Последний гамбит - Дженнифер Линн Барнс
О своем отце.
О причине, по которой его усыновление было секретом.
Об Уилле Блейке и решении спрятать единственного сына опасного человека у всех на виду. Я подумала о стихотворении Тоби, которое мы расшифровали месяцы назад.
Тайны, вранье,
вам – презренье мое.
Ядовито то древо –
ты сам посуди.
С. и З., и меня уже не спасти.
Те улики, что выкрал,
Таятся во тьме.
Но свет все откроет,
что пишу на…
– Стене, – закончила я, так же как сделала это еще тогда. Но в этот раз мой мозг видел все это через новую призму. Если Тоби знал, что за печать он украл, значит, он знал, кто такой Уилл Блейк, кто такой Винсент Блейк. А если Тоби знал это…
Что еще он знал?
Те улики, что выкрал,
Таятся во тьме.
Когда я процитировала стихотворение Иви, она спросила меня: Что он имеет в виду под уликами, которые он выкрал? Уликами чего? Она искала ответы, доказательства. Тело, подумала я. Или, что более реалистично на данный момент, кости. Но пока что Иви не нашла ничего из этого. Если бы она это сделала, то Блейк не перепоручил эту задачу мне.
Я хочу узнать правду, которую Тобиас Хоторн скрывал от меня все эти годы. Я хочу узнать, что случилось с моим сыном.
Дом Хоторнов был полон тайных мест: спрятанных помещений, коридоров, подземных туннелей. Может быть, все, что Тоби когда-либо находил, – это печать. Или, может быть, он нашел человеческие останки. Эта мысль была подспудной, потому что еще до того, как Винсент Блейк сказал мне так много, какая-то часть меня подозревала, что мы ищем именно это.
Его сын пришел сюда. Он выбрал целью шестнадцатилетнего ребенка, находившегося под защитой Тобиаса Хоторна. В его доме.
Где такой человек, как Тобиас Хоторн, мог бы спрятать тело?
Орен избавился от тела Шеффилда Грэйсона – но я не знала, как именно. Но сын Винсента Блейка исчез задолго до того, как Орен начал работать на старика. В то время состояние Хоторнов было значительно меньше. Вероятно, Тобиас Хоторн даже не нанимал охрану.
Тогда Дом Хоторнов был лишь очередным поместьем.
Каждый год Тобиас Хоторн что-то пристраивал к нему. Эта мысль пронеслась у меня в голове; мое сердце прогнало ее по венам.
И внезапно я поняла, с чего начать.
* * *
Я вытащила чертежи, которые мистер Лафлин подарил мне. Они подробно описывали каждое дополнение, которое Тобиас Хоторн внес в Дом Хоторнов за десятилетия, прошедшие с момента его постройки. Гараж. Спа. Кинотеатр. Боулинг. Я разворачивала листок за листком, план за планом. Скалодром. Теннисный корт. Я нашла чертежи беседки, летней кухни, оранжереи и многого другого.
Подумай, приказала я себе. Уровни смыслов были во всем, что Тобиас Хоторн когда-либо делал, – во всем, что он строил. Я подумала об отсеке на дне бассейна, о тайных коридорах в доме, туннелях под поместьем, обо всем.
В Доме были тысячи мест, где Тобиас Хоторн мог спрятать свой самый темный секрет. Если я буду надеяться на удачу, то ничего не найду. Я должна подойти к этому логически, системно.
Разложить планы в хронологическом порядке, подумала я.
Лишь на нескольких чертежах был отмечен год, но каждый показывал, как пристройка будет интегрирована с домом или примыкающей территорией. Мне нужно было найти самый первый план – на котором Дом был маленьким, простым – и двигаться от него.
Я просматривала страницу за страницей, пока не нашла нужную: исходный Дом Хоторнов. Медленно, шаг за шагом я раскладывала чертежи в нужном порядке. К рассвету я выполнила задачу лишь наполовину, но этого было достаточно. Основываясь на нескольких чертежах, на которых стояли даты, я смогла рассчитать годы остальных.
В крыле Тоби я сосредоточилась не на том вопросе. Не где Тобиас Хоторн мог бы спрятать тело – но когда? Я знала, в каком году родился Тоби, но не в каком месяце. Это сузило мой поиск до двух наборов чертежей.
За год до рождения Тоби Тобиас Хоторн возвел оранжерею.
В год рождения Тоби – часовню.
Я вспомнила, как Джеймсон сказал, что его дед построил часовню для прабабушки, чтобы она кричала на Бога, а затем я вспомнила реакцию самой прабабушки. Старый болван грозился вместо нее построить мне мавзолей.
Что, если это не было угрозой? Что, если Тобиас Хоторн просто решил, что это слишком прямо?
Где такой человек, как Тобиас Хоторн, мог бы спрятать тело?
Глава 66
Пройдя под каменными арками часовни, я оглядела помещение: изящно вырезанные скамьи, замысловатые витражи, алтарь из белоснежного мрамора. Ранним утром свет струился из восточных окон, заливая комнату цветом витражей. Я изучила каждую панель, пытаясь найти что-нибудь.
Подсказку.
Ничего. Я подошла к скамьям. Их было всего шесть. Деревянная отделка притягивала внимание, но если в ней и хранились какие-то секреты: потайные отделения, кнопка, инструкции, – я не смогла их найти.
Остался алтарь. Высотой он был мне по грудь, чуть больше шести футов в длину и, может быть, три фута в ширину. На вершине алтаря стояли канделябр, сверкающая золотая Библия и серебряный крест. Я внимательно осмотрела предметы, а затем встала на колени, чтобы посмотреть на текст, вырезанный на алтаре.
Цитата. Я провела по ней пальцами и прочитала вслух:
– Когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно.
Прозвучало как строка из Библии. Было слишком рано, чтобы звонить Макс, поэтому я поискала цитату в интернете и нашла стих Библии: 2-е послание к коринфянам 4:18.
Я подумала о том, что Блейк зашифровал другой библейский стих в коде замка. Во сколько его игр сыграл молодой Тобиас Хоторн?
– Мы смотрим не на видимое, но на невидимое, – вслух повторила я и уставилась на алтарь. Что за невидимое?
Стоя на коленях перед алтарем, я провела по нему пальцами: вверх и вниз, влево и вправо, сверху вниз. Я обошла его сзади, обнаружила небольшой зазор между мрамором и полом, наклонилась, чтобы посмотреть, но не смогла ничего разглядеть, поэтому просунула пальцы в щель.
Практически сразу я почувствовала несколько выпуклых кругов. Моим первым желанием было нажать на один
