Светлана Алешина - Самый красивый кошмар (сборник)
— Вот задача, Костя, — сказал Валера Гурьев после того, как тому все объяснили. — Из-за чего некие таинственные преступники решают украсть не новую и не самую лучшую в мире телевизионную аппаратуру методом разбойного нападения? Сейчас в криминальном мире крутятся такие деньги, что десять тысяч рублей за аппаратуру — гроши, ради которых не стоит рисковать разбойным нападением!
— Значит, им нужна была не аппаратура! — убежденно заявил Костя.
— А тогда что? — огрызнулся Павлик. — У меня там больше ничего не было!
— Было! — тихо, но отчетливо сказала я. Все присутствующие посмотрели на меня с напряженным ожиданием. — У тебя, Павлик, там была видеокассета, на которую ты снимал внутренности крекинг-завода. Ведь ты снимал, Павлик, правда?
— Ну, снимал, — Павлик смотрел на меня недоумевающе. — Там нечего особенно и снимать-то было, просто закопченный цех, и все…
— Это для тебя ничего особенного, — заметил Валера. — Значит, там было что-то такое, что преступники не хотели, чтобы оно было заснято. Павлик пожал плечами, считая нас не иначе как недоумками. Слышно было, как он бормотал себе под нос: «Да ну, не было там ничего особенного. Цех как цех…»
— А ты только в цеху снимал? — вдруг спросил Валера Гурьев.
— Почему? Нет, — Павлик пожал плечами. — Что я там, в цеху, снимать буду? Как этот тип с Леркой заигрывает? Я вышел во двор, в смысле, через другую дверь, не ту, через которую мы зашли.
— Постой, какую дверь? — не поняла я. — Там больше никаких дверей не было!
— Да была дверь, — возразил невозмутимо Павлик. — Я сам-то чисто случайно на нее наткнулся. Как раз мужик какой-то из нее вышел, ну и мне интересно стало, что там.
— И ты попер туда?
— Ну, ясное дело, — Павлик хмуро кивнул.
— Ну? — спросил настороженно Валера Гурьев. — А там что?
— Да ничего! — Павлик снова недоумевающе пожал плечами. — Какие-то цистерны с нефтью разгружались.
— Цистерны? — переспросила я. — Их было сколько, восемь?
— Я их что, считал? — спросил Павлик весьма агрессивно. — Довольно длинный был состав, все, что я помню.
— И долго ты его снимал? — поинтересовался Гурьев.
— Ну да, — кивнул Павлик. — Там как раз один рабочий по цистернам лазил, ругался страшно, а я его снимал.
— Ругался? Почему ругался?
— Потому что в нефти перемазался как свинья, — Павлик ухмыльнулся.
— В нефти перемазался? — удивилась я. — Он что, внутрь самих цистерн забирался?
— Конечно, внутрь, — Павлик снова довольно ухмыльнулся. — Залезет, спрыгнет в эту дырку, а там же, наверное, скользко из-за нефти, так он как поскользнется и шлепнется с грохотом на стальной пол! Ну, и пошел чесать трехэтажно! А цистерна-то стальная, слышно через стенки хорошо, только немного гулко, как через очень большой рупор. Умора! Представляете, стоит ряд цистерн, никого вокруг нет, только мат слышен. Я специально снимал, хотел вам показать. Думаю, вы бы лежали от смеха!
Мы переглянулись, однако вовсе не столь весело.
— И долго он так лазил? — спросил Валера Гурьев.
— Долго, — кивнул Павлик. — Наверное, в каждую цистерну залезал. Я-то до конца не мог снимать, ко мне этот тип подошел, говорит: «Пойдемте, там вас банкет ждет».
Я кивнула. Конечно, Щеглов был поблизости и старался держать ситуацию под контролем.
— А зачем же он лазил по цистернам, ты не понял? — спросил Гурьев.
— Вроде как выгружал оттуда что-то, — сказал Павлик. — Он ругался, говорил, трудно было в одной цистерне все сложить, надо обязательно в каждую сунуть.
— Сам себе, что ли, он это говорил? — поинтересовался Валера Гурьев.
— Ну а почему нет? — Павлик ухмыльнулся. — Матерился он точно не для чужих ушей, а вполне от души.
— Павлик, а ты не рассмотрел, что именно он доставал из нефтяных цистерн? — спросила я. — Хотя бы на что это было похоже?
— На мешки это было похоже, — отвечал Павлик.
— Большие мешки?
— Ну да, обычные мешки, в каких сахар или муку возят. — Павлик, казалось, немного удивлялся настойчивости наших расспросов.
— Что, белые мешки? — спросил Валера.
— Должны быть белые, — усмехнулся Павлик. — Когда он их вытаскивал, они скорее были черно-коричневые, все в нефтяных разводах.
— Ах, ну да, — сказала я со вздохом. — Они же были в нефти.
— Ну а что потом? — спросил Валера. — Я не пойму, с чем эти мешки-то оказались?
— А я знаю? — Павлик пожал плечами. — Какая-то коричневая труха… На молотое сено похожая..
— Молотое сено? — задумчиво переспросил Валерий, откидываясь на спинку стула. — Вряд ли молотое сено стали бы возить таким способом!
— И я так думаю! — согласился Павлик. — Я еще удивлялся, что он над этой трухой так трясется!
— Трясется? — удивились мы.
— Ну да! — Павлик снова ухмыльнулся. — Он же ее просыпал на землю, эту труху, понимаете? Мешок на землю швырнул, наверное, слишком грубо, что-то в нем лопнуло, я это слышал. Потом он стал из него пакеты поменьше доставать, смотрит, а они все полопались. Как он тут разъярился, стал психовать, я думал, помру со смеху!
— Подожди, подожди, Павлик! — воскликнула я. — Значит, в больших мешках были пакеты поменьше, так? И только в них уже находилась эта, как ты говоришь, труха?
— Конечно, пакеты поменьше, — подтвердил Павлик. — Он как все мешки из цистерн повыкидывал, руки о какую-то тряпку от нефти вытер и стал мешки распаковывать. Раскрыл первый, смотрит, а там эти пакеты полопались, ну, он и начал ругаться.
— Большие мешки, а в них поменьше, — проговорил Гурьев задумчиво, — а в тех, что поменьше, какая-то травяная труха… Знаете, на что это больше всего похоже? Кто-то в железнодорожных цистернах нелегально возит травку с юга страны в наш город.
— Травку? — недоумевающе переспросила я.
— Ну, в смысле, марихуану или что-нибудь в этом роде, — пояснил Валера. — Наркотик такой есть, знаешь?
Разумеется, я слышала о таком наркотике. Только поверить в то, что кто-то решил возить его в нефтяных цистернах, мне было трудно.
— А все остальное просто нет смысла возить с такими предосторожностями, — заметил Валера Гурьев. — Чай и табак давно уже перестали быть объектом контрабанды, их проще перевозить легальным путем. Я вот только одного не пойму. Ведь нефть жидкость очень тяжелая. А травка — штука очень легкая, в нефти сразу же всплывет, как поплавок. И те, кто нефть в цистерны наливал, должны были сразу же заметить, что внутри что-то плавает. Почему же тогда не заметили?
— Да мало ли? — робко возразила я. — Может, те, кто мешки в цистерны закладывал и кто заполнял их нефтью, были одними и теми же людьми…
— Едва ли… — начал было Валера, но договорить ему не дал внезапно зазвонивший внутренний телефон.
Кошелев снял трубку, сказал коротко: «Хорошо, пусть проходит».
— Инспектор уголовного розыска прибыл, — пояснил он. И, видя наши вытянувшиеся лица, воскликнул: — А как же вы хотели? Украдена собственность телецентра, государственная собственность, понимаете? Разумеется, я обязан был сообщить о случившемся в милицию!
Впрочем, нас немного успокоило, что инспектором уголовного розыска оказался наш хороший знакомый, майор Белоглазов, с которым нам уже приходилось сталкиваться при прежних недоразумениях и криминальных происшествиях. Он кивнул нам с Валерой как хорошим знакомым, но, как мне показалось, не без иронии. В самом деле, и у него, наверное, создалось впечатление, что я притягиваю к себе криминал, не убийство, так ограбление! Велика разница!
Майору Белоглазову пришлось рассказывать все с самого начала и во всех подробностях, это было довольно утомительно, потому что он неустанно донимал нас глупыми вопросами, сомневаясь практически в каждом нашем утверждении. Я твердо решила про виденные Павликом пакеты, достававшиеся из нефтяных цистерн, Белоглазову ничего не говорить — мало ли что! Поэтому незаметно, но изо всех сил надавила на колено Павлика, чтобы он помалкивал, и на все вопросы отвечала сама, кому бы они ни адресовались. Майор Белоглазов скоро заметил эту мою тактику, злился, но ничего поделать не мог: мы держались, как мушкетеры, один за всех и все за одного. Потом, отчаявшись узнать от нас больше, чем мы хотели ему сообщить, Белоглазов решил свозить нас на место происшествия, к крекинг-заводу, а заодно и порасспросить там людей, не видел ли кто чего-нибудь подозрительного.
Уже смеркалось, когда мы туда подъехали на тряском милицейском «уазике». Однако без труда нашли то место, где на нас напали и отобрали аппаратуру. Майор Белоглазов рассеянно осмотрел смазанные жирные следы от протекторов на гладком и сухом асфальте, оставшиеся там, где темно-синяя «шестерка» резко и с таким шумом тормозила. Вздохнув и покачав головой, он решил, пока светло, отправиться и поискать тот проулок, где Костя Шилов очнулся вместе со своей «Волгой» после нападения на него у проходной. Надо сказать, что и этот проулок наш Костя также нашел без труда. Оперативники взялись было и здесь изучать следы, но на твердой, как камень, глинистой земле отпечатался лишь рисунок протектора последней проехавшей здесь по грязи машины. Касательно же нашего преступления оперативникам не удалось найти почти ничего. Что же касается размазанных следов на асфальте возле проходной, то это были следы протекторов самой обычной «шестерки», какие тысячами бегают по улицам нашего города, и никакого ключа к разгадке тайны сегодняшнего преступления они не давали.
