Елена Ханга - Третье пророчество
– Это не просто женщина! – однажды мудро сказал телережиссер, высоко подняв указательный палец, своим собратьям по несчастью, среди которых был и бывший майор Карписонов (они, кстати, теперь все очень дружили). – Эта женщина послана нам Богом в качестве наказания нам, мужчинам, за все наши прегрешения!
И все с ним согласились.
* * *Николай Дмитриевич, разумеется, не входил в клуб мужей и любовников Ирины Протопоповой, но вот дружил с ней с искренним удовольствием. При всех своих странностях Ирина была блестящим профессионалом, а это качество – довольно редкое по нынешним временам – генерал особенно ценил в людях, какой бы там ни была их частная жизнь. Кроме того, что Протопопова обладала так называемой телехаризмой, то есть способна была прошибить стекло телевизора и, что называется, дотянуться до зрителя рукой, а выражаясь еще проще, повести многомиллионную аудиторию в любом известном только ей направлении, – так вот, кроме всего этого, было у нее и еще одно редкое профессиональное качество. Как журналист, Протопопова умудрялась находить совершенно уникальные темы и раскапывать удивительные истории. И помимо этого, был у телекрасавицы еще один очень редкий дар – оказываться в нужное время в нужном месте, как говорят в американских фильмах.
* * *«Вот именно, в нужное время и в нужном месте!» – подумал сейчас Николай Дмитриевич, вспоминая репортаж Протопоповой, который он на днях увидел по телевизору. Красивая Ира Протопопова стояла на фоне центра «Плаза» в Осло, где проходила международная конференция по вопросам континентального шельфа в Баренцевом море, в которой участвовала, конечно, и российская делегация. А потом съемки продолжились уже в самой «Плазе»...
Николай Дмитриевич быстро набрал номер мобильного телефона Протопоповой.
– Привет, красавица! Ты уже в Москве?
– Не спит разведка! Приятно слышать, Николай Дмитриевич. Только что вернулась из Осло.
– И как там – в Ослином царстве?
– Жутко, товарищ генерал! – радостно отрапортовала Ирина. – Инфляция, безработица, голодающие трудящиеся, народные бунты повсюду.
– Ты мне скажи, красавица, много ты там наснимала? – не утерпел скорее перейти к делу Николай Дмитриевич.
– Как обычно...
– А остались у тебя эти, как вы их там называете... отходники?
– Чего-чего? – переспросила Ирина и тут же, поняв, что имел в виду генерал, расхохоталась. – Исходники, Николай Дмитриевич, исходники! В смысле исходный материал.
– А я думал, что отходники, потому что это то, что вы не показываете по ящику, ну в том смысле, что они идут у вас в отход.
– Гениально, мой генерал! Теперь я их так и буду называть – от-ход-ни-ки! Гениально!
– А где ты сейчас, красавица моя?
– Как всегда, на посту. В Останкино, Николай Дмитриевич!
– Так вот ты сиди там и никуда не уезжай. Я сейчас к тебе приеду! – заволновался генерал. – А эти отходники у тебя с собой?
– Так точно, товарищ генерал!
* * *В кафе на первом этаже Останкино, несмотря на поздний час, жужжала многочисленная публика. Здесь пересекался на недолгие мгновения реальный и виртуальный мир России, и любой простой телезритель, случайно попавший в телецентр, чтобы посидеть на задней скамейке на записи какой-нибудь лотереи, а то и на самом «Поле чудес», мог запросто увидеть за соседним столиком известного телевизионного человека. А при большом желании с ним даже можно было вступить в короткий разговор. Наиболее отчаянные любители телевизионных искусств и вовсе могли подойти к своему любимому виртуальному персонажу, слегка хлопнуть его по плечу и бодро поинтересоваться:
– Как жизнь, Лева?
Лева, конечно, поначалу шарахался от такого обращения и долго честно пытался вспомнить лицо человека, который подошел к нему с такой уверенностью, но не вспоминал и смущенно пытался как-то выпутаться из неловкого положения. Дело в том, что телеведущие действительно не всегда помнили людей, которые к ним время от времени подходили, а потому боялись понапрасну обидеть своим неузнаванием хорошего человека. Поэтому Лева или кто другой из ведущих, к кому с такой искренней радостью обращался неведомый поклонник, обычно неуверенно кивали в ответ, мол, ничего жизнь, хорошо, спасибо... А поклонник отходил, крайне довольный собой, и значительно подмигивал своим приятельницам, которые сидели застенчиво за дальним столиком и, конечно, только что видели его неземной триумф.
Среди таких активных поклонников были, правда, и особенно нагловатые, которые простым вопросом про жизнь не довольствовались. Порой они подходили к какому-нибудь телеведущему, одиноко сидевшему за столиком, молча подсаживались к нему и тяжело вздыхали:
– М-да... Видел я тебя на прошлой неделе, Леха! Как-то ты выдохся... Как-то у тебя ушел кураж, не замечаешь?..
Телеведущий ошалело смотрел на непрошеного гостя и молчал. Гость понимал это молчание как полное согласие со своим мнением, подбадривающе кивал ведущему и говорил:
– Ничего, это пройдет... – А потом задорно предлагал: – Выпьем, Леха? Я угощаю!
Обидевшись на отказ выпить, активный поклонник возвращался в компанию своих друзей и небрежно присаживался с отсутствующим видом.
– Ты чего, знаком с ним? – спрашивали изумленные друзья.
Поклонник неопределенно качал головой, как бы не отрицая такого предположения.
– И о чем вы говорили? – возбужденно интересовались друзья.
– Да так, – загадочным голосом отвечал активный поклонник. – У нас с ним давние разговоры...
* * *Вот в этом кафе в Останкино и сидела роскошная Ирина Протопопова, одним глазом бдительно посматривая на главный вход в ожидании Николая Дмитриевича. Эта женщина не из тех, кого нужно долго искать глазами, подумал с привычным уже восхищением генерал, сразу обнаружив Ирину среди многочисленных обитателей кафе. Она сидела за крайним столиком, но почему-то казалось, что теперь самый центр всего кафе переместился именно в этот край.
«Вот что такое гвардия», – с уважением подумала Протопопова, заметив в руке генерала маленький изящный букет. Пожалуй, она не могла припомнить ни одного случая, когда Николай Дмитриевич явился бы к ней без цветов. За исключением только их самой первой встречи, но тогда явилась она к нему, а не он к ней.
– Как звездная жизнь?
«А теперь гвардия обязательно поцелует даме ручку», – с удовольствием подумала Протопопова, и генерал тут же наклонился к ее руке для поцелуя.
– Звездим потихоньку, – ответила она и не смогла удержаться: – Все-таки в мужчинах вашего поколения есть особый шарм. Потомкам он, увы, не передался.
– Тебе ли жаловаться, деточка? – улыбнулся генерал.
– А что? Так, перебиваемся чем Бог послал, – кокетливо улыбнулась Протопопова.
...Вот что его всегда профессионально останавливало в слишком красивых женщинах, так это совершенно лишнее внимание окружающих к собственной персоне. Николай Дмитриевич отчетливо ощутил сейчас на себе чуть ли не с десяток взглядов, которые доброжелательными назвать было трудно. Еще бы, приплелся какой-то старый хмырь и теперь на глазах у общественности посягает на общенародное достояние, которым, безусловно, являлась Ирина Протопопова.
Стервозная телекрасавица, конечно, прекрасно понимала и его переживания, и смысл окружавших их взглядов. В такое положение они попадали уже далеко не в первый раз. И, как всегда, она постаралась ситуацию обострить еще больше. Протопопова придвинулась поближе к генералу, обняла его одной рукой за шею и приникла к уху, страстно зашептав:
– Мой генерал, вы приехали с заданием? Кого мне нужно убить и как? Зарезать или пристрелить?
Скрипнув зубами, Николай Дмитриевич с трудом сохранил спокойное выражение лица и тихо сказал:
– Что же ты делаешь, деточка? Зачем тебе это?
– А пусть подергаются немного, – невозмутимо ответила Протопопова. – Да и имиджу не повредит. Неизвестный бойфренд с цветами. Наверняка здесь ошивается парочка корреспондентов из «Экспресс-газеты». Завтра, глядишь, напишут.
– Насчет бойфренда, конечно, спасибо за комплимент... – с легким смущением сказал Николай Дмитриевич. Злиться на нее было невозможно. Во-первых, на нее вообще никогда невозможно было злиться. А во-вторых, уж к этим ее шуточкам он привык давно – собственно, с тех пор, как она их стала себе позволять в отношениях с ним.
– А вдруг вас уже сфотографировали? Тайком? – Она сделала испуганные глаза. – И завтра во всех газетах, представляете, вы и я! «Последняя любовь Ирины Протопоповой»!
– Скорее уж последняя любовь пожилого бойфренда, – не так уж весело пошутил генерал и вдруг осекся. У входа в кафе показался вдруг не кто иной, как Женя Линдерман собственной персоной. За топ-менеджером интимных интриг следовала небольшая, но почтительная свита. Как это часто бывает в похожих ситуациях, взгляды генерала и Линдермана тут же пересеклись, и топ-менеджер заметно вздрогнул. Он инстинктивно слегка поклонился Николаю Дмитриевичу и прошествовал дальше в поисках свободного столика, но походка его после такой неожиданной встречи заметно изменилась. Вместо той царственной поступи, с которой он вплывал в кафе, Женя теперь мелко засеменил вперед, чем несколько удивил свою свиту.
