Валерий Ефремов - А этот пусть живет
Вернувшись в жилые кварталы, Герман зашел в какую-то забегаловку выпить кофе. Прихлебывая не слишком горячий, зато исключительно противный напиток, он вынужден был признаться самому себе, что оказался у разбитого корыта. Теперь его ищут не только люди Прохора, но и боевики Каната - товар по договору наполовину принадлежал хураловцам, а оправдаться ему перед этими головорезами нечем.
Да, погорячился он все-таки с Козловым - рановато затянул петлю на шее старика, может. и удалось бы его разговорить.
И тут ему пришло в голову, что украденный товар - это только одна сторона вопроса. А другая - кто все же его сдал Гангуту? Уж, конечно, не Козлов - он просто не мог знать, где Финк прячется!
Тогда - кто? Ответ напрашивался сам собой: Саша, только одна она знала о его местонахождении. Он еще раз набрал номер своей возлюбленной - вот и по телефону девушка не отвечает, с чего бы это?
Надо ее разыскать, решил Финк, и двинул в Москву, в театр, где она ранее работала. Его там знали как антрепренера и без проблем выдали ее домашний адрес с домашним же телефоном.
И выяснилось, что проживает девушка в Малинине... Такое совпадение не могло быть случайным.
Он набрал ее малининский номер телефона, и Саша подняла трубку Герман узнал ее характерное "алло!" Он, однако, отвечать не стал, сразу разъединился.
И вот сейчас Герман сидит в "Лексусе" напротив ее окон, задернутых шторами, которые слегка колышет ветерок, проникающий в открытую форточку.
Уже по-настоящему стемнело, и он наконец решился.
Финк зашел в подъезд и поднялся на полуэтаж выше квартиры Ликиной, сжимая в кармане пиджака пистолет. Как только дверь откроется, он войдет в квартиру, кто бы в ней ни находился.
Если же дверь в течение длительного времени так и останется закрытой, Герман позвонит Саше по ее малининскому телефону. Скажет, что находится в Москве и скоро приедет к ней. Тогда она наверняка попытается уйти из дома. Тут-то Герман ее и встретит.
Но дверь открылась, и из нее показался мент...
12
Митин и другие
- Руки за голову и иди в комнату к Саше, - тихо сказал Косте неизвестный ему мужик, упираясь дулом пистолета в его лоб, и Митин, мелко переступая, спиной вперед двинулся в гостиную.
- О, Господи! Финк! - невольно вскрикнула Ликина, увидев нежданно возвратившегося старшего лейтенанта и его конвоира.
- Ишь ты! - удивился Герман Финклер. - Давно ли ты знаешь меня под этим именем, детка?
Еще стоя в подъезде, он питал к Саше Ликиной довольно мирные намерения. Герман даже рассчитывал в случае полного ее раскаяния не только подарить недавней подруге жизнь, но и сохранить с ней достаточно близкие отношения, понизив ее статус с официальной любовницы до девушки по вызову. В конце концов, женщины такого класса в жизни нечасто встречаются.
Но, увидев у нее дома, в приватной обстановке - на столе недопитое спиртное и недоеденные закуски, - самого настоящего мента и услышав из ее уст собственную криминальную кличку, он понял, что она разнюхала про него слишком много и в своем предательстве зашла чересчур далеко.
А значит, эти двое живыми отсюда теперь не выйдут, но сначала они скажут все, что им известно, по интересующему его делу.
Если бы Митин мог в этот момент оглянуться, его бы потрясла перемена, произошедшая с Сашей: из несколько вздорной и нервной, но решительной и уверенной в себе женщины она мгновенно превратилась в потерянное, загнанное существо. Весь ее облик излучал страх и молил о пощаде.
- Мне сообщили, что тебя больше нет в живых, Гера, - еле слышно прошелестела она.
- А тебе ведь этого очень хотелось! Так? - злобно выкрикнул Финк, еще более плотно прижав ствол пистолета ко лбу старшего оперуполномоченного.
- Эй, мужик, ты бы пушку убрал, что ли, - осторожно попросил Митин, боясь даже моргнуть, но Финк это пожелание проигнорировал, посоветовав в ответ:
- А ты, заткнись, мусорок! Заговоришь, когда я тебе вопросы начну задавать.
Костя не решился с ним дискутировать, застыв на манер пещерного сталагмита, не сводя расширившихся зрачков с пистолетного ствола и сложив руки на собственном затылке.
- Что стряслось, Гера? - робко спросила актриса, стараясь, по возможности, взять себя в руки.
- Она еще спрашивает! - горько усмехнулся Финк. - Это твой новый ёб...рь, что ли? - кивнул он в сторону Кости и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я буду тебя спрашивать, дорогая, ты будешь отвечать. Если какой-либо из твоих ответов меня не удовлетворит, я для начала твоему хахалю мозги вышибу. Я внятно излагаю?
- Конечно, конечно... Ты же знаешь, я тебе никогда не лгала.
Саша произнесла эти слова с откровенно фальшивой интонацией, чем вызвала на лице Финка очередную насмешливую гримасу.
- На сцене ты врешь более естественно, - с глумливой улыбочкой отметил он. - Но довольно болтовни! Итак, главное - где товар?
Но Саша не спешила отвечать, как будто чего-то ждала, чем вызвала приступ раздражения у Финка:
- Тебе что, сучка, помочь ботало наладить?
Ответ Ликиной прозвучал неожиданно для Германа твердо, так, словно ситуация кардинально изменилась, причем не в его пользу:
- Ты можешь ни за что ни про что убить ни в чем не повинного человека. Ты слишком раздражен и способен совершенно случайно нажать на курок. Пусть старший лейтенант сядет в кресло. Ты можешь держать его на мушке, если тебе угодно.
- Ты что, условия мне диктовать собираешься? - не слишком-то грозно произнес Финк, озадаченный произошедшей с Ликиной метаморфозой.
- Пусть он сядет, иначе разговора не получится, - теперь уже почти жестко потребовала Саша, и Финк спасовал:
- Ну, присаживайся, мусорок. - Почему бы и не выполнить последнее желание обреченной на смерть женщины, нашел он для себя подходящее оправдание проявленной им слабости.
Митин, находившийся лицом к входу в комнату и потому мало сомневающийся в том, что последует далее, с огромным чувством облегчения оторвал свой лоб от пистолета и буквально вжался в мягкое глубокое кресло.
В тот же миг в правый бок Германа Финклера вошло лезвие ножа. После чего Леха Жук выбил из его руки пистолет и повторным ударом вогнал финку в полость живота человека, которого около двух суток назад обнаружил в багажнике угнанной "БМВ" и посчитал его мертвым. Тогда он ошибся, но теперь эту ошибку вроде как исправил.
Рука Митина потянулась к кобуре, но рядом тут же оказалась Саша и ухватила его за рукав:
- Не надо, Костя.
- Кто он? - хмуро спросил старший лейтенант, не сводя глаз с юноши, который, держа в руке окровавленный нож, подбирал в это время лежащий на полу пистолет Финка.
- Все в порядке, Костя. Это - мой брат, Алеша. Он спас нас с тобой о смерти. Разве не так?
Ласковый, умиротворяющий голос Саши не успокоил, однако, Митина, тут же вспомнившего о записке чокнутого шахматиста.
- Его зовут Алексей Жуков? - тревожно спросил он у актрисы, но ответил ему убийца Финка, а может быть, и мужика из козловского автобагажника:
- Да, Жуков. Ну и что из того, ментяра? - Он направил пистолет Финка на опера. - Что ты с ним цацкаешься, сестренка? Сваливать нам надо отсюда. И чем скорей, тем лучше. - И он добавил сильно не понравившуюся Митину фразу: - А свидетелей лучше не оставлять.
- Он пойдет с нами, Алеша, - возразила Саша очень решительно и весомо, вроде как на правах старшей сестры. - Но нам действительно надо немедленно уходить. Собирайся.
- Я уже готов, - объявил Леха, недовольный вердиктом сестры, но не решивший, что спорить сейчас с ней не стоит. - Чемодан собран, он в соседней комнате.
- Возьми и мой саквояж. - Саша кивнула в угол комнаты, и Леха подхватил за ручку довольно объемистый кожаный чемодан, поставив его у дверей. - Домой ты теперь не успеешь попасть, - обратилась она к Митину. Все необходимое тебе - купим. Паспорт у тебя с собой?
Старший лейтенант ответил не сразу.
- У меня есть другое предложение, - тягуче произнес он, отведя от Ликиной глаза. - Я даю вам два часа, чтобы вы смогли покинуть Малинино и укрыться в надежном месте. В течение этого времени я никуда не сообщу о вас.
- Ты только послушай этого козла, сестренка! - неподдельно удивился речам мента Жук. - Он дает нам два часа! Да я не дам ему и двух секунд! - И он демонстративно щелкнул предохранителем.
И вдруг Александра Ликина, к ужасу своего брата, опустилась перед Митиным на колени.
- Поедем со мной, Костя, - взмолилась она, заглядывая ему в глаза. Для чего тебе твоя собачья служба? Денег на первое время у меня хватит для нас обоих, а потом мы что-нибудь придумаем. Да и много ли нам с тобой надо? К черту всех этих суперменов с их жаждой богатства и карьеры любой ценой! Ты - единственный, кто мне нужен в этой проклятой жизни! Я хочу жить так, как живешь ты, в простоте и естестве, ничего не пытаясь добиться и ничего не стремясь кому-то доказать. Жить по Евангелию, как птичка Божия...
Не столько даже ее пылкая речь, сколько коленопреклоненная поза и слезы на глазах произвели должное впечатление на Митина. И ему показалось, что и вправду можно жить так, как говорит эта прекрасная женщина. Почему бы и нет, в конце концов?