Мария Жукова-Гладкова - Тайны старого Петербурга
Как я успела заметить, один из рашидовских молодцев очень заинтересовался предлагаемыми «Жар-птицей» услугами.
– А в живых людей не стреляете? – подал голос Иван Петрович, с большим интересом изучавший какой-то пистолет.
Волконский на секунду замялся, но Рашидов, уже получивший от нас информацию, схватил Игоря Леонидовича за грудки и рявкнул:
– Ну?!
– Мы никого не убиваем… – Голос Игоря Леонидовича дрожал.
– Выкладывай, что у вас тут делается, мать вашу! – орал папа Сулейман. – И почему я про этот подвал узнаю только сейчас?!
Потом Рашидов стал что-то говорить про «сокрытие доходов» (естественно, подобное сокрытие каралось более сурово, чем сокрытие доходов от налоговой инспекции). Впрочем, я папу Сулеймана уже не слушала – мне это выяснение отношений порядком надоело. Какая разница, кто кому с чего и сколько процентов должен заплатить? Ну почему бы каждому не заняться каким-нибудь полезным для общества делом? Работай сам и не мешай другому. А тут…
Я подошла к дальней от входа стене и заметила в правом углу какой-то пульт. Лишь из праздного любопытства я подошла и нажала на первую попавшуюся кнопку.
Средняя панель стены начала разворачиваться. Услышав этот шум, находившиеся в тире мужчины мгновенно замолкли. На обратной стороне панели был установлен огромный крест. Его высота составляла около двух метров, ширина каждой доски – сантиметров пятьдесят. В нескольких местах были прикреплены ремни с «карабинчиками». Похоже, что ими к кресту привязывали жертву. Верхняя же часть креста и горизонтальная планка были испещрены вмятинами от пуль.
Все приблизились и принялись внимательно изучать новый экспонат.
Потом за пульт взялся сам Рашидов.
Могу сказать лишь одно: поистине безгранична фантазия человеческая.
У папы Сулеймана возник вопрос (как, впрочем, и у меня тоже): кого используют в качестве подопытных кроликов? Волконский пояснил, что это могут быть проигравшиеся вдрызг на столах наверху (случается, что и просто играют, чтобы получить мишень), иногда покупают девочек, ловят бомжей…
– А несчастные случаи? – допытывался Рашидов.
Волконский пояснил, что во время подобных «стрельбищ» постоянно присутствует врач, но… ранения бывают. Летальные исходы случались всего лишь трижды.
Папа Сулейман рявкнул что-то на родном языке и заявил, что будет иметь очень серьезный разговор со Стрельцовым по этому поводу. Только кровавых игрищ ему не хватало в его районе.
Затем мы направились во второй зал. Там тоже имелся пульт у дальней стены – и я снова поразилась чьей-то изобретательности. Уж не Олег ли Вениаминович случайно такой выдумщик?
В левой боковой стене второго зала имелись две неприметные двери.
– Тут что? – спросил папа Сулейман.
– Реквизит, – пожал плечами Волконский.
– Открывай, – велел Рашидов.
У Игоря Леонидовича опять не оказалось ключей. Рашидов перехватил взгляд Ивана Петровича и кивнул. Сосед приступил к работе.
Вскоре мы вошли в складское помещение. В первый момент я подумала, что у меня поехала крыша. В одном углу лежало штук двадцать кукол, залитых искусственной кровью, вытекшей из многочисленных «ран» и уже засохшей. Но меня шокировало другое: все куклы являлись довольно точными копиями Райки Белоусовой!
Я стояла с раскрытым ртом. Похоже, кроме меня, ее никто не узнал. То ли папа Сулейман Раису никогда не видел, то ли не помнил, как она выглядит, но он никак не отреагировал на копии Райки, представленные в таком количестве. Сережка с Иваном Петровичем тоже видели ее только мельком, когда она появилась в нашей квартире и заявила старшему лейтенанту Терентьеву, что больше не нуждается в его услугах.
Телохранители во главе с Рашидовым и мой сын с соседом бродили по складу и рассматривали хранившееся там добро. Я же по-прежнему смотрела на Раек.
– Ну что, понравилось? – услышала я над ухом голос папы Сулеймана. – Хочешь в кого-то пострелять?
– В нее бы не отказалась, – кивнула я на кучу кукол. – Вижу, что не только мне она досадила.
Тут папа Сулейман присмотрелся к куклам повнимательнее и только теперь заметил, что все они являют одну и ту же мадам.
– Кто это? – спросил он у меня.
Я пояснила. Рашидов присвистнул и подозвал к себе Волконского. Игорь Леонидович не мог сказать, кто заказал и расстрелял столько Раек. Волконский говорил, что работает в основном «наверху», заведует артистами и девочками. Подвал – не его вотчина.
Мы с Иваном Петровичем направились ко второй закрытой двери. Замок на ней оказался гораздо сложнее, чем на всех предыдущих, но дядя Ваня справился и с ним, правда, провозился минут десять. С каждой секундой мое любопытство нарастало. Что же за этой дверью?
За дверью стояли гробы – штук двадцать.
Мы с Иваном Петровичем быстро переглянулись и тут уже услышали возглас Рашидова, появившегося за нашими спинами. Вот тут он уже не церемонился с Волконским, но, по-моему, Игорь Леонидович был удивлен не меньше, чем мы.
– Зачем тут гробы? – прошипел Рашидов.
– На-на-наверное, для несчастных случаев, – пролепетал Волконский.
– Кто их сюда поставил?
– На-на-наверное, Олег.
Игорь Леонидович трясся, как лист на ветру. Рашидов, схватив Волконского за шиворот, матерился, перемежая русские народные эпитеты со словами своего родного языка. Подозреваю, что на своем родном он говорил примерно то же, что и по-русски.
Наконец папа Сулейман взял себя в руки и отпустил трясущегося Волконского. Тот стоял, обливаясь холодным потом. В эти минуты мне было его жаль.
А Олег-то Вениаминович хорош! Крутит любовь с Райкой и одновременно ее расстреливает. Почему-то я не сомневалась, что это именно он старается. Устроил сыр-бор с выживанием Валерия Павловича из района. Но, может, его ситуация похожа на Женину? Он почему-то не может расстаться с живой Райкой, но одновременно пытается нагадить ее отцу и отводит душу с манекенами. Или она его чем-то держит?
Если всю кашу заварил Стрельцов, то во время пожара могли взорвать трупы жертв «несчастных случаев». Стрельцов посылал людей к художнику Косте, заставляя отказаться от мансарды, а затем оформил ее на подставное лицо. Фотосалон вполне вписывается в стрельцовский бизнес. Но тогда кто же стрелял в парней, сидевших в деревенском доме? Ведь чудом спасшийся Алик работает на Олега Вениаминовича? Неужели он готов был им пожертвовать? И кто взял моего бывшего? И где все-таки сейчас Женя?
Мы покинули подвал, последовав за разъяренным Рашидовым. Телохранители с трудом поспевали за шефом.
Как только мы поднялись в магазин, Рашидов плюхнулся в кресло для посетителей, велел принести ему коньяку, достал из кармана трубку и стал набивать ее.
– Валерий Павлович? – спросил он неожиданно.
И тут я поняла, что следует сказать о том, что Могильщик сейчас находится у меня дома. Папа Сулейман тотчас же вытащил из кармана мобильник и договорился с Валерием Павловичем о встрече. Мы с Сережкой и Иваном Петровичем отправились домой. Мне следовало готовиться к отбытию во Францию.
Глава 25
11 июля, суббота, вечер
К вечеру были закуплены обои. Мы совершили совместную вылазку за ними. Не участвовала только Анна Николаевна.
За чаепитием старшая Ваучская спросила:
– А ты на сколько уезжаешь, Марина?
Виза у меня была трехмесячная, как и у остальных отбывающих вместе со мной. Правда, я не была уверена, что мне придется находиться в Париже все это время. По предварительной договоренности с «Жар-птицей» я должна была «пасти» девочек первые две, в крайнем случае три недели, переводить Волконскому и другим представителям фирмы, а также помочь девочкам выучить кое-какие французские фразы, необходимые им для работы. Я еще, откровенно говоря, не представляла, где именно они будут там трудиться. Официально мы ехали по приглашению какого-то малоизвестного модельного агентства. Но что скрывается под вывеской агентства, можно было только догадываться. Судя по указанному адресу, главный их офис находился рядом с бульваром Османн – известной в Париже «панелью». В общем, было очевидно: девочки точно так же собирались работать манекенщицами, как я – сантехником или сварщиком.
Более того, я еще не решила, пойду назад преподавать в школу или нет, но вернуться к первому сентября все равно следовало. И, конечно, не хотелось надолго оставлять Сережку. Хотя я вполне могла положиться на своих соседей, все же ребенок должен жить с родителями. В данном случае с матерью.
Вечером заглянули Наташка с Терентьевым. Понимая, что завтра мне будет не до них, они решили зайти попрощаться и пожелать мне счастливого пути. Терентьев был уже слегка навеселе, и они продолжили знакомство с Иваном Петровичем.
В дверь снова позвонили. Да кончатся когда-нибудь эти хождения или нет? Или Валерий Павлович с папой Сулейманом решили заглянуть на огонек и рассказать, о чем договорились? «Как они мне все надоели!» – подумала я, но дверь открыла.
