Елена Ханга - Третье пророчество
– А вдруг вас уже сфотографировали? Тайком? – Она сделала испуганные глаза. – И завтра во всех газетах, представляете, вы и я! «Последняя любовь Ирины Протопоповой»!
– Скорее уж последняя любовь пожилого бойфренда, – не так уж весело пошутил генерал и вдруг осекся. У входа в кафе показался вдруг не кто иной, как Женя Линдерман собственной персоной. За топ-менеджером интимных интриг следовала небольшая, но почтительная свита. Как это часто бывает в похожих ситуациях, взгляды генерала и Линдермана тут же пересеклись, и топ-менеджер заметно вздрогнул. Он инстинктивно слегка поклонился Николаю Дмитриевичу и прошествовал дальше в поисках свободного столика, но походка его после такой неожиданной встречи заметно изменилась. Вместо той царственной поступи, с которой он вплывал в кафе, Женя теперь мелко засеменил вперед, чем несколько удивил свою свиту.
Протопопова моментально отследила взгляд генерала и ехидно присвистнула, опять повернувшись к нему:
– Ого, ничего себе бойфренд! Хотите сказать, что вы знакомы с этим типом?
– А ты его тоже знаешь? – недовольно спросил Николай Дмитриевич.
– Господи, да кто же его не знает, прохвоста такого?! – чуть не всплеснула руками Ирина. – Можно сказать, живой укор Уголовному кодексу.
– А что он, кстати, здесь делает?
– Работает, – пожала плечами Протопопова. – Роет свои крысиные ходы.
– В каком смысле?
– В смысле ищет, кому бы впихнуть денег за то, чтобы засветиться во всероссийском эфире.
– А я думал, он известности не ищет, – удивленно сказал Николай Дмитриевич.
– Ошибаетесь, еще как ищет. Так и мечтает, когда его наконец причислят к медиалицам. Насколько я знаю, ему сегодня крупно повезло. Удалось сторговаться с программой... – Ирина хитро улыбнулась, назвав известную фамилию ведущего.
– И как же его там подадут?
– Красиво, с приправами! – хихикнула Протопопова. – Как сводника, конечно, как его еще можно подавать...
– Постой, так он же деньги платит...
– Конечно, платит. Кто же его тут бесплатно будет показывать?
– Так его же сводником назовут. Или там сутенером. А он за это платит?.. – опять не понял генерал.
– Все верно, мой генерал! И сутенером его назовут, и сводником, а он будет платить за такой великолепный пиар, потому что бесплатно его вообще никак не назовут и не покажут.
– Что-то я не понимаю ваши правила игры.
– Да это не наши правила, это его правила, – охотно пояснила Протопопова. – Его любой скандал устроит, ему все равно. Это вот вы обидитесь, если вас сутенером в эфире назовут...
– Не наглей! – строго сказал Николай Дмитриевич, внутренне вздрогнув от такой перспективы.
– Вот видите, уже напряглись! – радостно заметила Ирина. – Ох и нравится мне ваше поколение, товарищ генерал, честное слово! Возьмите меня к себе жить!
– Змея, – коротко откомментировал генерал.
– Хорошо, я буду жить у вас в банке.
– В каком еще банке?
– В какой. В стеклянной банке. Я змея и готова жить у вас дома в стеклянной банке.
* * *Николай Дмитриевич заметил нервные взгляды, которые время от времени на него кидал Женя Линдерман из-за своего столика. Генерал, конечно, понимал, что, поехав в Останкино, он рискует нарваться на лишние встречи, но уж Линдерман при этом никак не входил в его планы. Можно, разумеется, было запросить съемочные материалы Протопоповой официально у руководства канала или, проще простого, позвонить самой Ирине и договориться, чтобы она привезла их к нему. Но на все это ушла бы уйма времени, а терять его совсем не хотелось. Честно сказать, даже засиживаться в останкинском кафе ему сейчас было не очень-то с руки, но здесь уж нужно было соблюсти этикет в отношениях с теледивой.
Как только генерал собрался все-таки попросить Протопопову подняться с ним в редакционную комнату, чтобы отсмотреть материал, к их столику подвалила радостная компания телевизионных коллег во главе с очень популярным некогда ведущим, который сейчас временно трудился на дециметровых каналах.
– Любовь моя! – закричал ведущий и, блеснув знаменитыми на всю страну очками, кинулся обнимать Протопопову. – Какая же ты все-таки у нас сексуальная! Даже в таком закрытом платье!
«Учись разговаривать с женщинами», – сказал сам себе Николай Дмитриевич и вздохнул. Теперь придется еще отсидеть как минимум полчасика в этой компании. «До чего же они на телевидении все обожают целоваться!» – почему-то подумал он, наблюдая, как тщательно расцеловывались между собой все присутствовавшие за столиком. Они ведь не просто целовались, они при этом внимательно следили за тем, чтобы никого не пропустить, иначе будет нарушен этикет. «Вот бы и нам ввести такое правило в конторе», – весело предложил сам себе Николай Дмитриевич.
* * *– Так вот, душа моя, – обратился ведущий к Протопоповой, – я тут объясняю молодежи понятие ночного монтажа.
– А-а! – уважительно кивнула Ирина, и ведущий обратился к молодежной аудитории, которая составляла основную часть его свиты. Вернее сказать, что он в большей степени обращался к одной только представительнице молодежи – самой юной и самой симпатичной во всей толпе, которую он привел вместе с собой.
– Вам, кстати, тоже будет интересно, профессор, – заметил ведущий Николаю Дмитриевичу.
Благодаря Ирине они уже были знакомы. Ирина была негласным проводником генерала в сложной культурной жизни столицы. Если бы не она, не видать бы ему как своих ушей последних выставок и премьер. Раз в квартал он позволял себе теперь такую слабость. На какой-то премьере они и познакомились с ведущим, Ирина представила его профессором каких-то очень точных наук, это был довольно грамотный ход, потому что в этой области ведущий поддержать разговор явно не смог бы.
– Ночной монтаж сломал много судеб в истории телевидения, – поучительным голосом сообщил ведущий. – Но без этого явления телевидение немыслимо.
– Маэстро, вам бы уже пора Ветхий Завет телевидения писать, а не о ночных монтажах вспоминать, – заметила ехидно Протопопова.
– А чего его писать? Я сам и есть его Ветхий Завет, – ничуть не смутился маэстро. – Так вот, дети... – Он опять нашел взглядом самую юную и симпатичную, вдохновился и продолжил свой увлекательный рассказ.
– Не беспокойтесь, скоро пойдем в редакцию, – успела ему шепнуть Ирина. – Вам, как я понимаю, нужна Норвегия?
– Мне нужно то, что ты снимала в «Плазе». Все-все, до секунды, – так же шепотом ответил ей генерал.
Протопопова кивнула и достала свой мобильник.
– Микола? Это я, твоя повелительница, – командным голосом сказала она трубке. – Через десять минут чтобы как штык был в редакции. И выложи на мой стол все пленки из Осляндии. Усвоил?
– ...И поэтому знайте, дети, когда кто-то вам звонит поздним вечером и предупреждает, что останется на ночной монтаж, этот человек лжет вам, ибо не было в нашей истории ночных монтажей, которые не заканчивались бы любовной вакханалией... Если мы, конечно, говорим о настоящих ночных монтажах, – на всякий случай уточнил маэстро, видимо, что-то вспомнив.
– Не бойся, девочка, – сказала Протопопова самой юной и самой симпатичной, которая при последних словах маэстро почему-то слегка испугалась. – Он сам у нас уже давно не монтирует, – кивнула она в сторону ведущего.
– Ты змея, Протопопова, – грустно констатировал маэстро.
– Черт, вот ведь удался день! – посмотрела Протопопова на генерала радостными глазами.
* * *– Ирочка! – услышал мужской голос позади себя генерал. Вот же ж черт, нужно быстрее уходить из этого кафе.
Поскольку места за их столиком больше не было, вновь прибывшая компания тут же устроилась за соседним. Ее возглавлял видный деятель Государственной думы, переживший уже несколько созывов благодаря своему тонкому политическому чутью и грамотному лавированию в океане фракций, движений и партий. Его сопровождала очаровательная помощница-блондинка. «Господи, – вздохнул про себя Николай Дмитриевич, – ну почему же у них всегда помощницы молодые блондинки? Взяли бы хоть раз для разнообразия, скажем, брюнетку...»
Помимо штатной помощницы-блондинки, в группе депутата в этот вечер состоял еще молодой эстрадный певец, которого в последнее время усердно раскручивали по разным телеканалам. Певец пока скромно молчал, украдкой бросая из-под своих пушистых ресниц внимательные взгляды по сторонам. Его явно интересовало то, как местная публика на него реагирует.
* * *– Ирочка, – укоризненно сказал бессменный депутат, – вы про меня совсем забыли.
– У меня теперь нет программы. Я снимаю документальные фильмы.
– Снимите меня в документальном фильме, – живо откликнулся депутат.
– А на какую тему?
– Господи, солнце мое, да какая разница? – искренне удивился депутат. – Что увидим, про то и споем.
– Вообще-то у меня сейчас проект про неравные браки, – задумчиво сказала Протопопова.
