудует, из-за войны безнаказанно шурует, там наверняка есть перевалочные базы торговцев наркотиками.
— А нефть-то они откуда в Чечне взяли? — удивилась я.
— Из земли выкачали! — со смехом отвечал Гурьев. — В Чечне крупнейшие месторождения нефти в нашей стране, если хочешь знать. Я слышал, что оттуда в наш город нефть по железной дороге возят. Потому что нефть с местных месторождений поступает по нефтепроводу, это я совершенно точно знаю!
— А у нас в области тоже месторождения нефти есть? — Мое удивление было искренним. — Я знала, что у нас есть нефтепровод, но почему-то думала, что по нему нефть гонят откуда-нибудь из Сибири…
— Нет, это из местных месторождений, — возразил Валера. — Их у нас даже очень много, и нефтяных, и газовых!
— Тогда зачем же нам эта нефть из Чечни? — не унималась я. — Что, нам своей мало?
— Наша нефть плохая, — сказал Костя Шилов. — Уж не знаю, чем именно, но слышал, что чеченская нефть намного лучше. Например, делать авиационный керосин предпочтительнее именно из чеченской нефти, какие-то в ней есть преимущества.
— А, я слышала, слышала про это! — воскликнула обрадованно я. — Мне Щеглов про это уже трепался сегодня во время нашего застолья на крекинг-заводе.
— Ну, вот и отлично, тогда ты все знаешь, — сказал Валера Гурьев. — Потому-то чеченскую нефть и возят цистернами по железной дороге, это недешево, но в этом есть смысл.
— Хорошенькая, однако, картина получается! — возмутилась я. — Возят в наш город цистерны с нефтью, вместе с нею — пакеты с наркотиками. Затем их, наверное, вскрывают, развешивают на более мелкие партии. А куда при этом смотрит милиция, вот что вы мне скажите!
— Стой-ка, Ирина, — Валера задумчиво посмотрел на меня. — У меня есть один знакомый лейтенант из отдела борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Сейчас я ему позвоню и спрошу, не попадалась ли ему марихуана, упакованная в полиэтиленовые пакеты со следами нефти снаружи.
Он вытащил свой мобильный и стал звонить кому-то, мы рассеянно слушали реплики Валеры, из которых, впрочем, выходило, что никаких таких пакетов местный отдел борьбы с незаконным оборотом наркотических средств не видел.
— Да, там все чисто, — сказал наконец Валера, засовывая свой телефон обратно в карман. — Значит, хорошо прячутся, заразы!
— Однако полиэтиленовый пакет, перемазанный нефтью, — заметная штука, — возразила я. — Если этот канал работает достаточно активно, таких пакетов должно быть множество.
— Самое главное, с ними у самих перевозчиков много возни, — сказал молчавший до сих пор Костя Шилов. — Выгрузить, перегрузить, привезти… Пока все это сделаешь, в нефти как свинья перемажешься.
— Что наш Павлик и снимал сегодня на видеокассету, которую у него потом отобрали, — сказала я.
— Да, не зря этот рабочий, который по цистернам лазил, так матерился, — довольно ухмыльнулся Валерий. — Ему-то, наверное, больше всех досталось!
