Три грации на обочине - Лариса Павловна Соболева
Георгий Дмитриевич ждал в пустом коридоре
Обычный офис: множество дверей, коридоры сверкают чистотой, озабоченные клерки снуют туда-сюда, но ни одного стульчика нет, чтобы присесть – какое неуважение к тем, кто приходит сюда. Георгий Дмитриевич приехал с утра и прождал уже полтора часа, устал, конечно, стоять, поэтому прохаживался в медленном темпе, заложив руки за спину.
У него сложилось мнение, что Митя не желает встречаться с отцом бывшей девушки, но это его проблемы. Георгий Дмитриевич настроился ждать хоть до ночи. Да, не будет есть и пить, но дождется, ведь когда-то Митя вынужден будет выйти, стало быть, не миновать ему встречи. Настроившись на изнурительное ожидание, он не раздражался – нет, нет, прекрасно понимал, что парню тяжело его видеть, а потому заранее простил.
– Георгий Дмитриевич! – выглянув из кабинета, позвал его Митя. – Заходите. И простите за долгое…
– Ничего страшного, – перебил несостоявшийся тесть, энергично подбегая к молодому человеку. – Это ерунда, у меня много времени… Митя…
Пауза возникла неловкая, Мите нужно пригласить Георгия Дмитриевича, по всему видно, он этого делать не хотел, но отец Искры не намерен отступать:
– Мне нужно поговорить с тобой… Я не займу много времени.
– Да, да, конечно, – потупился тот, потом отступил и, открыв шире дверь, пригласил несостоявшегося тестя: – Проходите, для вас у меня всегда есть время… Мой кабинет в самом конце.
Идя через довольно обширное помещение, разделенное стенами из прозрачного пластика на клетушки, обставленные офисной мебелью, Георгий Дмитриевич отметил, что Митя управляет довольно большой группой людей. Если б его девочка оценила в должной степени парня, умерив спесь, сейчас была бы жива. Но это так, попутно рождались мысли, пока он шел к кабинету, мысли уже не приносили ничего, кроме пустоты. С пустотой отец Искры сжился и постепенно принимал ее, понимая, что предстоит жить с этой данностью до конца своих дней.
Кабинет Мити стильный, блистал идеальным порядком, в оформлении соблюден принцип минимализма, тем не менее смотрелся и представительно, и дорого. Хозяин уселся в объемное кожаное кресло с завышенной спинкой, Георгий Дмитриевич – на краешек стула, словно проситель… вообще-то, так и есть: он проситель. Чтобы не занимать время, нежданный гость без обиняков приступил сразу к делу, положив свой смартфон на стол:
– Я знаю, тебе кто-то прислал компрометирующую Искру запись, где она с молодым человеком в постели. Я хочу получить эту запись.
И решительным жестом придвинул смартфон ближе к Мите, который прослыл невозмутимым человеком с крепкой нервной системой, а сейчас заерзал, замельтешил. Он потер пальцы, посмотрел вправо-влево, запрокинул голову, потом опустил и уперся подбородком в собственную грудь. Он действительно попал в сложное положение: дать отцу жесткий компромат на дочь, которая лежит в могиле… это бесчеловечно. И врать, будто стер видео, уже поздно, Георгия Дмитриевича не удастся обмануть.
– Откуда вы знаете? – наконец выговорил Митя.
– Когда мне нужно что-то узнать, я узнаю, чего бы это ни стоило, – заявил Георгий Дмитриевич. – Я понимаю, тебе не хочется отдавать мне запись, понимаю причины, но давай не будем попусту терять время, мне нужна запись.
– Зачем?!
В одном слове было столько сочувствия, непонимания, растерянности, что отец Искры ответил без напора, по-доброму:
– Ты поймешь меня тогда, когда у тебя родится дочь, когда вырастишь… но не дай бог тебе ее потерять. А сейчас ни одно мое слово не убедит тебя.
– Поймите…
– Митя! – не повышая голоса, притом внушительно произнес Георгий Дмитриевич и указал глазами на свой смартфон.
Молодой человек сдался. Беря телефон и доставая свою трубку из кармана, он все же сообразил поставить условие:
– Об этой записи знали немногие: Искра, я и следователи, если не считать того, кто мне ее прислал. Но я понятия не имею – кто это, думаю, он никому не открылся, а мне очень хочется знать. Точно так же хочется, как вам, увидеть видео с Искрой. Давайте баш на баш: я вам видео, вы мне сдатчика.
– Что ты хочешь с этим человеком сделать?
– Да ничего, – усмехнулся Митя. – От таких людей предпочитаю держаться подальше, чтобы не было проблем, только и всего. Ну же, Георгий Дмитриевич…
Взглянув исподлобья на него, отец Искры понял, что подозрения незаслуженно пали на следственную группу, это несправедливо, и тогда сказал:
– Это подружка Искры, она слышала ваш разговор у клуба. Тебе она ничем не навредит, поэтому имени я не назову. Прости, так будет лучше.
– Подружка… – неопределенно произнес Митя, перебрасывая из своей трубки в смартфон Георгия Дмитриевича запись. – Вот, возьмите.
Взяв телефон, несостоявшийся тесть, идя к двери шаркающей походкой, сунул ее в карман пальто и вышел, забыв попрощаться.
Подружка? Слышала… Потирая подбородок и глядя в панорамное окно, Митя вспоминал вечер в клубе. Во время выяснения отношений никого рядом не было не только вблизи, но и вдалеке. Перед клубом парковочная площадка, автомобили стояли по периметру, середина была свободной, так что ни спереди, ни с двух боковых сторон никто не мог слышать. Даже если подружка сидела в машине, то лишь видела ссору, но не слышала, следовательно, подслушивала из клуба, стоя за дверью… А с кем Искра пришла? Ну, да, да, с верным хвостиком…
– Сэра! – ударил он ладонью по столу. – И на похоронах она единственная была, рыдала… Когда Бог раздавал мозги, на эту тупицу не хватило.
Сэра прислонилась щекой к окну и закрыла глаза
Стекло холодное, приятное. Вдруг рука толкнула ее в плечо и:
– Сэра! Не спи, здесь тебе не отель.
«Отель» Феликс особо выделил, одной интонацией выразил отношение к девушке. В десять утра он и Павел приехали к ней домой и под свою ответственность забрали на следственный эксперимент, обещали вернуть прямо в руки, от которых Сэра отбилась. Ее мама, конечно, готова была голову открутить непутевой дочери, а та – никакая, с бодуна вестимо.
Если ехать по прямой, уйдет минут семь-десять, но дорожные знаки расставлены таким образом, что приходится приличный крюк дать, чтобы добраться до места происшествия. Это время. В качестве развлечения Феликс доставал Сэру, либо глядя на нее в зеркало заднего вида, либо уставившись в лобовое стекло:
– Слышь, Сэра, неужели ты так надралась вчера одним мартини? Это же компот. Маме можешь заливать, а я не верю. Ну, точно приложилась к стакану раньше… что за бормотуху вы пьете на своей тусне? Хотя… порция стограммовая, а было их пять, выходит, Сэра уговорила пол-литра мартини. Ну, ты, мать, сильна! Уверенно движешься к алкоголизму, это не гламурно, чесслово.
– Отстаньте, – вымолвила она сухими
