Э. Хартли - В день пятый
Учтиво поклонившись, Ватанабе с обворожительной неловкостью пробормотал слова приветствия и гладкие комплименты. Несмотря на свою звездность, он ухаживал за женщиной так, как и большинство тех японцев, что знала Куми, то бишь с мальчишеской неуклюжестью, нацеленной на то, чтобы усыпить ее бдительность. Ватанабе предложил ей сигареты, от которых она отказалась, и шампанское, на которое она согласилась.
Они разговаривали по-японски. Куми не собиралась раскрывать свое происхождение, и в этом ей помогало достаточно свободное владение языком. Она не могла убедительно воспроизвести какой-нибудь местный диалект, однако та особа, которую изображала Куми, наоборот, готова была бы сделать все возможное, чтобы скрыть подобную ограниченность, так что с этим не должно было возникнуть никаких проблем. Куми играла роль лощеной жительницы Токио, приехавшей в гости к своей бывшей однокурснице, которая теперь работала в Эн-эйч-кей. Она якобы увидела Ватанабе на пресс-конференции и была… заинтригована. Признательно улыбнувшись, археолог сказал, что не заметил ее в зале.
— Я не хотела попадаться вам на глаза до тех пор, пока не определюсь, как мне быть, — с легкостью солгала Куми.
— Что же вы надумали? — спросил Ватанабе, наслаждаясь игрой.
— Выпить, — ответила Куми спокойно, ничего не раскрывая, но при этом откровенно глядя в его скрытые темными очками глаза.
Удовлетворенный таким ответом, Ватанабе чокнулся с ней и пригубил шампанское.
Минут десять Куми говорила ни о чем, позволяя мужчине обхаживать ее, но сохраняя физическое расстояние, демонстрируя истинную японскую сдержанность и в то же время не осаживая его. Затем она перевела разговор на раскопки, особо подчеркнув свой интерес и восхищение. Та женщина, которую изображала Куми, ни за что не стала бы открыто хвалить самого археолога, но с этой задачей прекрасно справились комплименты, адресованные его работе. Ватанабе не хотелось уклоняться в сторону, но он, похоже, сообразил, что этот путь ведет к большей близости, и начал рассказывать о раскопках, о том, как наткнулся на первые предметы, что показалось ему странным в костях… Куми осторожно, не расставаясь со своей расчетливой сдержанностью, проявляла растущее внимание, слушая археолога с широко раскрытыми глазами и вознаграждая время от времени непроизвольным прикосновением к его руке.
— А что ваши помощники? — спросила она. — Они тоже занимаются работой или лишь выстраивают в очередь ваших поклонниц?
Ватанабе рассмеялся, услышав такую откровенность, и ответил:
— Мацухаси — мой ученик. Археолог он неважный, но очень преданный. Телохранители ученым не положены, но Мацухаси достаточно неплохо справляется с этой обязанностью.
— Он очень внушительный мужчина, — заметила Куми.
— Вы не знаете и половины всего, — признался Ватанабе, снова наполняя ее бокал шампанским. — У Мацухаси девятый дан черного пояса по тхэквондо и симсудо. Это корейское искусство обращения с мечом. Перед тем как заняться археологией, он успел отбыть срок в тюрьме. — Неожиданно махнув рукой, пародируя удар каратиста, он низко присел в духе Брюса Ли, после чего упал в кресло и затрясся в неудержимом хохоте.
— Молодой человек вас защищает? — настаивала Куми. — Следит за тем, чтобы никто не оказался у вас на пути?
— Для этого Мацухаси мне не нужен, — небрежно произнес Ватанабе, под действием алкоголя становясь все более откровенным. — Я могу сам о себе позаботиться. У меня есть друзья. Могущественные люди.
— Не сомневаюсь в этом, — сказала Куми.
— И правильно делаете.
Сняв очки, Ватанабе нагнулся и уставился ей в глаза. Его переполняла страсть, в которой просматривалась тень угрозы.
Глава 75
Кабинет Ватанабе находился в здании Археологического института Яманаси, приземистом бетонном строении с вогнутой крышей, которое в шестидесятых годах сошло бы за новое слово в архитектуре, но сейчас казалось просто убогим и невзрачным: грузная жаба, негостеприимно усевшаяся на окраине города. Археолог арендовал помещения в университетах Токио и Осаки, однако большую часть времени проводил здесь, в удобной близости от места раскопок, ставших зенитом его карьеры.
Томас вышел из машины за пару кварталов до института и оставшуюся часть пути прошел пешком, низко натянув на глаза бейсболку. Яманаси не шел ни в какое сравнение с Токио, иностранцы здесь по-прежнему бросались в глаза.
— Возвращайся к Куми, — сказал Томас Джиму. — Если с ней что-нибудь случится…
— Иди, — ответил тот, протягивая взятый из бардачка фонарик. — Занятия как раз должны закончиться. Сейчас самое подходящее время.
Томас прошел через парк, где только начинали раскрываться цветы сакуры, и подождал три долгие минуты, прежде чем из здания стали выходить студенты. Опустив голову, он толкнул стеклянную дверь и быстро прошел внутрь.
Судя по расписанию занятий, в институте работали всего восемь преподавателей, из них двое по совместительству. Из оставшихся шести двое были на раскопках, по одному в отпуске и на конференции. Ватанабе, местная знаменитость, сейчас находился в другом месте, так что в настоящий момент в институте оставался только один штатный преподаватель. Определив аудиторию на втором этаже, где продолжались занятия, Томас стал ждать.
Буквально через минуту последние студенты потянулись к выходу. Найт мельком взглянул на преподавательницу, невысокую женщину средних лет с хищным взглядом и в старомодных очках в роговой оправе, и тотчас же склонился над своим рюкзачком, чтобы она не заметила его по дороге к себе в кабинет. Осторожно проследив за ней, Томас нырнул в туалет, расположенный дальше по коридору за ее кабинетом. Услышав, как дверь открылась и снова закрылась, он выглянул и успел увидеть, как преподавательница, в плаще и с сумкой, запирает кабинет, убирает ключи в карман и уходит из института.
Вероятно, через какое-то время ночной сторож направится с обходом. Возможно, здесь оставались студенты, работающие в лаборатории. Но пока что Томас никого не видел, и у него возникла уверенность в том, что он здесь совершенно один. Насколько Найт мог заметить, ни камер наблюдения, ни вообще каких-либо устройств сигнализации за исключением датчика движения, зажигающего фонари на стоянке, здесь не было.
Кабинет Ватанабе находился на этом же этаже в самом конце коридора. Томас подергал за ручку, но дверь не шелохнулась. Во всем здании она была единственной с двумя замками. Один на ручке и другой, запирающий засов. Найт не владел мастерством отпирать замки булавкой, не имел волшебного электронного устройства, с помощью которого можно было бы открыть засов, но он знал, какую науку изучают в этом здании, быстро оценил прочность двери и принялся дергать все остальные на этаже.
Комната уборщиц оказалась не заперта, но Томас не нашел там ничего полезного. Затем он попал в пустующий кабинет, заставленный старой мебелью и набитыми битком шкафами. Наконец Найт отыскал кладовку, выбрал то, что было ему нужно, и вернулся к кабинету Ватанабе.
Отпрянув назад, Куми прижала палец к надвигающимся губам знаменитого археолога, игриво отгоняя его.
— Терпение, — сказала она. — Все бывает гораздо лучше, если приходится потерпеть.
— Это зависит от того, как долго приходится ждать, — обиженно проворчал Ватанабе, тем не менее вернулся на место и даже выдавил улыбку.
— Наверное, вам в связи с вашей работой приходится много путешествовать, — заметила Куми. — Расскажите мне о ваших поездках. — Она предложила эту тему как следующую ступень в игре, еще больше распаляя Ватанабе.
— Я провожу много времени в Корее, — сказал тот.
Куми высокомерно фыркнула.
— А что-нибудь более экзотическое? Европа? Франция? Италия?
Его глаза сузились, затвердели, он скинул свою пьяную неловкость.
Куми поспешила на попятную и томно произнесла:
— Я там никогда не была. Прага. Я слышала, там очень красиво. Мне так хочется туда съездить. Или в Вену.
— Я бывал в Италии, — расслабляясь, сказал Ватанабе. — Там грязно. Мерзко. Особенно в Неаполе.
Куми с трудом сдержала возбуждение, готовое выплеснуться на лицо. Ватанабе пристально смотрел на нее.
Дело не обещало быть аккуратным и тихим, но Томаса наполняла решимость проникнуть в кабинет археолога. Вставив конец мотыги, обнаруженной в кладовке, в щель между дверью и косяком, он надавил на длинную рукоятку, используя ее в качестве рычага. Деревянный косяк тотчас же треснул. Чуть передвинув мотыгу, Томас повторил то же самое движение. Весь косяк расщепился и выгнулся, вырываясь на полдюйма из стены. Найт давил, отгибал, ковырял плоским концом мотыги, пока у него под ногами не собралась груда щепок, после чего дверь наконец уступила под ударом плеча.
