Лариса Соболева - Ночи с Камелией
– Я так и думала, что Надин не воспользуется своей модисткой, – сказала Марго в карете. – Но вы были правы, когда не спрашивали в лоб, иначе мадам Сюзо не сказала бы, кому шила. Она новенькая в нашем городе, только завоевывает клиентов, а имя Надин кое о чем говорит. Ну, вот и все, Виссарион Фомич.
– Не все, – коротко бросил он.
– Не все?! – ахнула Марго. – Что же вы еще хотите?
– Доказательств.
– Но доказательства получены.
– Не горячитесь, ваше сиятельство, – лениво, впрочем, как и всегда, бубнил Зыбин. – Совокупность улик с мотивами и есть доказательства, а тут не все гладко-с. Ваш покорный слуга (и не съязвил при том) стар и мудр, много видал преступников и на глазок определяет, есть ли почва для обвинения. Оболенцева… Хм! Молода, красива, богата, развратна. А надобно доказать, что она убила, ибо ничего нет страшнее несправедливости, за пособничество которой грядет Божья кара.
Марго открыла рот: что тут мудрить, когда все ясно? С другой стороны, она сделала в Зыбине новое открытие – он предан долгу, но не хочет брать греха на душу, поэтому осторожен. И это ленивый, грубый, неучтивый старик, которому, как казалось, лишь пироги да пуховики по нраву. В то же время у него не заплывший жиром ум, он ратует за справедливость. Не может же в одном человеке умещаться столько противоположностей!
– Но почему вы сомневаетесь? – спросила Марго, желавшая понять, что у него засело в голове.
– Да, все указывает на Оболенцеву, скорей всего так и есть. Однако существует еще одна женщина, и у нее мотив уничтожить Долгополова с сыном куда более существенный.
– Кто? – замерла Марго.
– Вики Галицкая.
Марго откинулась на спинку сиденья, а если бы стояла, то наверняка грохнулась бы на мостовую. Да, летняя история ей показалась детской забавой, но после нее Марго вообразила себя сведущей в сыскном деле. Единственное, что она вымолвила, так это:
– Но против Вики нет улик, зато их с лихвой хватает против Надин.
– А где вы покупаете шляпки?
Все же он способен удивлять ее, переключаясь на незначащие темы, хотя Марго дала себе слово ничему не удивляться, а думать, зачем это Зыбину.
– В Петербурге, Москве и за границей, – ответила она.
– Мне нужны местные мастерицы.
– Извольте, – догадалась она, для чего ему шляпницы, – я непременно достану адреса.
– Да, Маргарита Аристарховна, ежели Галицкая покупала шляпу, то с Оболенцевой подозрения снимутся, несмотря на улику».
17
Она распахнула дверцу и сразу назвала таксу:
– Триста рэ секс-услуги.
– Все-все за триста? – вступил в торг Артем.
– А тебя на все-все хватит?
– Меня-то хватит, тебя бы хватило.
– Я выносливая, если клиент платежеспособный.
– Повернись. (Она повернулась спиной, приподняла юбку, показав зад.) Дороговато берешь, я цену знаю. Двести.
– Один сеанс, – согласилась она. – И то за молодость скидку делаю, старым козлам я не уступаю.
– Ладно, я не жадный, лезь. Посмотрю, на что ты способна, может, и на штуку расколюсь.
Сев рядом с ним, она зажмурилась от света, загоревшегося в салоне, запротестовала:
– Блин, ослепил. Выключи свет! Или тебе не в кайф секс в темноте?
– Я только посмотреть, – выключив свет, сказал Артем. – Мне не всякая подходит, красивых люблю.
– И как? Подхожу тебе?
– Угу. Ну-с, приступим?
Вот и первая для нее неожиданность: клиент потребовал отработать, не отходя от кассы, она растерялась:
– Че, прямо здесь? На улице?
– Мы в машине, а не на улице. – Артем потрепал ее по щечке. – Бабки сразу или потом?
– Сразу.
Артем достал кошелек, раскрыл его перед носом простипомы, а денег там тьма (все купюры фальшивые), протянул две сотни:
– За первый сеанс.
– Давай отъедем в темный уголок, чтобы никто не мешал. А то ходят и ездят тут разные. Менты, к примеру. Мне неохота к ним в обезьянник. Здесь недалеко пустырь, там никто не помешает.
– Знаю, знаю, – не возражал он, заводя мотор.
Ехал, не выпуская из виду ни одно ее движение, и думал: «Как же она вышла, что ее ребята не заметили? Почему прозевали? А на пустыре, возможно, нас ждут сообщники, но убивать будет она». Тем временем пассажирка достала небольшую и плоскую бутылку, отвинтила пробку, протянула ему:
– Давай за встречу? Чтобы нам было суперхорошо.
– За рулем не пью, – отказался он.
– Иди ты! Это коньяк. Потенцию поднимает.
– У меня с потенцией полный порядок.
Вторая для нее неожиданность: клиент не стал пить. Значит, сначала она поила коньяком, ослабляла реакцию, а потом…
– Э, ты что делаешь? – Артем одной рукой убрал ее руки, расстегивающие ремень на джинсах.
– Чего испугался? – рассмеялась она. – Я тебе такой кайф обеспечу прямо на дороге…
– Что врежемся. У меня тачка дорогая, новая, я не хочу угробить ее даже ради кайфа.
Третий раз случился сбой, она присмирела, видимо, обдумывала, как ей быть в такой неординарной ситуации. Тем временем Артем подъехал к пустырю, но на него не заехал, заглушил мотор, включил громче музыку.
– Ну, начнем, Танька?..
* * *Лика не спала, она всегда плохо спит, когда Артема нет дома. Снова наступила ночь, снова он не позвонил и не пришел. Лика не решалась сама позвонить Артему, зная, как ему это не нравится, он так и говорит:
– Не смей звонить, не доверяешь, давай расстанемся.
Расстаться? Ни за что! Никогда! Лика подозревала, что у него есть женщина, с которой он и проводит ночи. В воображении она рисовала ее, пытаясь угадать, чем та, другая, привлекла Артема, мысленно сравнивала с собой. Но как сравнить, не зная точно, какая она? Как развернуть его к себе? Только терпением. Пусть он остается с ней из жалости, а все же остается. Пройдет время, и он поймет, что ему нужна Лика, не может не понять. Терпение, терпение…
Но от бессилия и ревности Лика плакала, мало веря, что все изменится. Так она проводила много ночей, понимая: он старается бывать у нее все реже и реже. Она приняла таблетку снотворного, прописанного врачом, легла. Врачи… Артем заставил ее пойти к врачам, она честно сходила, и что? Наплели, будто у нее невроз, будто бы она не отвечает за свою жизнь, мол, ей помогут вернуться к себе. Но не спросили, хочет ли она вернуться к себе? Зачем ей возврат, если Артема рядом не будет? Подруга консультировалась у психолога (самой стыдно было сходить), тот подтвердил диагноз и сказал, что страх утратить Артема, а с его стороны жалость к ней и боязнь, что она убьет себя, приведут обоих к садомазохистским комплексам. В конечном счете он возненавидит Лику, она станет ему физически противна, самое разумное – отпустить его. Глупости все это, любовь нельзя ненавидеть. А раз Артем боится за ее жизнь, значит, тоже любит, это же как дважды два. Любит, просто из мужского упрямства не хочет это признавать, иначе ему было бы безразлично, что станет с Ликой. Терпение… Сколько женщин отвращают от себя мужчин слезами, нытьем, упреками, Лика не повторит глупые ошибки, она возьмет Артема терпением.
– Не отпущу, – шептала она. – Никому не отдам.
Не спала и София. Тревога нет-нет да и сжимала сердце до боли, потом оно долго щемило. Вон и ветер поутих, казалось, тревогу нагоняет он. А в голову ничего не лезло, кроме: что там, на городских улицах? Обойдется или… Почему, собственно, мыслями она там, с ним? Он ей никто, а она с ним. Пора бы окончательно разобраться в переживаниях, но пугало, что внутренние разборки утяжелят состояние, возможно, правда о себе не придется по душе. Вообще-то правду она уже знала, но знать и признать – да, так есть, – разные вещи. София упорно отвлекалась, не желая признаний, которые потребуют принятия решений, а за решениями грядут перемены. Перемены… Их все остерегаются, это зыбкая почва, никто не гарантирует, что ты не провалишься. И все-таки перемены близко, но не сейчас, сейчас София…
Дописывала последние сцены«Городские мастерицы наловчились делать шляпки не хуже столичных, притом не повторяя модели. К счастью, их в городе было немного. Разнообразие изумляло, у Зыбина зарябило в глазах, но траурных головных уборов имелось в наличии мало, все они отличались от улики. Мода установилась на маленькие шляпки с перьями, цветами, лентами, бантиками, рюшами. Шляпа Надин отличалась широкими полями и строгостью, перья на ней падали сзади и вниз, а также были длинными, чего не допускала мода. На этот раз Виссарион Фомич не брал Стешкин капор с облезлыми перьями, предоставив Марго говорить с мастерицами, ведь интерес пожилого человека к женским шляпкам вызовет подозрения. Ее сиятельство доставала убор Надин и говорила:
