Фридрих Незнанский - Конец фильма

Морозов остановился у сейфа.

— И чего теперь?

— Открывайте, — сказал Грязнов.

Морозов открыл сейф.

— Ну и доставайте, что там лежит, — сказал Грязнов.

Морозов сунул руку в сейф, взял какую-то бумажку.

Почему-то все смотрели на него завороженно.

— Что там написано? — спросил Максимов. — У тебя такое лицо…

— Там код написан, — сказал Грязнов. — Покажите, Сергей Петрович.

Морозов послушно показал листок, на котором было написано «М665».

— И что? — спросил Вакасян. — Это то, что было у Лидского…

— Это код информатора, который всю компанию сдал прокуратуре. Он и был охранником, — пожал плечами Грязнов.

Морозов стоял сгорбившись, глядя исподлобья.

— Но это еще счет и пароль в банке, куда охранник перевел украденные деньги, — добавил Грязнов.

— Ну как бы… ненастоящий? — спросил Вакасян.

— Настоящий. Да, Сергей Петрович?

— Да ему-то откуда знать?.. — спросил Максимов и осекся.

Из дальнего угла огромного павильона шел человек.

Успенская ахнула.

Потому что в круг света вышел — Цыган. Он был в той самой окровавленной рубашке. Голова была окровавлена.

— Живой я, живой. А это? — потрогал он «рану» на голове. — Краска… Или как там она у вас называется?

— Имитатор крови, — мертвым голосом сказал Вакасян.

— А код настоящий, — сказал Цыган. — Так что денежек там теперь ваших, Сергей Петрович, больше нет.

Морозов вдруг выпрямился, скомкал бумажку, улыбнулся и сказал:

— Артисты. Смешно, Денис.

— Нет, несмешно, — сказал Грязнов. — Вы на два года ушли из МВД.

— Я не один из милиции уходил.

— Ну точно, то был милиционер! — дошло до Максимова. — Про печать на ленте помните? Милицейская печать…

К нему никто даже не повернулся.

— Сергей Петрович, я должен у вас спросить…

— Спрашивай, Денис. — Морозов был совершенно спокоен.

— Зачем вы устроились консультантом на картину?

— Меня вот этот Максимов попросил, ты же знаешь.

— Да… — растерянно подтвердил Максимов.

— Когда?

— Когда меня чуть не сбила машина…

— Черный джип, Е эф четыреста сорок пять У, — сказал Грязнов. — И Морозов случайно оказался рядом. Как рояль в кустах, — горько усмехнулся Грязнов.

— Ни одно доброе дело не останется безнаказанным, — сказал Морозов. Он посмотрел на Цыгана: — Я ведь тебя когда-то прикрыл, а ты…

— А ты меня сдал Седому, — сказал Цыган. — И меня, и Шиянова, и Гаврилюка… И даже Корецкого.

— Я? Какому Седому?

— Ты. Больше некому.

— Никогда в жизни не видел никакого Седого, усек?

— И он вас не видел, — сказал Грязнов. — Но голос ваш узнал. Когда я вам позвонил, наш разговор был записан на пленку. А теперь скажите мне, скажите, что все это неправда!

— Это неправда, — спокойно ответил Морозов. — Ты же знаешь, это Корецкий сделал.

— Вот он — Корецкий, — раздался сбоку женский голос.

Некрасову за наручник держал Самохин. Она показывала пальцем на Морозова. Самохин был очень горд своей миссией.

— Это правда, — горько сказал Грязнов. — А Корецкий в то время на зоне сидел.

— Как интересно, а, да? — сказал Варшавский.

— И вам надо было, Сергей Петрович, остановить картину. Любым способом. Вот вы и решили убить Кирилла. Пистолет вы взяли у него же. Помнишь, Лена, Морозов приходил за два дня до смерти Медведя?

Лена кивнула.

— Какой-то бал-маскарад, — сказал Морозов. — Кто там у тебя еще за дверью стоит?

Грязнов повернулся к двери.

— Заходи, Медведь! — крикнул он.

Все, кто был в павильоне, ошарашенно уставились на Грязнова. А потом на медленно, со скрипом открывшуюся дверь.

В светлом проеме появился силуэт Медведева. Очки, сутулость, взъерошенные волосы.

Лена вскрикнула и вскочила.

Морозов вытаращил глаза.

Кирилл постоял на пороге и двинулся к собравшимся.

Но дойти он не успел.

Морозов метнулся к Максимову, сдернул того со стула, приставил к его виску револьвер.

— Вон отсюда! — закричал он. — Иначе я его убью!

— Опять я, — простонал Максимов.

Морозов взвел курок. Щелчок был слышен отчетливо.

Никто не тронулся с места. Только Медведев все шел и шел, пока не вышел на свет.

У Морозова злобно передернулось лицо — это был не Кирилл. Это был новый сценарист.

— Бросьте, Сергей Петрович, — сказал Грязнов. — Чего уж теперь?..

— Ты не мог!.. Ты не мог!.. Никто не мог!.. — закричал Морозов Грязнову.

— Правильно. Я не мог и подумать, что это вы. Но Лидский тоже узнал ваш голос. И снова по телефону. Это вы стучали в прокуратуру — информатор «М665».

— Я убью его! Я его прикончу! Уйдите все отсюда!

— Михал Тиграныч, правда, уйдите.

— А я? — тихо спросил Максимов, когда группа на цыпочках потянулась к выходу.

— Зачем, Сергей Петрович? Вы мне скажите: зачем? — тихо спросил Грязнов, когда они остались втроем.

— Зачем? А думаешь, не противно, когда ты всю жизнь под финки, под пули бандитские подставляешься, а эти маменькины сынки деньги лопатами гребут… Думаешь, не противно им прислуживать? Я ж и паспорт Корецкого взял, потому что мне стыдно было.

— А теперь отпустите Максимова.

— И что? Ты мне гарантируешь гуманное отношение следствия? — криво улыбнулся Морозов.

— Я не следователь.

Морозов перевел дуло на Грязнова:

— Ладно, пусть идет, придурок.

— Ага, спасибо, спасибо. — Максимов трусцой побежал к выходу.

— Ну и что теперь мне помешает тебя убить? — спросил Морозов.

— Ничего. Вы уже столько народу положили — одним больше, одним меньше… По сути дела, и Лидского вы убили — только вы один слышали, как я с ним договаривался о встрече. А меня до сих пор Бог миловал. У меня не было криминальных талантов, как у Цыгана или Корецкого. Вы подумали, я сгожусь вас прикрывать…

— А ты ведь раньше догадался, до Лидского, да?

— Да. Знаете почему?..

Морозов выстрелил.

Грязнов свалился со стула. Но тут же встал.

— Потому что консультанты на съемки не ходят! — закричал он. — Отдайте пистолет!

Морозов выстрелил еще раз. На этот раз Грязнов только покачнулся.

— Не подходи!

— Кино — сплошной обман, — сказал Грязнов. — Патроны холостые. Не смешите людей, отдайте пистолет.

Морозов с удивлением уставился на револьвер, потом поднес его к виску и нажал на курок.

Кровь разбрызгалась по той же стене, с которой смывали кровь Кирилла.

Грязнов опустился на колени, расстегнул рубашку, снял бронежилет, задрал майку — на груди было два темных синяка.

— Конец фильма, — сказал он.

Эпилог

Они встретились с Ксенией на кораблике, который возил туристов по Рейну.

Обнялись, Ксения очень даже страстно поцеловала Грязнова.

Тот немного смутился.

— Вас ист дас? — спросила Ксения. — Женился?

— Нет.

— Правильно. С женой бы ты на турпоездку в Германию никогда б не накопил.

Они сели за белый столик.

— Давай сюда, в тенечек. Мне на солнце нельзя, надо лицо беречь. Что будешь пить?

Грязнов потянул к себе меню:

— Знаешь, как сказал Бродский? Запад научил меня только одному читать меню справа налево.

Она забрала у Грязнова меню:

— Оставь, я угощаю.

— Нет, — упрямо сказал Грязнов. — Нет.

— Тогда мне пива.

Подбежал официант.

— Драй водка, битте, — сказал Грязнов. А когда официант ушел, спросил: — Ну а ты как?

— По-прежнему. Снимаюсь иногда. Вот завтра съемки. Тоже не замужем.

— Как ты меня нашла?

— В Москву позвонила. Лена сказала, что ты в Германии. А тут — через агентство.

— Ты звонила в Москву?

— Да.

— Зачем?

Ксения закурила:

— Ты убийцу Кирилла нашел?

— Нашел, — досадливо махнул рукой Грязнов.

— Серьезно? — удивилась Ксения. — И кто же?

— Морозов. Помнишь?

— Сознался? Сидит?

— Да нет…

— Отпустили?

— Застрелился.

Официант принес водку. Ксения что-то сказала ему по-немецки. Тот улыбнулся, кивнул и снова испарился.

— Ну давай за то, чтобы тайное всегда становилось явным.

— Это не так весело, как ты думаешь, — сказал Грязнов и опрокинул рюмку. — Я Сергея Петровича давно знал. Он негодяй, подлец, убийца, а мне его жаль.

— Тем более что он не убийца, — тихо сказала Ксения.

— Что? — не расслышал Грязнов.

— Это я Кирилла убила.

Грязнов застыл с открытым ртом.

— Я Максимову хотела отомстить. Думала, заряжу холостыми, он и изуродует себе рожу. Это я поменяла пистолет.

— Но в нем были не холостые патроны.

— А вот это уже не я. Я и холостые бы не достала. Это мне Морозов помог. Я к нему обратилась.

— Так ты его знала?

— Да. Он все организовал, а я только пистолет подменила… Я ж не знала, что Кирилл… Прости, Денис.