Валерий Ефремов - А этот пусть живет
- Ну что ты, Саша... Я же тебе говорил: только позови, и я всегда буду рядом с тобой.
- Я знаю, - печально согласилась Александра Ликина, однако слезы продолжали истекать из ее прекрасных глаз. - Но, если со мной что-то случится, то ты, как человек естественный, природный, забудешь меня очень скоро. Как сказано, и петух три раза не прокукарекает...
Костя обидчиво поджал губы.
-Я, значит, тебя скоро забуду... А ты... если со мной что-то случится?..
- С тобой ничего не может случиться, - убежденно ответила Саша. Когда над всеми нами раздастся Гром Небесный и стрелы молний начнут поражать нашу плоть, длань Всевышнего укроет тебя и раздастся глас Божий: А этот пусть живет! - И она в два приема опрокинула в себя бокал грузинского вина.
Минут пять ужин проходил в молчании: старший оперуполномоченный поглощал закуску, а актриса курила.
- Вкусно, - скупо похвалил Митин кулинарные изыски Саши.
Та никак не отреагировала на его лапидарный комплимент и, докурив сигарету до фильтра, вдруг словно обожгла Костю сфокусированным на нем взглядом:
- Так ты едешь со мной?
- Куда?
- Неважно. Я еще сама толком не знаю. Но сюда мы больше не вернемся.
- А когда?
- Завтра утром.
Митин заерзал на стуле:
- Мне же еще собраться надо. Да и денег у меня нет.
- Будет день - будет и пища, - на церковный манер продекламировала она. - Тебе, как человеку Евангелия, деньги вообще не нужны. Впрочем, Саша вздохнула, - мы все же живем на грешной земле. Потому ты сейчас пойдешь домой и возьмешь все самое необходимое, включая документы на свою квартиру. Ты потом продашь ее заочно. Ну а пока... - Она взяла в руки золотой медальон, висевший у нее на груди. - Здесь есть все, что нам надо. По крайней мере, на первое время.
С минуту Митин тупо смотрел на медальон, который Ликина отпустила, и теперь он возлежал на ее высокой, глубоко декольтированной груди - на нее Костя и перевел заинтересованный взгляд. Быстро нараставшее в нем желание отодвинуло все остальные чувства и помыслы на второй план.
Все это Ликина легко прочла в его глазах.
- У нас впереди целая жизнь, и уж совершенно точно - целая ночь, ласково сказала она. - И эту ночь я обещаю сделать для тебя незабываемой. Но сейчас, Костя, иди домой. Возьми с собой все, что тебе нужно. И главное - документы. В принципе, мы должны быть готовы к отъезду в любую минуту. Так что поторопись.
- Хорошо... - Он встал из-за стола и посмотрел на Сашу умоляющим взглядом. - Но можно хотя бы...
- Нет! Все будет, как только ты вернешься. Иди и не забудь захлопнуть за собой дверь.
Сглотнув слюну, Митин направился к двери и, открыв замок, отворил ее.
И в лоб ему сразу же уткнулось дуло пистолета.
11
Финк
Даже сейчас, когда все добытые им сведения указывали на то, что сдала его Гангуту и похитила громадную партию наркотиков именно Александра Ликина, Финк не мог поверить в подобное. Не мог понять, как, казалось бы, горячо любящая его и не менее горячо любимая им женщина пошла на такую беспримерную подлость, как решилась на эту дьявольскую комбинацию и как в конце концов провернула ее?
И как она вообще пронюхала о героине в Малинине? Видимо, он был не слишком осторожен в своих телефонных переговорах, а Саша незаметно, но целенаправленно вела за ним слежку.
Однако зачем ей это было надо? Чего ей не хватало, ведь он ей ни в чем не отказывал? Может, снюхалась с кем?
Не скажешь, конечно, что отношения с этой блестящей женщиной были у него совсем уж безоблачными, в чем, в первую очередь, виноват он сам. И все же такого разворота событий они никак не предвещали...
Финк сидел за рулем своего "Лексуса" и наблюдал за окнами ее дома. Наблюдал... На деле он просто откладывал решительное объяснение с Сашей, для самого себя мотивируя свое бездействие тем, что следует дождаться темноты. Несмотря ни на что, он, Герман Финклер, боялся ее потерять, а это неизбежно произойдет после их предстоящей, так сказать, разборки.
Познакомился Финклер с актрисой Александрой Ликиной в свои самые золотые денечки. Долгое время судьба была к нему не слишком-то благосклонна, хотя Гера с младых, как говорится, ногтей подавал родителям большие надежды. Его природный талант убеждения и перевоплощения, а также эффектная внешность предопределили поступление даровитого юноши в театральный институт. Хотя родители как раз были против: на заре российского капитализма они предпочитали видеть свое любимое чадо не на сцене, а в офисе солидного банка или крупной фирмы.
Впрочем, и их сын, встав на путь самостоятельного бытия, быстро понял, что финансовые средства в этой жизни решают чересчур многое, а актерское ремесло не приносит не только быстрого обогащения, но даже серьезных карманных денег. И, когда руководитель одного из новых, быстро развивающихся банков, приметил импозантного, внушающего всеобщую приязнь и доверие молодого человека, наделенного к тому же даром убеждения, и предложил ему в своей финансовой структуре должность начальника отдела по связям с общественностью, Финклер немедленно согласился. Да и кто бы отказался от зарплаты в пять тысяч долларов!
Сказка продолжалась недолго. Банк оказался типичной для того времени финансовой пирамидой, руководство которой, хапнув денежки клиентов, растворилось в окружающей среде. В обществе поднялся очередной большой хай, и властям потребовалось срочно кого-нибудь посадить. Крайним оказался Герман Финклер, менее всего повинный в этой афере, но более других подходивший на роль козла отпущения: ведь это он проводил все рекламные акции и являлся "лицом" лопнувшего впоследствии банка. К тому же главных мошенников надо было еще найти, а этот - вот он, под боком.
Впрочем, на зоне Гера маялся всего-то года полтора, зато успел там завести полезные связи, которые ему впоследствии пригодились. В колонии он сумел войти в близкое окружение авторитетного блатаря Прохора, а когда был переведен в другой лагерь, то свел знакомство с наркодельцом средней руки Канатом.
И тем не менее, оказавшись на свободе, Гера поначалу не помышлял о криминальной карьере. Деловая хватка и связи в театральной среде помогли ему создать собственную антрепризу, причем коммерчески довольно успешную. И у Финклера появились кое-какие деньги, но его натуре требовался более серьезный размах.
Все изменилось, когда он повстречал лагерного знакомца Прохора. Тот теперь оказался лидером мощной коммерческой структуры с криминальным уклоном, но страдал от отсутствия кадров, которым мог бы всецело доверять.
Предприимчивый, обаятельный кореш, с которым вместе довелось "хлебать лагерную баланду", пришелся Прохору ко двору. Финк быстро стал вторым лицом в группировке, главарь ее доверял ему почти безгранично.
Но, теперь уже на свою беду, в это счастливое для себя времечко он повстречал другого своего лагерного знакомца - Каната. Тот знал, что Финк стал кассиром балаковской группировки, и предложил вложить контролируемые им средства в наркобизнес. Канат просто сразил Геру, назвав сумму будущих доходов. Речь шла о многомиллионных прибылях, и Финк в конце концов не устоял. И поначалу он не был разочарован...
Александру Ликину Герман приглядел, еще когда занимался театральной антрепризой, хотя тогда так и не познакомился с ней лично. Молодая актриса уже была настоящей звездой и по тем временам немало зарабатывала. Финклер даже не пытался привлечь ее в свою антрепризу, предназначенную, по сути, для не слишком преуспевающих актеров. Да и интересовала его Александра Ликина отнюдь не с профессиональной точки зрения.
Он обычно не знал особых проблем при знакомствах с женщинами, которые ему нравились, но уж больно неприступной, несмотря на свою "свободную" профессию, выглядела актриса Ликина. Герман же терпеть не мог неудач на любовном поле и долго размышлял, как произвести на Сашу должное впечатление уже при первой встрече.
Подходящая идея пришла, когда он любопытства ради знакомился, как работает Гангут со своими пацанами на автоподставах. Но сначала он реализовал возможности этой бригады, чтобы зацепить одного лоха, которого Гера потом использовал втемную для транспортировки и хранения наркотиков.
И вот для знакомства с ослепительной Александрой Ликиной он решил применить аналогичный прием. Но, чтобы не быть чересчур обязанным Гангуту, которого Финк недолюбливал, он обратился за содействием к его заместителю Куцему, попросив никому об этом не говорить.
Куцый провел операцию в лучшем виде. Вместе с еще одним мордоворотом он ловко подставил свой дряхлый, но свежевыкрашенный японский джип под "Шкоду" Ликиной и учинил ей натуральный Страшный суд.
Бедная актриса не имела, конечно, при себе требуемых двух тысяч долларов - сразу после дефолта это были большие деньги, - да и вообще пребывала в смертельном испуге: балаковские боевики и выглядели, и вели себя, как настоящие головорезы.
