Фридрих Незнанский - Ошибка президента
"Скронц", что-то это напоминает», — думал Турецкий.
Когда зазвонил телефон, Турецкий быстро поднял трубку
— Александр Борисович, — раздался голос Пети Бояркина, перешедшего из милиции в агентство к Славе Грязнову — Это чудо, но мы ее нашли. Записываете?
— Да, да, — подтвердил Турецкий.
— Елена Афанасьевна Мкртчян, вдова, вместе со старой матерью и дочерью Кориной проживают по адресу: Барашевский переулок, дом пять, квартира четырнадцать.
Турецкий машинально записал адрес на листе перекидного календаря, стоявшего перед ним, буркнул в трубку «Спасибо», положил ее на место, снова взглянул на записанный адрес и внезапно подскочил на месте.
«Саруханов! — мелькнула в голове ужасная мысль. — Немедленно предупредить Саруханова».
2
Саруханов провел в доме своей двоюродной тетки всего три дня, а ему казалось, что прошла целая вечность. Больше всего его угнетала неизвестность — сколько еще придется сидеть в этой квартире, которая внезапно показалась тесной, крошечной, маленькой.
Он еще терпел все это до вчерашнего вечера, пока в нем оставался страх, но то, что произошло накануне, внезапно вспыхнувшая страсть разбудили в испуганном животном человека. Хотелось свободы, хотелось просто пройтись по улице. Ведь с того самого дня, когда взорвалась машина, в которой сидел Гамик, Сергей не знал ни минуты, когда его отпустил бы страх. И вот это время настало.
Он проснулся и лежал с открытыми глазами; хмурый осенний рассвет за окном наступал тягуче-медленно. Но Сергею и некуда было торопиться. Он еще ощущал тепло Таниного тела, вкус ее поцелуев на губах, и было радостно сознавать, что это может повториться и сегодня, и завтра, обязательно должно повториться.
В коридоре послышались легкие шаги. Таня. Зашумела вода в ванной, затем раздался шорох в коридоре, открылась и закрылась дверь на кухню. Сергей еще несколько минут лежал, прислушиваясь, потом поднялся и прошел на кухню, куда, как ему показалось, ушла Татьяна.
Она действительно была там. Стояла у стола перед телефоном и смотрела в постепенно редеющую темноту за окном. Начинало светать.
— Таня, — сказал Сергей.
Она вздрогнула и резко обернулась. Ее лицо было напряженным и озабоченным.
— Ты проснулся? — спросила она, пристально глядя на него.
— Да, — ответил Сергей, — я услышал, как ты прошла на кухню, и подумал, что тебе тоже не спится.
Лицо Татьяны разгладилось, и она сразу снова стала красивой.
— Да, — сказала она, — так и не смогла уснуть. Узнавала, сколько времени, — она кивнула на телефон. — А то у меня часы встали.
— А я лежал и думал о нас, — сказал Сергей.
— Я тоже об этом думала, — сказала Татьяна и улыбнулась. Ее лицо сразу стало таким, что Сергей не мог удержаться, подошел к ней вплотную и крепко сжал в объятиях.
— Не надо, увидит Корина, — прошептала Таня. — Я думаю, афишировать наши отношения не стоит. По крайней мере, здесь. Нам лучше не повторять того, что случилось. И тем более не обниматься каждую минуту.
— Но если я хочу тебя обнять, — ответил Сергей, — и что в этом плохого? В том, что мужчина полюбил женщину, а она его?
Татьяна слушала его, прикрыв глаза.
— После того, что случилось, — она посмотрела ему пристально в глаза, — мне как-то все время не по себе. Я стала другой. Хочется что-то такое сделать — и нельзя. Здесь Корина, бабушка Ставрула. Хочется вздохнуть полной грудью. Знаешь, — она прижалась к Сергею, — мы же можем выйти на лестницу. Корина что-то говорила, и я так поняла, что на улицу тебе нельзя выходить. Это действительно так опасно? Ты скрываешься? Боишься чего-то?
Последний вопрос ударил Саруханова, словно током. Он боится? Мог ли он показать это женщине, тем более такой прекрасной, тонкой, женственной? Он лучше бы умер, чем признался в своих страхах, тем более что они были, эти страхи.
— Я ничего не боюсь, — сказал он, прижимая ее к себе. — И мы, конечно, можем выйти на улицу. Хоть сейчас.
— Сейчас не стоит, — улыбнулась Татьяна, — а вот через час рассветет. Я так люблю раннее утро...
3
Саруханов не сразу понял, что произошло. Сзади на него прыгнули двое. Он обернулся и ударил одного, судорожно ища глазами Татьяну. Ее нигде не было. «Хорошо, что ей удалось уйти, — подумал он. — Засада», — мелькнула вторая мысль. Он вспомнил телефон на кухонном столе. Но эта мысль промелькнула и сразу же улетучилась — потому что в руках у одного из нападавших блеснул нож.
Полоснуло, но боли не было. Сергей ждал нового удара, но его не последовало, напротив, стало легче дышать. Он с трудом приподнял голову и увидел бегущего Турецкого.
Турецкий сломя голову влетел в переулок. Положение было критическим. Саруханов тихо сползал по грязно-желтой стене, перед ним в боевой стойке стоял плечистый молодой парень, и с конца широкого ножа на асфальт капала кровь. Парень, видно, только что нанес удар и теперь как будто раздумывал: то ли для верности пырнуть Сергея еще, то ли выбросить орудие преступления и смываться. Второй, державшийся несколько сбоку, обернулся на звук шагов.
— Стоять!.. Мать вашу!!! — во все горло заорал Турецкий, надеясь не столько отвлечь боевиков, сколько рассчитывая разбудить кого-нибудь за темными окнами. Ибо все предыдущее, как он понимал, произошло очень тихо и быстро.
Парни переглянулись. Первый кивнул второму, и второй упругими скачками двинулся навстречу Турецкому. В его руке словно сам собой возник нож с лезвием по верхнему краю.
Для раздумий у Турецкого времени не оставалось, и только благодаря этому он встретил боевика по всем правиламм. Ушел с линии атаки, успел подхватить мелькнувшую руку, крутанулся направо и заломил парню кисть. Дальше полагалось бросать башкой оземь, но в самый решительный момент недолеченное плечо предательски екнуло, рука безвольно обвисла, и вместо броска получился какой-то бездарный толчок. Парень упруго перекатился назад и мгновенно вскочил. Его напарник покинул обмякшего Саруханова (Турецкий заметил, что глаза у Сергея закатились) и двинулся на помощь второму. Не то чтобы тот не мог справиться сам — бывалые ребята уже поняли, что во второй раз уйти от ножа он вряд ли успеет. Просто шум, который в самом деле кого-нибудь мог разбудить, требовалось прекратить, и побыстрее.
Турецкий понял, что погиб, судорожно вскинул здоровую руку ко рту, собираясь хотя бы засвистеть... и в это время из-за угла дома вышел человек с красным рюкзаком за спиной, а на улице еле слышно заворчала мотором отъезжающая машина. Турист, сообразил Саша. Возвращается домой с уик-энда в лесу или на байдарке. Черт носит их в такую погоду. Господи, только его тут еще не хватало!..
Второй, не оглядываясь, продолжал теснить Турецкого в угол двора. Первый развернулся к туристу и сделал в его сторону угрожающее движение ножом: дескать, вали по-хорошему, да смотри, покрепче забудь все, что видел и слышал. Турист сперва удивленно остановился, потом сбросил рюкзак и пошел навстречу боевику.
Второй самоуверенно покосился назад, посмотреть, в чем там заминка у первого, на миг отвлекся, и Турецкий все-таки успел нырнуть под блестящее лезвие, рванувшееся к его горлу. Он увидел несущийся навстречу асфальт, выставил больную руку для кувырка и понял, что теперь уже наверняка погиб, ведь рука сейчас подогнется. Однако рука не подогнулась, и Турецкий получил еще секунд пять жизни. Вряд ли больше. Он лежал на спине и, несмотря на мелькавшие в глазах огоньки, теоретически все-таки был еще не совсем беспомощным, но...
На самом деле он был им не нужен. Скорее всего, они просто бросили бы его и сбежали, если бы не турист. Раздался жуткий крик. Турецкий и второй боевик обернулись. Турист стоял на коленях над распластанным первым и, согнув ему ногу, энергично поворачивал ступню. Нож валялся на асфальте метрах в пяти. Парень кричал без слов, как раненое животное.
Вот теперь в ближайших домах наверняка уже вовсю крутились телефонные диски. Мужчина выпустил потерявшего сознание боевика, тут же каким-то непостижимым образом оказался на ногах и немедленно прыгнул ко второму.
Второй сразу понял, что лучше не подпускать его к себе. Он метнул нож, но от потрясения и испуга промахнулся. И со скоростью спринтера рванул прочь.
Мужчина не стал его догонять.
— Живой? — спросил он, останавливаясь над Турецким.
— Да вроде, — отозвался Саша. — Спасибо...
Он мог бы поклясться, что ни разу не ударялся головой, но факт оставался фактом — с разбитого лба по лицу текла кровь. Он вспомнил о Саруханове и поспешно поднялся.
Когда он подбежал к Сергею, тот застонал и повернул голову.
